Анвер Бикчентаев - Большой оркестр. Сколько лет тебе, комиссар?

Между тем собрание продолжалось.

- Казалось бы, откуда явиться таким фактам, как хулиганство и грубость? - говорил наш комендант. - Чего не хватает нашим детям?..

- Постоянного глаза за ними не хватает! - перебил его отец Ахмадея и даже хлопнул себя по коленке.

Но вот заговорила своим красивым голосом Яшина мама. Она сидела в стороне, и я, к сожалению, не видел, в каких туфлях она пришла.

- Какой же может быть глаз, - сказала она, - когда я целый день работаю! С утра на репетицию. В шесть часов приду, поем - и на спектакль, до самой ночи!

- Но ведь есть же у нас во дворе свободные женщины… - вмешалась мама Фатымы.

Она всё время молчала, и я жалел об этом: уж кто-кто, а она умеет воспитывать детей - по Фатыме видно.

- Знаете, - продолжала мама Фатымы, - а что, если нашим более свободным женщинам наблюдать за детьми…

Признаться, это предложение меня очень расстроило. Ещё бы, как возьмётся нас воспитывать Люциина мама - во двор не захочешь выходить!

В это время слово опять взял дядя Яфай.

- По-моему, - сказал он, - мысль эта правильная. Но дело не только в этом. Нужно, чтобы родители больше разговаривали с детьми, больше доверяли им… Разрешите, я расскажу вам один случай из своего детства…

Тут дядя Яфай, наверно, задумался.

- В то время мне было не больше шести-семи лет, - начал он. - Одним словом, букашка! И вот как-то вертелся я под ногами у матери, когда она нам, детям, кашу готовила. А ребёнок я был наблюдательный, шустрый. Вижу, в одну из тарелок мама положила больший кусок масла, чем в другие. Я очень этим расстроился, но сделал вид, что ничего не заметил. Попытался улизнуть из кухни, однако мать вернула меня. «Раз ты заметил, что я кого-то балую маслом, надо объяснить тебе причину, - сказала она. - Так я поступаю с тех пор, как заболел твой братишка. Я не могу всех вас досыта накормить маслом. Приходится от вас урезывать, а ему добавлять». И я, хотя был мал, понял свою мать, понял, что она поступает справедливо. Вообще ребёнок ценит доброе слово и правду…

Дядю Яфая поддержал отец Ахмадея.

- Конечно, - сказал он, - от матери очень многое зависит…

Но его перебила Люциина мама:

- А что отцы? Почему им тоже не заняться детьми?

- Не мешайте мне высказаться! - обиделся отец Ахмадея. - Про матерей это я так, к слову. А главное, тут Яфай сказал про справедливость. Я тоже так думаю: детей нужно воспитывать строго. Помнится, мне исполнилось всего-навсего пятнадцать лет. Нужда заставила работать на складе, где солили рыбу. Соль разъедала руки, работа была тяжёлая и за неё хозяева складов платили мало. Однажды я матери сказал: «Я сбегу! Больше нет сил работать среди соли!» Мать, ничего не говоря, вынесла из другой комнаты тужурку. «Если хочешь бежать, то я тебе помогу, - сказала она. - Вот твоя одежда, убегай куда хочешь. Значит, ты растёшь трусом!» Давным-давно был этот разговор, а я до сих пор не забыл. Вот так надо разговаривать с детьми…

«А сам бьёшь Ахмадея!» - подумал я.

Тут, к моему удивлению, заговорила и моя мама. Обычно она никогда не выступала. Я съёжился, боясь, что она начнёт жаловаться на меня перед всем двором, а мне очень этого не хотелось.

- Мне чаще других приходится бывать среди детей нашего двора, - заговорила мама. - Я не согласна, что наши мальчики такие уж плохие, как говорит Магира-опай (это так Люциину маму зовут). Конечно, одни похуже, другие получше, но вообще ребята ничего… Про воспитание детей книг я не читала. Ращу сына как могу, по-рабочему. У меня он тоже начал было озорничать. Понятно, я тогда на заводе работала, а он дома оставался один. Вижу, ленится, хочет жить на всём готовом. Думаю, так дело не пойдёт! Кого я выращу? Сроду в нашей семье не было баринов. И всё это от себя, от нашей ласки, значит, идёт. Сын ждёт, пока я вернусь с завода, даже чай себе не вскипятит, пол не выметет, дров не принесёт. А он уже большой был, седьмой год шёл. Однажды вернулась с завода, разделась и легла спать. Мой Мансур удивился. «Разве, мама, не будем обедать?» - спросил он. «Устаю после работы. Нет чтобы тебе самому картошку почистить или там чай вскипятить!» - говорю ему. Боролась так с недельку. Вижу, сынок мой начал исправляться: к моему приходу пол подметён, дрова принесены, посуда чистая…

Мне под столом так приятно было, что мама меня хвалила. Я лежал и на пальцах считал, какую работу я дома выполняю.

- Мама, а ты забыла, что я сам себе стираю! - подсказал я, совершенно забыв, что нахожусь под столом с тайным заданием.

Не успел я договорить, как закричала Люциина мама:

- Караул! Под столом кто-то есть!

Все переполошились, засуетились. Даже тогда, когда убедились, что под столом нет людей, что находился там я один-одинёшенек, всё равно никак не могли успокоиться.

- Вот твой хвалёный сын! - говорила Люциина мама, вытаскивая меня за уши.

Так из-за своей глупости мне не удалось дослушать собрание. А потом ещё и от ребят попало. Я чуть-чуть не разревелся от обиды.

Но плакать у нас в семье было запрещено.

Да, в нашем доме запрещено плакать.

Моя семья состоит из двух человек - мамы и меня. Третьим был отец. Он защищал Родину на фронте и похоронен под Ржевом. На его могиле стоит красная звезда, и больше ничего. Весной на небольшом бугорке растут ландыши, а зимой ложится мягкий и пушистый снег.

Снег ложится высоко, но красную звезду видно всегда. Её никакой снег не закрывает.

Мама до сих пор считает нашу семью из трёх человек. Ей виднее.

Я хочу рассказать о своей семье. Значит, о маме.

Она у меня очень красивая. Так считают не только наши соседи, но и на заводе, где она работала более десяти лет. Я тоже считаю, что нет никого на свете красивее моей мамы.

Я готов смотреть на неё и слушать её целыми днями. Она рассказывает лучшие сказки, которые когда-либо слушал человек. Она сама придумывает сказки, и они не похожи на те, которые можно услышать от учительницы или Фатымы.

Для тех, кто не знает маму, быть может, не будут понятны её сказки. А я их люблю.

О человеке и горе она рассказывает:

- Гора может быть одинокой. Или дерево. Они не имеют ног, чтобы подойти друг к другу. Человек идёт куда хочет! Он может найти себе товарищей. Значит, человек сильнее дерева и горы. Человек от рождения добрый, - говорит она, - добрый и весёлый. Весёлый человек много думает о жизни. А жизнь любит песни и смех.

В нашем доме мы любим улыбку. Но весёлость должна вести себя благоразумно - так учит мама. Мама стоит за улыбку. Я - тоже. Она против слёз. Я - тоже.

Она хочет, чтобы я был хозяином жизни.

- Мама, а как стать хозяином? - спрашиваю я её, когда мы остаёмся одни и приходит время для сказок.