Анвер Бикчентаев - Большой оркестр. Сколько лет тебе, комиссар?

- Фатымы дома нет. Посоветуй, что делать? - спросила она меня.

Хотел я ей напомнить про шоколад, которым она на вечере угостила Мурата, да не стал. Не такое время, чтобы про свои чувства говорить. И потом, ведь не побежала к Мурату, а пришла ко мне.

- Ты не бойся! - утешил я её. - В случае чего, я сам с тобой пойду.

Так и пришлось мне с Маней и с её бабушкой пойти в амбулаторию.

Если вы никогда не были в Уфе, расскажу вам, куда мы пошли.

Как только выйдешь из нашего дома, надо завернуть налево, то есть идти по Коммунистической улице. Она у нас центральная. Липами и тополями обсажена. И канавки есть, где мы хотели создать арыки. Дальше идёшь мимо швейной фабрики, мимо типографии и около Ленинского садика сворачиваешь направо.

В нашем городе давным-давно бывал Ленин, по пути из ссылки заезжал. Наверно, захотел посмотреть на то, как уфимцы живут, и с революционерами поговорить. Одним словом, на том месте, где Ленин любил бывать, памятник поставили и сад развели.

Пройдя по улице Ленина, надо свернуть налево. Тут в пятом или шестом по счёту домике находится наша детская амбулатория: старый каменный дом с кривыми лестницами.

- Держись! - предупредил я Маню, как только мы вошли в первый кабинет.

Перед тем как войти, я внимательно прочитал надпись, сделанную синей краской на белой дощечке: «Терапевт». «Это, наверно, фамилия доктора», - подумал я.

Высокий и худой дяденька, одетый как повар, опустил очки на самый кончик носа и сердито сказал нам:

- Заходите по одному!

Мне пришлось объяснить, что мы пришли все вместе.

- Кто же из вас больной?

- Вот она, - сказал я, легонько подталкивая вперёд Маню.

На белой скатерти лежали чёрный ящик, большие часы и термометр.

- Подойди ко мне, девочка. Повернись. На что жалуешься?

Он приставил дудочку к спине Мани и приложил к ней ухо, а потом даже в рот заглянул. Точно, взглянув на язык, можно узнать, что происходит на душе у человека.

- Ваша девочка совершенно здорова, - проговорил доктор, моя руки под краном. - Заставляйте её чаще бывать на свежем воздухе. Разнообразьте питание…

- Чего только я не перепробовала! - вздохнула бабушка. - Наверно, всё-таки болезнь её внутренняя, не иначе.

- Если мне не доверяете, обратитесь ещё к невропатологу! - обиделся доктор. - Могу повторить: девочка совершенно здорова.

Во втором кабинете сидела симпатичная молодая тётенька.

- Подойди ко мне, не бойся, - приветливо пригласила она Маню. - Расскажи, на что ты жалуешься?

- Я совсем не жалуюсь, - пролепетала Маня.

- Говори громче. Ничего не болит?

- Нет.

- Не кушает она у нас, - сокрушённо заговорила бабушка.

- Почему же ты, моя милая, не кушаешь?

Я испугался, как бы Маня не поддалась ласковому голосу.

- Держись! - прошептал я.

- Мальчик, а ты чего шепчешься?

- Просто так, - ответил я.

Потом мы заходили ещё к хирургу. Бабушка сказала, что, может быть, у Мани чего-нибудь сломалось.

Там тоже никакой болезни не обнаружили.

Когда вышли из четвёртого кабинета, бабушка вдруг заплакала:

- Боже мой, куда я теперь пойду?..

Этого Маня не выдержала. Она заплакала вслед за бабушкой, но ещё громче.

- Прости меня, бабусенька! - проговорила она сквозь рыдания. - У меня ничего не болит, я только воспитывала терпение… С этого дня буду есть всё, что ты мне дашь. Я стану послушной, как прежде.

Я с укором покачал головой: разве на девчонку можно положиться? При первом же случае подведёт.

Не раз Люция давала себе твёрдое слово, что навсегда и бесповоротно перестанет лгать.

«Это последний раз, - бывало, говорила она. - Больше никогда не буду, честное слово!»

Но каждый раз ей что-то мешало сказать правду. Помню, как-то ещё зимой она получила двойку по ботанике и очень огорчилась. Дело было перед концом четверти, и Люция решила об этом обязательно рассказать матери. С этой мыслью она направилась домой.

Мама была не одна - на диване сидела гостья.

- Вот она и сама, моя отличница! - обрадовалась мама, подводя свою дочь к незнакомой женщине.

Мама, конечно, прекрасно знала, что Люция не отличница. Всем, в том числе и гостье, она говорила неправду. Люция покраснела от досады, но всё же не рискнула подвести маму. Так она и не сумела сказать правду о двойке ни в тот день, ни после.

А ещё до этого Люция на катке потеряла красивые перчатки, недавно купленные в Москве. Она забыла их на скамье, когда одевалась. Но маме наврала, что перчатки украли.

Вчера я застал Люцию в слезах.

- Упала, что ли? - посочувствовал я, подойдя к ней. Мне всегда больно за людей, которые плачут. Ведь от счастья никто не плачет. А кому хочется, чтобы люди страдали?

- Вот искала конфеты… - ещё сильнее заплакала она. - Забралась в буфет и нечаянно уронила чашки… Такие большие… Их маме на свадьбу подарили.

- Ты же не нарочно, - стал я утешать её. - Маме объяснишь, как только она вернётся. Я уверен, что она тебя простит. Мне тоже приходилось разбивать чашки.

- Она уже вернулась, и у меня не хватило духу сознаться! - ещё горше заплакала Люция.

- Почему же не смогла? - заинтересовался я.

- Потому что… потому что… она заболела, как только пришла домой, голову завязала полотенцем и легла. Как же я ей скажу в такое время?

Нет, никак не могла Люция отучиться врать! Это было тем более страшно, что все без исключения девочки знали про Люцию, что она вруша, и понемногу переставали ей доверять. Разве такого человека можно взять в поход? По-моему, нет…

Как-то Яша остановил меня во дворе и торжественным голосом пригласил на совет мушкетёров.

Между прочим, став красными мушкетёрами, мы обязаны были носить перья на головном уборе, как это принято у всех мушкетёров. Однако возникли затруднения: ходили мы, как правило, без кепок. Поэтому было принято решение, что красные мушкетёры могут носить перья в карманах брюк.

Так вот, когда мы пришли в сарай, Ахмадей заставил нас вытащить из карманов петушиные перья. Только после того, как все убедились, что в нашу среду не пробрался чужой человек, он приступил к обсуждению вопроса.

- Девчонки затеяли поход, - проговорил Ахмадей, исподлобья посматривая на меня. - Надо определить нашу позицию. - Он опять покосился на меня. - Фатыма как будто решила без нас обойтись. Допустим это или нет? Говорите!

Я благоразумно промолчал о том, что уже дал своё согласие. Ждал, что скажут ребята.

- Поболтают и бросят, - проговорил Яша. - Без нас они не рискнут пойти в горы. По мне, плюнуть на всё это и забыть. Нам нужен свой поход, отдельный от девочек.

- Ты не знаешь Фатыму, - вмешался я. - Она обязательно уведёт девочек.

- Ну и что ж?

Я решил сыграть на самолюбии моих друзей: