Анвер Бикчентаев - Большой оркестр. Сколько лет тебе, комиссар?

Увидев меня, Искандер обрадовался:

- Вот пусть Мансур судит! Он в орла не играет, а болеть любит.

- Суди давай! - проворчал Ахмадей. - Провалиться мне, если сейчас не выиграю!

Искандер опять посадил на ноготь монету:

- Говори: орёл или решка?

- Орёл!

- Смотри!

Упав на асфальт, монета прикатилась к моим ногам. Я нагнулся и торжествующим голосом возвестил:

- Решка! Искандер выиграл. Если не верите, смотрите сами!

- Чему ты радуешься? Смотри у меня! - предупредил Ахмадей.

- Я за справедливость, мне иначе нельзя, - с достоинством ответил я.

- Орёл или решка? - заторопился Искандер.

- Орёл! - упрямо повторил Ахмадей. - Как пить дать.

Монета, блеснув в воздухе, звонко ударилась о землю.

- Решка, опять решка! - обрадовался я.

И в ту же минуту Ахмадей сзади схватил меня за уши.

- Хочешь, Урал покажу? - спросил он за моей спиной.

- Покажи, - ответил я, ничего не подозревая. В один миг Ахмадей приподнял меня за уши.

Я ужасно закричал: уж очень было больно, даже заныло в пятках.

- Как, увидел Урал?

- Ну, тебя! - проговорил я, еле удерживаясь, чтобы не расплакаться.

- Хочешь, повторю? - предложил Ахмадей. Искандер рассердился.

- Чего обижаешь пацана? - сурово спросил он, загораживая меня.

- Ах, вы заодно! - вскипел Ахмадей, поворачиваясь к Искандеру.

Искандер отступил на шаг.

- Мне нельзя драться, - предупредил он. - Я играю на скрипке, и мне нельзя драться. Понимаешь, пальцы…

Такой ответ несколько озадачил Ахмадея. Он застыл с занесённым кулаком. Но тут внезапное появление Володи избавило нас от неминуемой беды.

Он явился не один - с ним был рябой мальчик, чуть поменьше Ахмадея, но побольше меня. В каждой руке Володя держал по паре настоящих боксёрских перчаток, кожаных, блестящих.

- Знакомьтесь, - сказал он, кивнув в сторону мальчика. - Это мой гость, на новоселье пришёл.

Ахмадей недовольно опустил кулак.

- Вот перчатки принёс, - продолжал Володя. - Предлагаю устроить матч на первенство нашего двора.

- Что ж, можно, - согласился Ахмадей. - Только я и без перчаток могу.

Володя пропустил мимо ушей это заявление.

- Пусть начнут легчайшие весовые категории, - предложил он, обращаясь ко мне и к своему гостю. - Выходите вперёд!

Не успел я, и подумать, как Ахмадей натянул мне перчатки. Вторую пару Володя надел своему гостю. Потом нас отвели в разные стороны. Никогда до этого я даже не видел боксёрских перчаток, только не хотел в этом сознаться.

- Начинайте!

Ребятам было смешно, а нам не до смеху.

Мой противник не то чтобы был сильным, но всё время норовил ударить меня по носу. А моя мама любит меня целовать в нос и, конечно, заметила бы, если что не так. Поэтому я берёг нос как умел. Заметив, что я отступаю, кругом закричали:

- Куда драпаешь?

- Держись середины!

- Подпусти и вдарь!

Поощряемый мальчишками, я остановился и ударил рябого мальчика. Удар пришёлся ему по груди. Однако я забыл про защиту, и мой противник этим воспользовался: так саданул меня по подбородку, что чуть не свернул голову.

- Ну вас! - сказал я, снимая перчатки. - Сами деритесь.

После этого Володя поднял правую руку рябого мальчика и объявил:

- Чемпион наилегчайшего веса! Веса пуха. Выходит, я занял второе место в числе боксёров веса пуха.

Между прочим, рябой мальчик побил меня ещё и потому, что перчатки были большие, и они мне мешали, как следует размахнуться.

После рябой мальчик дрался с Искандером, а тот, в свою очередь, с Ахмадеем, Ахмадей, конечно, победил. Он вывел Искандера из строя по всем правилам.

- Мне что с перчатками, что без перчаток, - говорил Ахмадей, вытирая пот, выступивший на лбу, и самодовольно ухмыляясь. - Кто ещё? Ну, налетай!

Вперёд вышел Володя. Завязывая перчатки, он сказал:

- А ну, попробуем.

Однако после двух-трёх ударов стало ясно, что Володя настоящий боксёр. Он будто дразнил Ахмадея: ударит и отступит. Ахмадей кидался вперёд, натыкался на перчатку и снова получал удар. Чем больше он получал ударов, тем больше сердился. А Володя не торопился. Со стороны казалось, что он слишком медленно отбивается, но после каждого его удара Ахмадей даже качался. Что и говорить, сила и уменье были за Володей! Последний раз он так ударил Ахмадея, что тот свалился на землю, как мешок с мукой. Мы единогласно утвердили Володю чемпионом «Большого оркестра», чем он остался доволен и объяснил, что Ленинград, откуда он родом, - «самый боксёрский город» мира. Только Ахмадей не разделял нашего восторга.

- Ничего, ещё посмотрим! - ворчал он, сидя на земле и снимая перчатки. - С ними каждый может… А вот кулаком на кулак!

По всему было видно, что Ахмадей не считал этот бой последним. А я подумал: «Смелый человек! И гордый!..»

Потом Ахмадей ушёл, а я последовал за ним. Конечно, благоразумнее было остаться с ребятами и послушать разговор о знаменитых боксёрах, который завёл Володя, но я не удержался. Интересно было, что сделает этот гордый человек дальше?

Ахмадей шёл отплёвываясь. Увидев на пути порожний ящик, он отбросил его ногой. И тут ему на глаза попались девчонки.

Ахмадей ворвался на площадку и немедленно отобрал у них волейбольный мяч. Мне кажется, он искал ссоры, чтобы на ком-нибудь сорвать зло. Девчонки, конечно, бросились к нему. Люция схватила его за рукав, вероятно думая, что он сбежит с мячом. Ахмадей оттолкнул её. В самый разгар спора подлетела Фатыма, которая до сих пор стояла в стороне.

- Верни мяч, живо! - проговорила она, сдвинув брови.

- А ты кто такая? - повернулся к ней взбешённый Ахмадей. - Мне указывать? Получай! - И он двинул её в плечо. - Я люблю, чтобы меня слушались! - покосившись на застывших девочек, пояснил Ахмадей. - Наперёд говорю: не будете слушаться - будете биты.

По правде говоря, нельзя было разрешать Ахмадею бить девчонок. По правилам, следовало вмешаться, остановить его. Однако у меня не хватило смелости, да и выглядел он таким важным! Я даже засмотрелся на него.

Между тем девчонки повели себя совсем по-разному. Люция заплакала громче, чем следовало, по моим расчётам, и побежала домой жаловаться. Фатыма же не пролила ни одной слезинки, хотя все видели, что Ахмадей ударил её изо всей силы. Ахмадей всё ждал, когда заплачет Фатыма, а она взяла и не заплакала. Надевая на голову панаму, она гордо сказала:

- Не смей драться! Предупреждаю. Если же забудешь предупреждение… - Она не договорила, запнулась и глубоко втянула в себя воздух.

- Брату пожалуешься? - с усмешкой спросил Ахмадей. - Или, может, Володе?

- Нет, - покачала она головой.

- Что ж тогда случится?

- Сама тебя ударю. Я очень сердитая.

- Ах так! - присвистнул Ахмадей и сделал шаг вперёд.