Лев Квин - Палатки в степи

Так мчал до тех пор, пока не почувствовал беспокойства. Может, Олег сигналил вовсе не потому, что не мог поспеть? Может, у него что-нибудь произошло?

Ну и пусть! Так ему и надо…

Но беспокойство не проходило. Видно, все-таки заговорила во мне совесть. Нельзя же, думаю, оставлять новичка, пусть даже такого зазнайку, одного в беде. Ведь это же все равно, что бить лежачего. Опять же буран… Мало ли что может произойти.

Я отпустил акселератор, машина пошла медленнее, а потом н вовсе остановилась. Заглушил мотор и выскочил из кабины.

Машины Олега не слышно и не видно. Вытащил папиросу, но закурить не смог - спички не зажигались. Разозлился и швырнул коробок в снег.

Ветер все усиливался, то и дело взметая по дороге снежную пыль. Небо совсем затянуло тучами. Крупными хлопьями повалил снег. Я считал сначала до ста, потом до двухсот, потом еще раз до ста, но Олег так и не появлялся. Как же быть? Подумал и решил, что больше ждать нельзя. Будь все в порядке, Олег уже давно бы подъехал. Значит, что-то неладно. Нужно возвращаться.

На месте развернуть машину нельзя было. Я вспомнил, что неподалеку должна быть развилка дорог. Решил проехать вперед и там развернуться.

Машина рывком тронулась с места, пробежала с полсотни метров и вдруг закапризничала. Мотор стал фыркать. Пустил я в ход подсос - не помогло. Пришлось останавливаться. Продул бензосистему насосом - мотор не заводится. В чем причина? Покопался в моторе и понял: жиклеры забились грязью. Не смог за месяц выбрать часок времени почистить мотор! Теперь вот возись тут, на морозе. В рукавичках не поработаешь - дело тонкое, а снимешь их - руки коченеют. Шутка ли - на улице мороз, металл такой, что пальцы пристывают. Я и напрыгался, и руками намахался, пока наконец отвинтил жиклеры.

Тем временем буран разыгрался не на шутку. Снег валил стеной - еле различишь борта машины. Я с трудом открыл дверцу и залез в кабину. Трясло меня всего. Попробовал снова размахивать руками, чтобы согреться, но теплее не стало. Видно, холод уже пробрал меня как следует.

Тепло, только тепло могло меня теперь выручить. Я вытащил из-под сиденья жестяную банку, нацедил в нее бензина, бросил туда рукавицы. Когда они пропитались горючим, полез в карман за спичками. И тут вспомнил: ведь я их выкинул в снег. Попробуй теперь найти - все кругом замело.

Меня вдруг на сон потянуло. Вот тут мне и стало по-настоящему страшно. Ведь недолго и замерзнуть. Уснешь так - и не проснешься больше.

От холода не было спасения. Он проникал все глубже и глубже, забирался под полушубок, залезал в валенки, обжигал все тело, словно огнем.

А ветер что выделывал! Он то ревел невообразимым козлетоном, то переходил на визг, свистел, хохотал, рычал на все лады…

Сколько я просидел так - не знаю. Но вдруг сквозь завывание ветра мне почудился знакомый звук. Мотор? Я прислушался. Нет, показалось.

И тут внезапно распахнулась дверца кабины.

- Ты здесь? - ворвался вместе с ветром голос Олега.

«Здесь!» - хотел крикнуть я и не смог, а лишь промычал что-то невнятное. Вот как я замерз: губы не слушались.

- Погоди, я сейчас.

Олег вернулся с зажженной паяльной лампой. В кабине сразу стало тепло.

- На вот, выпей горячего. - Он подал мне флягу.

Через несколько минут я совсем пришел в себя. Взял

у Олега папиросу, а у самого руки трясутся. Шутка сказать: еще немного, и замерз бы совсем.

Олег спрашивает:

- Что у тебя стряслось?

- Вот… - показываю на жиклеры. Они рядом лежали, на сиденье.

Олег кивнул: понимаю, мол.

- С твоей машины два щита снесло, - говорит. - Я тебе сигналил, сигналил… Пришлось останавливаться, а тут ветер еще такой поднялся… Намучился с твоими щитами, пока втащил их на машину. А ты почему не остановился? Не слышал сигналов, что ли?

Меня словно горячим паром обдало. Так вот почему отстал Олег. Из-за щитов! Из-за моих щитов! А я, дурак, радовался, что он не может меня догнать!

Как ему ответить? Сказать: «Не слышал»?.. Или даже так: «Угу»?..

- Слышал, - буркнул я.

Если бы соврал ему тогда, в жизни бы себе этого не простил!

- Так почему же ты понесся, как сумасшедший?

- «Почему, почему»…

Схватил я жиклер и давай прочищать. Олег смотрит на меня с такой хитренькой усмешечкой, а я делаю вид, что не замечаю…

Тяжелая это была ночь. Буран, правда, вскоре утих, но какие намело сугробы! Мы лопатами счищали снег с колеи, прокладывали дорогу машинам. За час проходили сто - двести метров, и это было еще хорошо. Наконец совсем выбились из сил. Но тут подоспела помощь. Директор послал навстречу совхозных ребят. Дело пошло веселей…

Утром машины въехали в поселок. Поставили мы их на место, привели в порядок и лишь после этого пошли к своим палаткам.

И тут я задал вопрос, который все время не давал мне покоя:

- Скажи, Олег, ведь ты соврал тогда, что приехал к нам из школы шоферов?

- Почему соврал? Это правда.

- Не может быть! Чтобы новичок, только что окончивший школу… Ведь даже я, шофер второго класса…

Как я сейчас вспомню про это, поверите, стыдно становится. Вот ведь оно, бахвальство несчастное! Кажется, только что такой урок получил - и все же на тебе, снова про свой второй класс!

Олег остановился возле палатки:

- Это я новичок? Откуда ты взял?

- Как откуда? Ты сам говорил…

- Верно… Только ведь я не учился там, а работал. Старшим инструктором. Ясно?.. Кстати, я шофер первого класса, если это тебе так важно… А теперь - спать. После обеда работы уйма.

И шагнул за полог палатки. Я как стоял, так и остался стоять с разинутым ртом…

В тот день я многое понял. Вот тогда, я считаю, и началось у меня освоение целины.

Саня Петушков стоял у доски, спиной к классу. На доске - условие задачи про трубы н бассейн. Саня то напишет мелом цифру, то сразу сотрет, снова напишет и снова сотрет.

Кажется, совсем простая задача. Но как ее решить? Сосчитать, сколько воды вливается в бассейн по трубам А и Б? Нет, не так. Может быть, помножить? Тоже не получается.

Теперь вся надежда на Гришу. Саня бросил косой взгляд на Анну Дмитриевну. Она что-то писала в журнале. Быстро повернувшись к классу, Саня сделал страдальческое лицо: тону! В ответ послышался осторожный шелест подсказок. Особенно старался Гриша. Он рисовал в воздухе пальцами, широко раскрывая рот. Саня прислушался: «…цать…ять…жить».

Ничего не понять!

Анна Дмитриевна посмотрела на Саню:

- Ну что. Петушков?

Саня опустил голову и стал сосредоточенно рассматривать ножку учительского стола. Вон муха зеленая лезет. Сейчас она подползет к чернильному пятну, похожему на голову девчонки с косами…