Любовь Воронкова - Детство на окраине

Соня открыла дверь и позвала отца:

— Папа, поди-ка посмотри! Лупинус вроде как бутоны набирает!

Отец вышел, посмотрел, усмехнулся в усы:

— Не будет у тебя синих цветов. Какой же это лупинус? Самая настоящая конопля! Да и цветет уже! Ишь ты!

— Конопля?.. А как же Елена Петровна…

— Елена Петровна — городской человек. Откуда ж ей знать, какое у конопли семечко? Кабы знала, не назвала бы его лупинусом.

Соня долго стояла у своего неудавшегося цветка. Да, конечно, тут синих цветов не будет. Неоткуда им здесь взяться — слишком тонкий и жесткий стебелек вытянулся из горшка. А вот эти шарики среди листьев и есть ее цветы. Откуда же тут возьмутся синие гроздья?

Соня отвернулась и отошла от окна. От этого цветка ждать больше нечего. Но как же могла Елена Петровна так ошибиться? Ведь она учительница, она знает все на свете! А вот какие семена бывают у конопли — не знает…

Соне не хотелось идти в квартиру, не хотелось слушать, как ходит и стонет Кузьминишна, как Анна Ивановна ругает ее, как стрекочет без остановки Раидина машинка… Соня взяла листок бумаги из тетрадки, взяла цветные карандаши и тут же, в сенях, села рисовать. Она рисовала сад, в котором росли синие цветы. Она хотела, чтобы это были лупинусы. Только какие они, эти лупинусы? У кого спросить, какие они, как нарисовать их? Не у кого спросить.

И Соня малевала синим карандашом какие-то невиданные синие цветы. А не все ли равно? Пусть это и будут ее лупинусы!

Соня не переставала мечтать о куколке — настоящей, красивой, с блестящими глазками. И чтобы ее можно было причесывать, наряжать, делать ей шляпки…

Старую куклу Лену тоже можно наряжать. Но что толку? Она от нарядов не становилась красивее.

Как-то, проснувшись утром, Соня вспомнила, что кукла ее всю ночь просидела на окне, под цветком, глядя на улицу. Она вскочила с постели, взяла куклу и понесла ее в кухню. Там на узкой полочке над сундуком жили ее игрушки и была устроена куклина постель. Соня влезла на сундук, заботливо раздела свою чумазую Лену и уложила в постель.

Она не заметила, что какая-то женщина, пришедшая за молоком, наблюдает за ней.

— Ну и кукла у тебя! — поморщилась женщина.

— А у меня другой никакой больше нету… — ответила Соня.

— А ты любишь кукол?

— Люблю.

— Надо тебе принести куклу.

Соня, радостно изумленная, уставилась на нее сияющими глазами. А женщина объяснила маме:

— Дети у нас выросли. Играть некому. Сложили все игрушки в ящик. Так они и лежат в прихожей на шкафу. — И снова обернулась к Соне: — Я посмотрю, что там… Выберу и принесу тебе.

— А когда вы принесете? — спросила Соня, замирая от счастья.

— Да завтра и принесу. Приду за молоком и принесу.

— Завтра…

Соня отошла в сторонку и молча продолжала глядеть на эту необыкновенную женщину с клетчатой шалью на плечах. А женщина была обыкновенная, с поблекшим, усталым лицом, с длинным унылым носом, и говорила она скучным, монотонным голосом, будто все время жаловалась на что-то. Но Соня видела ее совсем другой — не унылой, а задумчивой и только немного усталой…

Завтра! Но почему же надо ждать до завтра? Соня хоть бы и сейчас побежала за этой женщиной, и пусть бы она достала эту куколку со шкафа и дала ее Соне! Ведь до завтра еще целый день и целая ночь. Сколько часов в этом дне, а сколько минут! И все эти часы и минуты надо будет ждать, ждать, ждать…

Соня ничем не могла заняться в этот день. Она бродила по квартире, выходила во двор, возвращалась. Она рассказывала всем подружкам — и Оле, и Лизке Сапожниковой, и Матреше и даже драчуну Коське, — что завтра ей принесут новую куклу, а может, и еще каких-нибудь игрушек. Подружки молча завидовали — к ним не ходят покупатели и никто ничего не принесет.

— А может, и вам тоже что-нибудь дам, — пообещала Соня. — Наверное, много принесут… А на что им? Все равно так просто игрушки на шкафу в прихожей лежат!

— А солдатиков принесут? — осведомился Коська.

— Может, и принесут.

— А мячиков там нету? — спросила Лизка. — Вот бы мячик принесли!

— Не знаю… — Соне хотелось и солдатиков и мячик…

В этот день все было неинтересно. Соня поиграла с ребятишками в салочки — и бросила. Попробовали прыгать через веревочку, но и это скоро надоело. День тянулся невыносимо медленно, даже обед и то никак наступить не мог!

Во дворе было полно опавших желтых листьев с тополей. Принялись делать из них длинные гирлянды, шапки, короны… Потом пришел шарманщик. Худой, загорелый, в обвислой шляпе, он поставил свою одноногую шарманку среди двора и принялся крутить ручку. Шарманка затянула унылый мотив унылой песни:

Это было интересно. Ребятишки окружили шарманку. Они слушали, как она играет. Разглядывали картинку, нарисованную на шарманке: там какие-то лодки с загнутыми носами и красным парусом плыли по зеленой воде. Разглядывали голубого взъерошенного, слегка облезлого попугая, который сидел на шарманке около ящичка с билетиками. Попугаю, наверное, было скучно и холодно — он ни на кого не глядел. Он сидел неподвижно и словно грустно думал о чем-то.

Шарманщик играл, а сам обводил глазами окна: не выглянет ли кто, не бросят ли ему копеечку за его игру? Кое-где открывались окна, высовывались жильцы, слушали печальную песню, но копеечек не бросали: здесь лишних копеек не было.

Наконец открылась форточка в третьем этаже, и кухарка домовладельца тетя Стеша бросила белый комочек — медяк, завернутый в бумажку. Ребятишки бросились поднимать. Коська схватил первый, подбежал к шарманщику и отдал. Шарманщик заиграл новую песню.

Спустилась сверху Раида. С утра до ночи сидит Ранда за своей белошвейной машиной — недели, месяцы, годы… Отнесет в магазин сшитое белье, возьмет раскроенное для шитья — вот и все ее развлечение в жизни. Худая, бледная, в полинявшем платьишке, Раида подошла к шарманщику:

— Ну-ка, скажи попугаю — пусть мне счастье достанет!

— И счастье, и радость, и богатство — все достанет! — ответил шарманщик. — Давай пятачок.

Шарманщик опустил пятачок в карман, взял ящичек с билетами и поднес его попугаю:

— Давай счастье, Яшка, давай девице счастье! Не ленись, давай!

Попугай покрутил чубатой головой, пронзительно крикнул, словно выругался за то, что его потревожили, и вытащил своим кривым клювом билетик из ящика.

— Держи! Что сказано, всё сбудется. — Шарманщик подал билетик Раиде. — Твоя судьба.

Раида развернула билетик, но прочитать не могла — она не умела читать. Она спрятала его в карман и убежала — хозяйка прочитает!