Ада Чумаченко - Город под дождем

- Лихунька! - наконец кричит во все горло обрадованный.

Артюшка. - Лихунька. А ведь за тобой крест-помощи приехал! Зачем же он за тобой приехал, если ты здоровый?

- Конечно, я здоров, - отвечает Лихунька Артюшке. - Я же обещал тебе выпить касторки. А если бы даже я и не обещал, так все равно бы выпил. - И прибавляет, немного смущенный:- Меня мама за руки держала, а дедушка целую ложку в рот так и налил.

- Так за кем ж это крест-помощи? - спрашивает Артюшка и оглядывается по сторонам.

Но сверху уже бегут легкие, быстрые, сильные шаги. Застегиваясь на ходу, по лестнице сбегает товарищ Том и кричит, не останавливаясь, зазевавшимся ребятам:

- А ведь это вовсе и не крест помощи. Это за мною автомобиль со стройки. Знаешь ли ты, что мы сейчас строим, товарищ председатель?

- Что? Что? - бросается Артюшка за Томом и хватает его за полу пальто.

- Мы строим «Дом хороших людей», - отвечает ему на бегу товарищ Том, и зубы его блестят на черном веселом лице.- Мы строим дом для детей.

- Для каких детей? - не отстает от него Артюшка и бежит за ним на крыльцо.

- Для детей черных и белых, для желтых и краснокожих. Для всех тех, кому плохо живется на их родине. И это буде! настоящий «Дом хороших людей».

И товарищ Том уже прыгает с размаху на жесткое сиденье рядом с шофером.

Рукою в кожаной перчатке шофер нажимает грушу сирены. Гудок кричит пронзительно и громко, и так же пронзительно лает Карошка, бросаясь вслед удаляющемуся автомобилю.

Артюшка с гордостью оборачивается к Лихуньке и Фомке.

- Вот так Том! - говорит он, покачивая головой. - Я же говорил тебе, что он самое трудное электричество и то может проводить лучше всех

- Электричество - это что! - говорит Фомка и тоже качает головой. - А как это он про дом догадался? Ты его научил, что ли?

- Не знаю, может и я, - скромно отвечает Артюшка и в замешательстве снимает шапку с вспотевшей головы.

На дне шапки мягким коричневым комочком лежит обгрызанная пряничная лошадь. Артюшка смотрит па нее, потом вытаскивает и старательно делит на три части.

- А тебе можно? - спрашивает он Лихуньку и внимательно смотрит на его живот.

- Можно, - отвечает Лихунька и засовывает за щеку свою долю. И потом прибавляет, подумав:- А мы своего «дома» все-таки не бросим. Правда?

- А чего нам бросать! - уверенно отвечает Артюшка. - У меня за сундуком полный угол досок набрался.

- А у меня такие гвозди, что и железо приколотят,- откликается Фомка.

И все трое смотрят на открытую дверь, за которой вместе с дождем уже начинают золотиться первые слабые лучи проглянувшего солнца.

Товарищ Том сказал правду: лавочник и близко не подошел к белому дому на солнце. И даже Васька перестал шататься около калитки. И никто больше не стучал в дверь страшными кулаками, - и никто больше не свистел за забором и не на кого уже было лаять веселому кудлатому Карошке.

Каждое утро Фомка выходил теперь вместе с Лихунькой и Артюшкой на сквозной рыжий от осени бульвар и, прижав к груди узелок с книжками, бежал в припрыжку через лужи в школу мимо синего, синего Ходынского поля; мимо широких ангаров - самолетовых домиков, мимо трамвайной станции, мимо чугунных коней на высоких воротах.

Теперь и от Фомки, как и от других ребят, тоже пахло по утрам мылом, зубным порошком, молоком и черным дуплистым хлебом, - и также, как у всех, лежала у него теперь в оттопыренном кармане куртки румяная булка, приготовленная на завтрак. Теперь Фомка не выколачивал уже больше лавочииковых полосатых перин и не таскал тяжелых ведер с водою.

И о перинах, и о воде, и о горячих самоварах, и о тележках с помидорами все рассказал Артюшка в школе своему отряду.

- Не отдадим! - кричали пионеры. - Не отдадим! Пускай лавочник сам себе капусту квасит, если хочет… И Ваське этому тоже не спустим! И не подумаем!

И так же дружно, как и члены товарищества «Друг», пионеры подняли руки и пообещали все, как один, Фомки никому в обиду не давать.

Дома, после этого собранья, Артюшка весь вечер не вылезал из-за стола. Высунув язык от усердья, он старательно вырисовывал на большущем листе бумаги замысловатый рисунок дня школьной стенгазеты. И только изредка сердито порявкивал, - совсем, как медведь на цепи, на Фомку и Лихуньку, навалившихся сзади на его плечи.

- Отстаньте! - кричал Артюшка. -Дайте дыхнуть! У меня из-за вас лавочников живот нигде не помещается!

Фомка и Лихунька на минутку откидывались от Артюшкиной спины, но потом, не утерпев, опять наваливались еще сильнее.

Каждому хотелось увидеть первому, как Артюшка приделывает рыжую бороду и тоненькие ножки к круглому шару лавочникова живота и как прячется маленький человечек-Фомка за тесной стеной других человечков, - в которых сразу и без всякой ошибки можно было угадать пионеров. Такие красные галстуки были у них на шеях и такие веселые флажки подымались над их головами!..

Артюшка рисовал, - а рядом, заложив руки за спину, расхаживала Наташа и вслух сочиняла стишки. - подписи к Артюшкиной картинке. Стихи должны были выйти самые замечательные, - но пока не выходили совсем никакие и Наташа от нетерпенья топала ногами и фыркала, как кит. Аза Наташей, не отставая, шагала Асенька и, заглядывая Наташе в лицо, подсказывала ей самые смешные слова, какие только могла вспомнить, - но это, все равно, нисколько и ничему не помогало.

…И вот примчался Фомка к нам!.. -сочиняла Наташа, красная, как флажок на Артюшкином рисунке.

…примчался Фомка к нам! -повторяла за ней Ася.

- А Ваське… а Васька… а с Васькой, - мучалась над непослушными стихами Наташа.

- Болит живот! Живот болит у Васьки, - обрадованно подсказывала Ася.-У Васьки болит живот, и ему касторку дают!

Но Наташа отмахивалась от Аси, как от мухи, - и, вдруг, подпрыгивала на месте:

- А Ваське худо по ночам! - кричала она и весело всплескивала руками.-Вот это да! Здорово! Совсем, как у Пушкина!

- Здорово! - кричал Артюшка.

- Здорово! - кричал Фомка.

- Здорово! - кричал и Лихунька, - и отскочив от стола, - все трос плясали на одном месте, распевая замечательные Наташкины стихи.

Но Наташа уже не может остановиться. Стихов теперь уже не нужно придумывать. Они выдумываются сами, - одни лучше других; только поспевай говорить.

Захлебываясь, говорит Наташа, встряхивая стриженой головой

- Пр-равильно! - вопит во весь голос Фомка и так стучит кулаком по столу, что стакан с Артюшкиными кисточками пошатывается и звенит; и мутная сине-черная вода плещется через край стакана на желтую клеенку стола.