Леонид Фролов - Жемчуг северных рек [Рассказы и повесть]

Раковины устрашающе уставились на него своими пиявочно пухлыми жабрами. С берега так можно бы их прутиком таскать, втыкая его в раскрытые створки. Но уж поскольку Тишка забрёл в воду, то и рукава у рубашки закатает, да если и намочит их — не беда. Лишь бы ему повезло…

Вот одна ненормальная раковина — с вздувшимся, как рыбий пузырь, выступом на боку; вот другая, наоборот, с вдавлиной, будто на ней камень лежал; вот третья — рубец, словно шрам, перерезал её от края до края.

Эх, ножик бы, так Тишка доковырялся б до жемчуга здесь, но, как назло, ни ножа с собой, ни палочки-кляпа.

Бабы уже кричали ему:

— Тишка, воз накладён… Не сдерживай работу!

Пришлось раковины рассовать по карманам штанов да бежать к лошади. Уж если в этих трёх есть чего, так всю реку потом снизу доверху, как с бреднем, пройдут. Лиха беда, говорят, начало… Но ведь не зря же они с признаками… Есть, конечно же, есть…

Вот то-то для Алика будет праздник! Тут и воображения особого не надо, чтобы представить, как он затанцует. Ещё, чего доброго, и нож, которым раковины вскрывал, возьмёт в зубы и, как кавказец, удивит Тишку лезгинкой: «Ас-с-са!»

Хотя зачем ему танцевать? Он уж и так всё знает.

Лошадь у Тишки оступилась, и он чуть не прикусил язык. Недобрая примета, когда конь спотыкается.

И точно, на взгорке стоял, поджидая Тишку, председатель колхоза и ехидненько усмехался.

— Так что, Тихон Иванович, щуку, наверно, за хвост в реке ухватил? — назвал он Тишку по имени-отчеству.

— Не-е, я пить ходил, — отвёл глаза в сторону Тишка.

— Ну, ну…

Председатель взял под уздцы Тишкину лошадь, подвёл её к яме и помог ребятам опрокинуть воз. Тишка уже полагал, что председатель от него отступился, но Зиновий Васильевич подмигнул ему и спросил:

— А карманы-то чем оттопырил?

Карманы мамка сшила у брюк маленькие, и в них, чего ни положи, всё обозначится.

— А ничем, — покраснев, сказал Тишка и повернулся так, чтобы карман с ракушками прикрыло фуфайкой.

— Тишка, да ты же один карман спрятал, а из второго торчит, — засмеялся председатель.

«Ну не растяпа ли!» — выругал себя Тишка, забыл совсем, что в правый карман положил две раковины, а в левый — одну. Но она же тоже из него выпирает: карманы-то как для трёхлетнего ребёнка сшиты!

— Это для Алика, — признался Тишка.

— Ну вот, видишь, — сказал председатель, — а я думаю: чего это Тишка из реки таскает? Никак, щуку в траве запутал, да ухватить не может… Уж хотел на помощь бежать.

Тишка съёжился:

— Не-е, не щуку…

— А я думал, щуку…

Тишка не мог понять, чего от него хочет Зиновий Васильевич, не раковины же будет отбирать — они не колхозные, их в реке без учёта.

Зиновий Васильевич, когда немного отъехали от ямы, освободив место для другого возчика, попридержал Тишкину лошадь:

— Неужели до сих пор жемчуг ищете?

Тишка замялся:

— Не-е, это я так…

— Как же так, если сам же сказал, что для Алика?

Тишка совсем запутался.

— Ну-у… это я… — залепетал он, казнясь от того, что не в силах объяснить председателю, почему набил карманы раковинами. — Это я Алику хочу показать…

— Значит, не поверили мне? — спросил председатель.

Как ответить с полной определённостью, поверили или не поверили? В Керети, Тишка поверил, жемчуга нет. Но в Берёзовке-то не проверяли. А в Берёзовке-то как раз раковины с признаками. Ну почему же Зиновий Васильевич к Тишке пристал, будто Тишка нашкодил где-то!

— Молчишь… Не поверили, — вздохнул председатель.

— Да здесь же с признаками, — не выдержал Тишка укора. — А в Керети были без признаков. — И добавил, как главный козырь: — Мы же не для себя, мы — для колхоза. Почему не проверить-то?

Председатель задумался: логика в Тишкиных словах, видно, была — против неё не попрёшь.

— Ну, хорошо, проверяйте, — согласился с ним председатель. — Только я тебе, Тихон, хочу сказать, что если вы собираетесь сделать колхоз богатым, то лучше не жемчуг ищите, а в работе нам помогайте…

— А мы и помогаем, — выпятил Тишка грудь. Председатель-то что у них, ослеп? Не видит, что силосуем, а не баклуши бьём?

Зиновий Васильевич почувствовал перемену в Тишкином голосе, поощряюще похлопал его по ноге повыше колена, случайно не попав по карману.

— Молодцы, Тихон, что помогаете, — сказал он, довольный. — Вот эту яму засилосуете, я вас и на другую переведу. Не сробеете?

— Не сробеем! — гаркнул Тишка так звонко, что лошадь запрядала ушами.

— Вот и хорошо, — сказал председатель. — Вот и будет колхоз богатеть. — Помолчал и, выделяя каждое слово, добавил: — Благодаря вашим трудам…

Тишкину груда распирала гордость: шутка сказать, сам Зиновий Васильевич признал, что колхоз разбогатеет, когда они засилосуют две ямы.

Председатель подал ему на прощание руку:

— Ну а вам за труд тоже начислим, что полагается. Так что после сенокоса пожалуйте в кассу…

Вот уж этого-то Тишка не ожидал. Ещё и заработок председатель сулит. То-то мать обрадуется, скажет: «Ну, теперь ничего не страшно, кормилец вырос у нас». — «Не кормилец, кормильцы!» — поправит её Славка, и мать их обоих сграбастает обнимать.

Председатель уехал на своей лошади, а Тишка весь день был как во сне. И о раковинах забыл, которые возил в карманах. Вспомнил, когда уже выпряглись и отвели лошадей на конюшню. Раковины заслюнявили белой слизью штаны, и когда Тишка достал их из кармана, когда увидел, как они, ссохнувшись, пораскрывали изуродованные признаками створки, в нём всё ворохнулось, к горлу подступил несглатываемый комок: «Ой, Тишка, а если самородок бросаешь?» Бывает же так, что недотёпа и золото, приняв за камень, отопнёт от себя, а удачливый нет, удачливый обязательно поднимет да поглядит — потому он и удачливый.

Тишка сунул раковины в заскорузлые от слизи карманы и, придерживая их руками, затрусил к сельсоветскому зданию. Оглянувшись, не следит ли за ним Славка, он юркнул под лестницу, где был вход в Аликову квартиру.

Алик был дома. Стол у него оказался накрытым широким, как скатерть, ватманским листом бумаги. Алик чего-то чертил.

Тишка, сияя, вызволил из карманов раковины:

— Альберт, все с признаками! Давай проверять! — Он положил раковины на табуретку, потому что стол был занят, и пытливо заглядывал Алику в лицо, сознавая, что потрафил ему. Но Алик к раковинам не прикоснулся.

— Видишь ли, в чём дело, Тихон, — сказал он размеренно и прошёлся по комнате, поскрипывая половицами. — Председатель был прав…

Значит, результаты проверки оказались плачевными… Но ведь с Аликовыми раковинами не повезло, а с Тишкиными вдруг что-то и выгорит.

— Проверить-то можно? — настаивал он.

— Ах, Тихон, Тихон, — поучающе проговорил Алик. — Проверять надо, когда теория подходит к определённому выводу, который требуется подтвердить практикой. А здесь чего проверять?..