Михаил Самарский - Двенадцать прикосновений к горизонту

– Крыша, что ли, у тебя поехала? – захохотала Ленка. – Любовь – это счастье. Наташка, всё наладится. Любовь – это смысл человеческой жизни.

– Ерунда всё это! Носятся с этой любовью, как дураки с писаной торбой, и умильно причитают: «Любовь! Любовь!», – возразила Наташа.

– Что с тобой сегодня, Натали? – Ленка обняла подругу и поцеловала её в лоб. – Опять хандра напала? Ты посмотри, какие мужчины у нас сегодня в гостях. Рыцари…

– Ненавижу любовь, – продолжила Наташка. – Не зря же народ придумал: «Любовь зла – полюбишь и козла». Вот вы мне скажите: если любовь так всесильна и добродетельна, почему в мире с людьми происходит столько дерьма, несмотря на то что люди руководствуются именно любовью?

– Любовь должна быть взаимной. Такая любовь добродетельна! – неожиданно вмешался Афанасий, друг Тамары.

– Ха-ха! – наигранно рассмеялась Наталья. – По причине так называемой любви заключаются заведомо нежизнеспособные браки. Дети рождаются, обречённые на несчастное детство, мужья спиваются, жёны изводятся от нервного напряжения, раньше времени покрываясь морщинами. Зачем всё это начинается? Каждый раз из-за такой любви. Зачем она объявлена величайшей ценностью, если приводит к столь масштабным разрушениям?

– По-твоему, замуж вообще нельзя выходить? – спросила Тамара.

Наталья не ответила. Она молча закурила, сделала глубокую затяжку и спросила:

– Лен, вспомни Таньку. Зачем она вышла замуж?

– У неё была любовь! Разве ты не знаешь? – хмыкнула Ленка.

– Почему тогда она развелась? – прищурилась Наталья.

– Наташка, ну что ты ерунду всякую спрашиваешь? Ты же знаешь, что Костик оказался пьяницей! – Ленка тоже закурила.

– Знаю. Но зачем она выходила за пьяницу? – Ведь она и до замужества знала, что Костя Свириденко – пьянь несусветная. Это маразматик.

– Странная ты какая-то! С любовью ведь не поспоришь, – развела руками Лена.

– То есть она повела себя как настоящая дура. Правильно? – зло рассмеялась Наталья.

– Никакая она не дура, Наташа, просто у неё была любовь! Понимаешь?

– Ха-ха-ха! Выходит, любовью руководствоваться опасно. Любовь – хреновый критерий, нужно ориентироваться на что-то другое, но не на любовь, потому что это глупо.

– Почему глупо? – Лена даже привстала. – Это любовь! Понимаешь? Это…

– Ей эта любовь принесла несчастья. Если бы она не придавала такого значения так называемой любви, их бы не произошло. Зачем руководствоваться любовью, если она приводит к столь плачевным последствиям?

– Как ты не понимаешь, Наташка. Любовь – это… это… ну как тебе объяснить?

– А от этой любви и ребёнок пострадал, – не унималась Наталья. – Он-то чем виноват? Вначале жил в семье пьяницы, а теперь живёт и вовсе без отца. Вот она, цена вашей любви. Неужели она оправдана?

– Как можно так рассуждать про любовь?! Наталья, я не могу с тобой согласиться, – снова вмешалась Тамара.

– Да я и не прошу со мной соглашаться, просто я рассуждаю. Любовь кровожадна, любовь жестока, любовь ненасытно требует всё новых жертв на свой алтарь. Любовь сжирает человеческие души, порабощает разум, иссушает мозг и гонит свою слепую паству в пасть адской мясорубки человеческих судеб.

– Ужас какой! Что это с тобой сегодня? – Лена подошла к подруге и погладила её.

– Письмо получила от двоюродного брата. Ему восемнадцать лет. Представляешь, он решил жениться на бабе, которая на десять лет старше его. Она даже старше меня на три года.

– И что с того? – неожиданно вмешался Виталий. – Как раз это, может, и есть настоящая любовь…

– Угу, – усмехнулась Наталья, – а как отличить настоящую, подлинную любовь от обмана?

– Жизнь покажет, – улыбнулся Виталий.

– Да хорош вам про любовь, – вмешался Андрей, – наливайте. Давайте выпьем за любовь…

– В том-то и дело, что, когда жизнь покажет, – продолжила Наталья, – будет уже поздно. То есть если любовь завела в задницу, то это была не любовь, а ошибка. Правильно? А вот если любовь одарила многолетним счастьем до гробовой доски – значит, она была настоящая. Только определение задним числом совсем не канает для практических целей. Фанатики любви велят действовать в соответствии с ней для принятия ключевых жизненных решений. И только по долговременному результату этих решений можно определить, была ли та любовь настоящей или фальшивкой. А велено-то руководствоваться настоящей, и только ею! Поступил некто сообразно с любовью, как ему велено, а оно раз – любовь та оказалась липовой. А такой нельзя было руководствоваться, потому что надо только настоящей. Ну и как определить?

– Лен, – рассмеялся Андрей, – а твоя кентесса прямо философ. Может, хватит? У меня уже голова от ваших базаров разболелась. Наливайте…

– Мне кажется, Наташ, ты просто не испытывала настоящей любви, – сказал Афанасий. – У тебя всё ещё впереди. Ты не понимаешь…

– Да, может, и не понимаю, – не унималась Наталья, – только мне интересно: вот ты сам-то как определяешь, что с тобой случилась именно любовь, а не обычная похоть, принявшая причудливые формы, которые напрочь затуманили мозги? Как отличить одно от другого, если даже определения любви никто дать не может? Как ты понимаешь, что у тебя точно не то, что у гопника с его тёлкой? Почему у гопника с тёлкой случка, а у тебя – любовь, хотя внешне отличий не видно? Ну, антураж разве что разный…

– Может, хватит? – нахмурился Андрей. – Чё-то надоел мне этот базар…

– Ну почему же? – возразил Виталий. – Напротив, очень даже интересно. Тем более с нами писатель. Напишет, как мы тут спорили о любви. Миха, напишешь?

– Угу, – кивнул я. – Напишу. Только я ничего не понял.

– Потому что молодой, – рассмеялась Наталья. – Вот и не понял. Подрастёшь – поймёшь…

– Натали, у тебя какое образование? – поинтересовался Афанасий.

– Разве это имеет значение? – улыбнулась Наталья.

– Высшее. Она бывшая учительница, – хихикнула Ленка.

– Вот оно в чём дело, – потёр руки Андрей. – Тогда тут до утра не переговорить. У Виталия нашего тоже высшее образование. Математик.

– Ну что ты болтаешь? – недовольно буркнул Виталий.

– Виталий, это правда? – спросила Наталья.

– Почти, – ухмыльнулся он. – Диплом не успел защитить.

– Почему? – удивилась Наташа.

– Посадили, – усмехнулся Виталий.

Я аж подскочил.

– Ты что, в тюрьме сидел? – спрашиваю.

– Сидел, – кивнул Виталий.

– Страшно было? – спросил я.

– А что там страшного? Там такие же люди, как и здесь. Тебе вот страшно с нами?

– Не-а, – замотал я головой.

Я говорил правду, к тому времени мой страх улетучился. Я смотрел на всю эту компанию и только удивлялся. Про любовь было очень интересно слушать, но я не всё улавливал. Да и сейчас многое непонятно. Но, может, вы поймёте.