Владимир Добряков - Что берешь в дорогу

Нет, среагировали — послышались шага, щелкнул замок и на пороге Вадим увидел… Сережку. На секунду оба открыли рты. А потом Сережка как был — в майке, в шлепанцах — выпрыгнул на лестничную площадку и облапил приятеля.

Вадим и сам не ожидал, что так обрадуется. Даже поцеловались. Правда, инициативу тут проявил Сережка.

— Не смущайся, старина, — похлопал он Вадима по плечу. — Это сейчас модно.

Что-то в Сережке появилось новое, будто чужое. Вадим это сразу отметил. А вот что — понять еще не мог. Казалось, не два с лишним года не виделись они, а добрый десяток лет.

И дело, пожалуй, не в том, что внешне его школьный приятель несколько изменился — стал чуть выше и возмужал, завел небольшие и аккуратные, вполне современные усы, да и волосы его не взвивались, как прежде, буйным молодецким чубом, не падали до плеч, а тоже были аккуратно уложены и напоминали прическу популярного певца Льва Лещенко.

И лишь потом, когда обрадованный хозяин квартиры ввел в комнату, когда Вадим снял куртку и предстал перед Сережкой в гимнастерке, подпоясанной ремнем, при всех сиявших знаках отличника армейской службы, — лишь тогда к Вадиму пришло неожиданное прозрение: нет весельчака и беззаботного балагура Сережки Крутикова, того Сережки, которого Вадим так хорошо знал в школе, которого, честно сказать, не очень уважал и любил, но все же принимал его таким, каким он был.

В последние дни Вадим не раз с улыбкой представлял себе картину: он, бравый солдат, уволенный в запас согласно приказу министра обороны, стоит, горделиво выпятив грудь, перед Сережкой, а тот, на минуту обалдевший, вдруг срывается с места, торжественным строевым шагом подходит к нему и отдает честь: «Товарищ маршал! Студент Крутиков, не щадя живота своего, готов идти за вами в огонь и воду!»

Примерно такой представлялась Вадиму первая минута их встречи. Ан нет, оказывается, время ушло вперед, и прежнего балагура Сережки уже не существует. Есть другой Сережка, его и Сережкой-то не назовешь, теперь это Сергей Крутиков.

На Вадима, стоявшего посреди комнаты в солдатской гимнастерке, Сергей смотрел с интересом, с любопытством, читалось в его взгляде и удивление. Но тех слов, которых ожидал Вадим, он не произнес.

— А ничего смотришься, товарищ…

— Гвардии рядовой, — подсказал Вадим.

— Так… рядовой, значит, — повторил Крутиков. — Негусто, однако. А почему не сержант или как там… не ефрейтор?

Уже тогда что-то царапнуло Вадима.

— Не ради званий служил.

— Понятно, — кивнул Сергей и посмотрел на привинченные рядком значки. — Проявление усердия по мотивам, так сказать, чисто идейного и патриотического характера.

— Да будет тебе, Серега! — не без усилий подавляя в себе неприятное и невольте возникшее чувство обиды, рассмеялся Вадим. — Служил как мог, сил не жалел, чинов не хватал.

— Ладно, — махнул рукой Крутиков, — и то истина: не в одних чинах дело. Когда вернулся?

— Позавчера.

— И сразу ко мне. Молоток! Не забываешь друзей. И что же теперь?

— В каком смысле? — не понял Вадим.

— В прямом. Этот год ты так же блистательно потерял. Тогда хоть на подготовительные поступай. Все, наверно, на плацу да в марш-бросках перезабыл. Впрочем, вам, отслужившим, большие льготы дают. Не волнуйся, поступишь. Вот только решить, в какой омут кидаться. В медицинский бы попробовать — это вещь! Но — конкурс!.. Нет, без связей, без репетиторов не влезешь. И два армейских года не помогут.

— Обожди, — с улыбкой остановил его Вадим, — ты чего это меня, нераспакованного, сватать взялся? Времени, навалом. Огляжусь, подумаю.

— Все, вырубаюсь, виноват! — Сергей покаянно сложил руки на груди. — В самом деле, идиотизм — человек только порог переступил, два года не был, а я навалился!.. Как ты сказал — «нераспакованного»? Метко. Не забыть бы… — Он взял со стола многоцветную ручку и выщелкнул красный стерженек. — Не возражаешь — запишу?

— Это зачем же тебе? — усмехнулся Вадим.

— Профессия требует, — сказал Сергей. — Меткое слово, оригинальная мысль — первый хлеб для журналиста. Печататься начал. С десяток информаций, три статьи заделал. Две уже тиснули. На днях и третья должна выйти. В областной молодежной. Так-то, Вадимушка, настает пора самоутверждения.

— Ишь ты! — от души восхитился Вадим. — И о чем же статьи? Большие?

— Ну те, напечатанные, так себе. А на эту возлагаю надежды. Острая, актуальная тема. Думаю, будет замечена, отклики, возможно, поступят. В общем, следи за прессой… А сейчас, по случаю возвращения военного мужа на стезю гражданской жизни, мы кое-что сообразим. Не возражаешь?

Возражать Вадим не собирался. Тем паче время обеденное. Да и нашагался с утра — ноги гудят, будто на занятиях в поле побывал.

И вновь Вадим не мог не поразиться перемене, какая произошла со школьным товарищем. Всего на минутку скрылся Сергей в другой комнате, и вышел оттуда уже в зеленых вельветовых брюках, очень узких, с широким ремнем, а вместо майки была на нем модная клетчатая рубаха с широкой планкой.

— А то хожу, как бурлак на знаменитой репинской картине, — улыбнувшись, посчитал нужным объяснить Сергей. — Ты сиди, ты гость, я мигом.

И верно: не успел Вадим хорошенько оглядеться, как в дверь, настежь распахнувшуюся от удара ноги, вошел с большой сковородкой в руках хозяин квартиры.

— Извини, Вадим, обед без первого. Снова придется сделать дорогой маман грандиозное внушение. Представляешь: в ее годы записаться на курсы кройки и шитья! Теперь трое мужиков ходят голодными. Говорит, что некогда приготовить.

Сергей бросил на стол газету и поставил на нее шипящую сковородку.

— Не мало одной газеты? — обеспокоенно спросил Вадим. — Стол не сгорит?

— Черт с ним! Пусть горит! Пусть! Другие живут — позавидуешь. Гарнитуры покупают, ковры. А тут — старье, спалить не жалко, до моего рождения, куплено. Точно: не в чинах суть. Зам. начальника областного статуправления. Должность! Звучит! А толку что? Сплю, как Рахметов, — пружины из дивана торчат. Холодильник зверем рычит, давно пора менять. Кроме чина, Вадик, голова на плечах требуется. Жить-то надо уметь.

Произнеся этот горячий монолог, Сергей метнулся в кухню и тотчас из того самого холодильника, который «зверем рычит», извлек запотевшую бутылку чешского пива.

— По случаю какого-то праздника компашка у папани тут собиралась, так я втихаря увел пару бутылок. — Сергей пощелкал ногтем по яркой наклепке. — Марка! Страшенный дефицит! Глянь, запотело, со слезой. Ну, сели… Восемь яиц бухнул да колбаса. Хватит?

Вадим сокрушено развел руками.

— Целое отделение накормить можно! Ты, Серега, даешь! Гляжу и узнать не могу тебя.

— Точно, Вадя. Сам себе удивляюсь. Видно, темп жизни такой: все ускоряется. А как там в армии, пивком не баловали?