Владимир Добряков - Что берешь в дорогу

День выдался утомительный. А во второй половине (Вадим не раз с опаской поглядывал на небо) собрался дождь, мелкий, холодный. Километровая даль улицы, на которой уже просматривались последние высокие дома, побледнела и заслонилась сплошной сеткой надолго зарядившего дождя.

Тротуары опустели, тусклыми разноцветными пятнами замелькали зонтики. Лишь по мокрому, жирно заблестевшему асфальту улицы с въедливым наждачным шипением одна за другой проносились машины.

Взять из дома зонт Вадим не догадался. Что делать? Подняв воротник куртки, боком, навстречу ветру он побежал к гастроному. Минут двадцать стоял там, смотрел, как срываются с защитного бетонного козырька крупные набрякшие капли.

Обидно — погода испортилась. А не позвонить ли Сергею? С ним виделся в субботу. Сегодня — четверг. Ого! А Сергей сказал денька через три звякнуть. В самом деле, мучается тут, на дожде мокнет, а вся проблема — двушку в автомат кинуть. Вдруг адрес давным-давно его дожидается? И время подходящее — из института вернулся. Номер телефона в блокноте записан. Заодно со статьей поздравить.

Вадим выскочил из дверей, добежал до угла гастронома, где одиноко пустовала будка телефона-автомата.

Раз шесть или семь длинно и равнодушно проникало в трубке. Вадим уже хотел повесить ее на рычаг, но неожиданно раздался бодрый голос Сергея:

— Да, слушаю!

— Привет! — обрадовался Вадим. — Думал, нет никого.

— Дома! — тем же бодрым голосом удостоверил Сергей. — А кто говорит?.. А, Вадим! Здорово, пропащая душа! Это я в ванной был — смывал пот трудов великих: Живу, как Юлий Цезарь: сразу принимаю душ, пищу и поздравления! Кстати, не читал?

— Как же! — в тон ему ответил Вадим. — Газету специально купил.

— Не догадался с десяток экземпляров взять?

— Больше не было. Последняя.

— Естественно! — хохотнул Сергей. — Расхватали! Очередь на три квартала! А как тебе статья? Мне в университете руки отдавили — поздравляли… Ну, тебе-то понравилась?

— Хорошо написал. Толково, — кивнул Вадим. — Я одним духом прочитал… но…

— Ну говори, не мнись. Чего там нашел?

— Понимаешь, — вздохнул в трубку Вадим. — Показалось мне… А может, я и не прав. В общем, показалось, что сам-то ведь ты иначе думаешь, чем написал в газете.

Сергей будто на секунду задумался. Потом категорическим тоном сказал:

— Нет, нет, Вадим, такого обвинения не принимаю. Решительно! Что значит не так думаю? Ты брось!.. А если сказать объективно, то и мысль эта не нова. Можно сказать: азбучная истина. Только я по-своему, на примерах показал.

— А Геннадий С. — кто это? — спросил Вадим.

— Ну… не суть важно. Можно сказать, образ собирательный. Просто для оживления.

— Придумал, что ли?

— Зачем так примитивно? Из жизни взял… Видоизменил несколько. Нет, ты напрасно. Полчаса назад звонили из редакции, сказали: «на уровне». Возможно, организуют обсуждение среди читателей.

— Да я разве спорю, — примирительно сказал Вадим. — Хорошая статья. И другие хвалят.

— Вот сразу так бы и говорил! — сочным голосом одобрил Сергей. — Но это, милый Вадик, мелочи. Не о том мечтаю. И что такое, в сущности, двести строк в областной газете? Мизер! Все познается в сравнении. Михаил Александрович в наши не такие уж юные годы первую книгу «Тихого Дона» родил. Вот вершина, на которую равняться!

— Ну, это уж ты подзагнул! — словно осуждая приятеля за такую дерзость, усмехнулся Вадим. — Шолохов есть Шолохов. Один был такой.

— Да кто ж знает, Вадимушка, — не смутился Сергей, — глядишь, и мы не лыком шиты… Да, старик! — вспомнив что-то, воскликнул Сергей. — Тоже хочу тебя поздравить… Ну ты молоток! Не ожидал! Звонила красавица Сабина — ты, оказывается, еще в воскресенье визит нанес. Поворотлив, однако! А вообще одобряю. Она дамочка… — Вадим догадался, что Сергей поцеловал кончики своих пальцев. — Персик! Как красиво говорят в Грузии. Успеха тебе! Да, Вадя, вот так, каждому свое: кому — слава, кому — женщины. Ты догадываешься: я, конечно, был джентльменом: про твой интерес к Беловой — ни слова. Да и что Белова против такой женщины! Забудь. Не теряй попусту время. А Сабину ты сразил. Одни восклицательные знаки в твой адрес. Чем взял? Женщина — это ребус… А еще какие новости у тебя?

— Вроде ничего больше. На пруды бегаю. Для разминки. Каждое утро. Не составишь компанию?

— Нет, старина. Для этого я ленив.

— А ты… — Вадим замялся. — Ты не звонил, как обещал?

— Это куда?.. А-а, ученой мышке… Вадя, как-то не могу врубиться — тебе что, мало Сабины? Сразу с двумя хочешь крутить? Ну ты тоже ребус для меня. Не звонил Ленке и звонить не буду. Все!

Вадим еле удержался, чтобы с размаху не накинуть на крючок трубку.

— Сам ты, Серега, ребус! Почище всех нас!

— Что, что? — Вадим словно увидел, как под ухоженной щеточкой усов широко раскрылся Сергеев рот. — Повтори. Не понял.

— Да что повторять, слушать-то не хочешь! В статье слова всякие — «широта интересов», «долой вещизм»…

— Ну, ну, дальше?

— Что дальше… — Вадим вздохнул. — Я уже говорил.

— Так, так, понял. Я понял. А вот тебе, старина, понять, видно, не дано. Не да-но, — по слогам повторил Сергей. — Это что же, значит, у меня интересов нет, запросов настоящих нет?! Ха! И еще раз ха! Ты, милый Вадик, сны красивые видишь, а я ночами работаю, пишу, горю и творю — не побоюсь таких слов! А то, что современные, и престижные вещи хочу иметь, — это разве преступление? Все хотят иметь… Прости, я тороплюсь немного. Как-нибудь мы еще побеседуем на эти серьезные темы. Адью, Вадим! А в заключением все-таки читай побольше. И не забывай об институте.

«Вот так, — выходя на дождь, сказал себе Вадим. — Получил по физии!»

Лишь стоя у магазина, под защитой бетонного козырька, и поглядывая на пустую остановку троллейбуса, он несколько успокоился и, как ни странно, без всякой неприязни подумал о Сергее: «Все-таки боец Крутиков! Умеет за себя постоять. И прав: читать надо больше. Институт тоже, конечно, не помешает… А Ленке, значит, так и не позвонил. Ничего, возьму завтра плащ и попробую все же добить это дело. Пора. И пятница. Хороший день. Люда как раз в пятницу подарила фотографию…»

У Люды было предчувствие: Виталий сегодня захочет повидать ее.

Разглядывая сплющенный, голубоватый, чуть мерцающий прямоугольник света на потолке, она попыталась представить себя на его месте. «Я бы, наверно, пришла, — подумала она. — Легко ли мучиться в неведении целых три дня?.. Только вот мучается ли? Это скорее как шутка у него прозвучало: сердце больше не выдержит. В общем-то вполне уверен, что отказа быть не может. Еще бы, такой «завидный парень»! Далее удивительно: какие же достоинства нашел во мне, что предлагает, как выразился, руку и сердце? Действительно странно. У них там в педе всяких девчонок навалом — и хорошеньких, и умных, и престижных, и, конечно, не одна из них хотела бы завязать отношения с Виталием. И о машине, должно быть, знают. А машина для многих — верх мечтаний, достоинство номер один… Ну обожди, — спросила себя Люда, — других критикуешь, а сама? Мне что, все равно, безразлично: есть у него машина или нет? — И пришлось признаться: — Не все равно. Что ни говори, а приятно: садишься в сверкающие «Жигули», по-хозяйски захлопываешь дверцу. Муж, сидя за рулем, опрашивает: «Сначала в парикмахерскую, завезти или сразу в универмаг?» Да, приятно… Так что же получается — радуюсь, довольна и никаких сомнений?»