Николай Наволочкин - Жили-были…

— Ну и дела! — недоумевали ребята.

Наташку разоблачили! Наташку разоблачили!! Славка готов был скакать и кукарекать. Но он ничего этого не делал. Он скромненько сидел на диване и даже не улыбался, хотя глаза его радостно блестели. Прав был папа, когда говорил, что глаза у него хитрющие.

Славка сидел. Зато мама Анна Фёдоровна не находила себе места: она то садилась, то вставала, то ходила по комнате. Папа, неделю назад бросивший курить, неизвестно откуда достал папиросу и задымил. Анна Фёдоровна не обратила на это никакого внимания — она отчитывала Наташку. А Наташка стояла у окна и хныкала.

До сих пор самой заметной деталью в биографии Наташки была история с тенью. Давным-давно, когда Наташка была маленькая, она ужасно боялась своей тени. Увидит на полу или на стене тень кудрявой девчонки — и раскричится. Напрасно ей говорили, что это её собственная тень, что тень есть у всех людей и даже у стула. Наташка топала ножонками и орала. А тень тоже топала ногами… Потом Наташка подросла, поумнела, но история с тенью не забылась. Дошла она и до Славки с папой.

Теперь Наташка украсила свою биографию ещё одним событием.

Все привыкли, что она очень быстро говорит. Раньше её останавливали, заставляли произносить слова отчётливо, но пользы от этого не было никакой. Минут пять, иногда пять с половиной она старалась, а потом опять сыпала, как пулемёт. И вот сегодня на уроке арифметики, когда учительница вызвала её к доске и попросила рассказать таблицу умножения на шесть, Наташка сначала заговорила, как и положено, не спеша и отчётливо:

— Шестью один — шесть. Шестью два — двенадцать…

Но чем ближе она подходила к «шестью шесть», тем тараторила всё быстрее и быстрее.

Учительница остановила её и велела рассказывать снова.

Наташка опять начала не спеша, но уже «шестью шесть» она выпалила одним духом:

— Шестеестьтридцатесь…

А дальше, кроме «да-да-да» и «та-та-та», никто ничего не разобрал.

Хитрая Наташка: таблицу умножения после «шестью шесть» она знала нетвёрдо и тараторила не потому, что так привыкла говорить, а специально, чтобы провести учительницу.

Терпеливая учительница ещё раз остановила Наташку — и всё началось сначала. Наташка надеялась, что учительнице надоест её останавливать или что раздастся звонок, а уж к следующему разу она выучит таблицу назубок. Однако звонок не торопился зазвенеть, а учительнице действительно надоело слушать одни «да-да-да» и «та-та-та», и она сказала:

— Остановись, Наташа, и скажи мне, сколько будет шестью семь?

Мы-то с вами знаем, сколько будет шестью семь, а Наташка не знала.

— Сорок семь! — выпалила она. И её посадили.

Это и обсуждалось сегодня на домашнем совете. Наташке так доставалось, что в конце концов даже Славке стало её жалко.

Выручил Наташку Игорь. Он ни разу до этого не бывал у Славки и сегодня зашёл из-за своего плохого настроения. Дома на кухне с таким настроением не сиделось. Игорь походил по двору, никого из друзей не встретил и решил позвать на улицу Славку.

В третьей квартире приходу Игоря все обрадовались. Наташка — потому, что её сразу перестали ругать. Славка просто обрадовался приятелю. А взрослым тоже хотелось остановиться. Поэтому Игоря усадили на диван, а Наташка моментально сбегала на кухню и принесла ему банан.

— Ну, как дела, сосед? — поинтересовался папа.

— Плохие дела… — ответил печально Игорь.

— Что так?

— Да всё эти блины…

— Какие ещё блины?

— Ну те, что сегодня давали в школе на завтрак.

— А что, — сказала Наташка. — Хорошиебылиблины. Правда, Славка?

— Вкусные, — подтвердил Славка.

Блины действительно были вкусные, и Игорь очень любил блины. Но несколько дней перед этим в школьном буфете завтракали всё время молоком и коржиками, а коржиков Игорь терпеть не мог. Он думал, что и сегодня будут коржики, а посему ещё вчера истратил отпущенные ему мамой на завтрак десять копеек.

Представляете, каково было Игорю, когда ребята, вернувшись после завтрака, наперебой расхваливали блины!

— А ты почему, Игорь, не ходил в буфет? — спросил младший Спицин.

Игорю хотелось сочувствия, и он рассказал Спицину про истраченные десять копеек. Младший брат Спицин не делал из промаха приятеля тайны, и к уроку русского языка о блинах знал весь класс.

А на уроке русского языка повторяли склонение имён существительных во множественном числе. Поэтому, когда учительница вызвала Игоря к доске и задумалась, какое слово второго склонения дать ему просклонять, кто-то из ребят подсказал:

— Пусть «блины» просклоняет. У нас сегодня на завтрак вкусные блины были.

— Ну что ж, блины так блины, — согласилась учительница. — Раз вкусные — склоняй…

И пришлось Игорю, глотая слюнки, склонять:

— Именительный — что? Блины. Родительный — чего? Блинов. Дательный — чему? Блинам…

Как же тут не быть плохому настроению? И у вас было бы, и у меня.

Пока Игорь говорил, Анна Фёдоровна собрала на стол, налила всем чаю. И не на кухне, а здесь же, в комнате. Распивал Игорь чай и удивлялся: на диван у Славки садиться можно, стулья передвигать с места на место не запрещается, а уроки Славка и Наташка готовили в этой же комнате, на столе у окна. Понравилось ему в гостях, так понравилось, что не хотелось уходить. Но он вспомнил мамины слова, что гость хорош, который не засиживается, и стал прощаться.

— Пойдём, Слава, к нам, — сказал он, — я тебе свои рисунки покажу.

— И ты, сосед, заходи, — сказал папа, — а то дружишь со Славой, а в гости не ходишь.

И Анна Фёдоровна пригласила заходить, и Наташка.

— Ладно, — пообещал Игорь, — буду заходить.

Славку он позвал в минуту благодушного настроения, вызванного вкусным чаем с домашней коврижкой и весёлыми разговорами за столом. А сейчас, поднимаясь по лестнице к своей квартире, Игорь побаивался — мама не очень жаловала его приятелей. «Хоть бы её не было дома». Но мама оказалась дома. Игорь ещё из прихожей услышал, как она позвякивает посудой на кухне.

— Снимай фуражку, Слава. Вытирай ноги! — погромче сказал Игорь, чтобы мама услышала, особенно про то, что они вытирают ноги.

— Игорёк, с кем ты там? — окликнула мама.

— Я, мама, у Славы был. Мы у них чай пили. А сейчас он ко мне зашёл, рисунки посмотреть.

В ответ на кухне загремела и покатилась крышка от кастрюли.

— Проходи, Слава. Да нет, вот сюда, на кухню…

Уловив что-то тревожное в голосе Игоря, Славка на цыпочках проследовал за приятелем.

— Садись, Слава, здесь у окошка…

Игорь полез в стол и вынул папку со своими рисунками. Мама молчала, и Игорь, успокоившись, показывал малышей под грибком во дворе, потом дядю Николая с метлой, новый дом, который строит бригада Егорова.