Сергей Баруздин - Рави, Шаши, Снежок и другие

- А потому, - сказала Наташа, - что, когда палы и мамы нет, я выпускаю Топ-Топа из ванной, и он ходит по комнатам, и топает,»…

- И ест мамины туфли, и мои ботинки! - добавил папа. - И вообще всё, что попадётся…

- Ну, папа! - сказала Наташа.

- Молчу! Молчу! - произнёс Наташин папа. - А вообще он нас всех забавляет;

Крокодил в это время опять взбудоражил воду, обрызгал нас и, встав передними лапами на край скользкой ванны, протянул ко мне открытую пасть.

Я заметил серьёзные зубы и забыл, что держу в руках бутерброд.

- Вы не бойтесь! - сказала Наташа. - Дайте ему! Он ждёт!

Я сунул в крокодилью пасть бутерброд вместе с бумажной салфеткой.

- Ничего, Топ-Топ переварит, - сказала Наташа.

- Он всё переварит, - подтвердил папа. - Милейшее существо. И не подумаешь, что крокодил. Правда, Наташу ругаем, когда его пускает топать по комнатам, а так и не знаю, как мы жили без этого Топ-Топа вот уже… сколько, дочка?

- Пять месяцев! Даже шестой! - сказала Наташа.

Топ-Топ проглотил бутерброд вместе с салфеткой и опять смотрел на меня. Глаза у него чем-то напоминали поросячьи.

Он верно был симпатичный. Вовсе не такой, как огромные и скучные его собратья, которых я видел в других странах.

Зеленовато-серая кожа. Длинная, узкая мордочка с морщинками. И, конечно, глаза. В чём-то поросячьи, но умные, когда он смотрит на Наташу, её папу и меня. Глаза будто просили чего-то…

- Он славный у нас, Топ-Топ, - повторил Наташин папа, когда мы выходили из ванной…

На обратном пути из Чили я вновь оказался в Дакаре и был очень рад, что Наташин папа и ещё один знакомый человек встретили меня в аэропорте.

Мы о чём-то говорили, но вдруг я спросил после расспросов о Наташе.

- А Топ-Топ как?

- Не говорите, ужасно! Вас месяц не было? Да, месяц! Так этот Топ-Топ пожрал у нас все занавески, все постели поел, и мы никак не можем с ним справиться…

- А зачем же Наташа его выпускает из ванной? - спросил я.

- Как - выпускает! Он теперь сам выходит. И что вытворяет - трудно представить…

- Наташа? - спросил я.

- Наташка плачет, но любит его, - сказал Наташин папа. - И стервец этот, Топ-Топ, никого не признаёт, кроме Наташки. Ни меня, ни жену. А она ему скажет, и он топ-топ назад и сам даже в ванную залезает. Сейчас приедем, увидите.

Я действительно всё увидел. За месяц моего отсутствия маленький симпатичный Топ-Топ подрос и стал недобрым.

Слушался он только Наташу. От неё принимал еду. Ей позволял трогать себя.

Меня к себе Топ-Топ не подпускал даже когда бегал, а уже не топал по комнатам и рвал всё, что можно было рвать.

Перед моим отлётом на родину Наташин папа спросил:

- А может, вы его с собой возьмёте? Я всё оформлю, поверьте! Устройте его там в зоопарк или куда?

Я люблю всякое зверьё, но, представив себе путешествие вместе с нынешним Топ-Топом, ужаснулся:

- Простите!

- Ну, пожалуйста, дядя Серёжа, очень прошу! - сказала Наташа.

- Не сердись, Наташенька! Но сейчас - нет! Я что-нибудь придумаю.

Придумал не я один. Многие люди думали. И придумали. Доставили Топ-Топа грузовым рейсом в Москву.

Сейчас Наташа дома. На родине. В своём городе.

Когда у неё есть свободное время, она идёт в зоопарк, чтобы увидеть своего Топ-Топа.

Я тоже был в этом зоопарке. Меня Топ-Топ явно не узнал.

А Наташу, говорят, узнаёт…

Историю про полосатую кису я узнал в пионерском лагере на реке Уссури.

Встретил я в этом лагере девочку. Девочка как девочка: с косичками и галстуком. Одно было удивительно: звали её необычно - Полосатая киса.

«Почему, - думаю, - полосатая? Кофточка у неё не полосатая. Видно, дело не в этом».

И верно. Слышу, что некоторые ребята ещё проще зовут девочку:

- Киса! Киса!

И девочка не обижается.

Решил узнать у неё самой. Спросил.

А девочка засмущалась, покраснела.

- Да так, - говорит, - это они просто шутят…

- А как же тебя на самом деле зовут?

- Лена, - говорит. Чувствую, что Лена не хочет рассказать, в чём дело. Я решил не смущать её вопросами.

Спросил у вожатой. Вожатая рассмеялась.

- Ну и чудачка! - говорит. - Это просто смешная история. В позапрошлом году, когда Лена ещё только окончила первый класс, она здесь у нас, в тайге, тигрёнка нашла. Нашла и в лагерь принесла на руках. Вот, мол, какая смешная полосатая киса! Мы перепугались тогда. Думали, что тигрица вслед за малышом в лагерь нагрянет. Но всё обошлось благополучно. Видно, тигрёнок отстал от матери, а может, и погибла его мать. Славный он был, очень маленький, ласковый. Вот Лена и приняла его за полосатую кошку. Выкормили мы его из бутылки, а йотом в зверинец передали, когда подрос. С тех пор и зовут наши ребята Лену Полосатой кисой.

Вот и вся история.

Ну, а Лена теперь, конечно, уже выросла и ни за что не перепутает тигрёнка с кошкой.

- А сейчас я покажу вам Шанго. Ему сорок лет. Двадцать лет он провёл в нашем зоопарке. В годы войны был эвакуирован. Потом вернулся. Между прочим, очень умный слон…

Директор зоопарка Иван Акимович открыл дверь. Мы вышли из зимнего помещения на летнюю площадку и оказались внутри ограды, где находился Шанго. Большой слон стоял возле водоёма и тёр голову об ограду.

Услышав наши голоса, Шанго повернул голову в нашу сторону и постучал концом хобота по земле. Огромные потёртые уши слона насторожились. Двухрядная кисточка хвоста заходила из стороны в сторону. Шанго тяжело вздохнул. Видимо, он был чем-то недоволен.

- Да вы не бойтесь, подойдите к нему, - сказал Иван Акимович, продолжая оставаться в дверях. - Это он на меня…

- А вы?

- Мне никак нельзя, - признался директор, - он убьёт меня.

Я опешил.

«Ничего себе, - думаю, - если этот Шанго убьёт своего хозяина, директора, то что же он сделает со мной?»

И всё же мне никак не хотелось показать, что я струсил. Я подошёл к слону и протянул ему яблоко. Шанго осторожно взял его хоботом и отправил в пасть.

Я порылся в карманах, но ничего не обнаружил, кроме нескольких мелких монет. Не успел я спрятать монеты, как Шанго потянулся к моей ладони.

- Нет, монету не дам, - сказал я, - ещё подавишься.

Словно поняв меня, Шанго закачал головой и, отойдя чуть в сторону, провёл хоботом по песку. Там уже лежало с десяток блестящих монет и пуговиц.

- Это его озорники приучили, - объяснил мне потом Иван Акимович. - Знаете, всякие посетители попадаются. Есть и такие. Бросают ему пуговицы да монеты. А Шанго не дурак. Собирает их и складывает у себя за оградой: мол, не бросайте!

- А почему же Шанго вас так не любит? - поинтересовался я.

- Да это целая история! - сказал Иван Акимович. - Когда к нам привезли Шанго, он был молодым, неприрученным слоном. И вот в первую же ночь он сломал дверь слоновника, вырвался на волю, а потом разнёс ворота зоопарка и побежал по улицам города. Я тогда как раз дежурил в парке и помчался вдогонку. Взял первую попавшуюся лошадь, железную палку с острым наконечником. Перепугался, конечно. Представляете, что может наделать дикий разъярённый слон на улицах города! Догнал я Шанго почти в центре, когда за ним гнались и милиция, и пожарные. Бросил я палку с наконечником в слона.