Василий Подгорнов - Тропинки в волшебный мир

Вот какое чудесное вещество вырабатывает великое государство пчелиное! Недаром народ с любовью называет пчел «лекари-аптекари»»

Утром на пасеку прибежали ребятишки во главе с Ваней Курочкиным. По дороге Ваня хвастался, как он первый увидел, когда с пасеки удирал огромный рой, и сказал об этом деду Никите.

Ребятишки больше недели не заглядывали на пасеку.

— А, гости! — ласково встретил их дед Никита. — Ну, проходите, добро пожаловать! Давненько не наведывались. У меня в ульях уж свеженький медок появился. Только чур с уговором, — улыбнулся старик. — Кто первый отгадает загадку, того свежим медом угощу, липовым, а если не отгадаете, — сейчас мы с Афанасием поджарим вас на костре и в угощение бабе-яге преподнесем. Она это любит.

Ребятишки рассмеялись над шуткой.

— А какая загадка, дед Никита?

— А вот какая, слушайте да запоминайте: «В тесной избушке ткут холсты старушки». Что будет, по-вашему?

Старик взял дымарь и пошел к ульям за свежим медом, а ребят оставил в избушке разгадывать загадку. Когда он вернулся с полной рамкой свежего янтарного меда, загадку уже разгадал Ваня Курочкин, слышавший ее от деда Никиты раньше.

— Это пчелы в улье строят соты, — сказал он.

— Правильно, молодец! — похвалил старик, и, улыбнувшись, спросил: — А тебе какая-нибудь добрая волшебница не подсказала?

— Нет! — рассмеялся Ваня.

— Тогда получай обещанное.

И хотя загадку разгадал только Ваня, дед Никита, вопреки своему уговору, усадил за стол всех ребят.

— Смотрите, — сказал он, разрезая ножом белоснежный сот, — какие ловкие строители эти пчелы. И загадку я вам об этом же загадал. Других таких мастериц не сыщешь. Вот режем мы магазинную рамку. Она ровно наполовину меньше гнездовой. Такие рамки в специальных надставках — магазинах мы ставим на ульи только во время главного взятка, для меду. Из них и мед качаем. Пчелы забьют все свое гнездо медом, запас для зимы носить им больше некуда, а взяток в природе огромный: липа зацвела. Вот мы и ставим им на гнезда эти наставки с полурамками. Как только натаскают они полные магазины, откачиваем и — в колхозную кладовую.

— Дедушка, а где пчелы берут воск? — спросил кто-то из ребят. — С цветов тоже собирают?

— Нет, дети, не собирают. Воск — это, как бы вам сказать, пчелиным жиром можно назвать. Летом, как начнет пчела хорошо питаться, тогда воск и выступает у нее на брюшке из специальных восковых желез, вроде пота, и застывает тонюсенькими пластиночками. Вот пчела берет ножкой одну такую пластиночку, разжевывает ее во рту, размягчает, потом строит соты.

— Дедушка, а кто эту вощину делает, пчелы?

— Нет. Ее на заводах делают. Собираем мы, пчеловоды, пчелиный воск, старые соты бракуем и сдаем на заводы. Там плавят этот воск, отливают плитки, потом пропускают их через специальные вальцы. На листах воска получаются основания ячеек, донышки. Вот от этих оснований пчелы и строят соты.

— А искусственную вощину для чего в рамку вклеивают? Без нее пчелы не сделают сот?

— Как не сделают, обязательно сделают. В старину диким пчелам кто вклеивал искусственную вощину? Никто, а они строили соты. Пчеловоды теперь для того ее вставляют, чтобы сот получше, поровнее да попрочнее был. И побыстрее с вощиной-то сделают его пчелы. У нас сейчас знаете сколько каждое лето на колхозных да на совхозных пасеках этой самой вощины расходуется?

— Много?

— Страсть! Если всю ее выложить длинной лентой, то ленты этой хватит от Москвы до Владивостока и обратно до Москвы. Вот сколько! И всю ее за каких-то два-три месяца пчелы-архитекторы обработают, сделают соты и зальют их медом. Ешь не хочу!

Июль — месяц буйного разнотравья, сильной жары, ливней и гроз, месяц цветов, свежего меда и ягод. В лесу поспела черника. Отяжелевшие ягоды покрылись сизым налетом, поголубели; спелым соком налились среднерусские гранаты — костяника — ягодка к ягодке, словно рубины в зеленой оправе; из темного подлеска застенчиво выглянули зоревые ягоды душистой лесной малины. Поспела черная смородина, в теплом влажном мху горелого болота нежилась клюква.

Дед Афанасий теперь каждый день с утра уходил в лес, приносил на пасеку кузовок спелых ягод, корзину крепких боровиков.

Буйно цвела липа. Гнезда пчел были битком забиты медом. Дед Никита готовился ко второй откачке меда.

Все лесное население: звери, птицы, насекомые — жило сытной спокойной жизнью, такой, какой живут в лесу только два-три месяца в году.

Но не сладко приходилось в эти дни пчелам-беглецам. Дикари уж отстроили себе гнездо, усиленно заполняли соты нектаром, а вот мед из этого нектара на болоте не получался.

Весь день пчелы переливали нектар из ячейки в ячейку, выгоняли из него влагу, а ночью над болотом поднимался густой, промозглый туман. Мед впитывал в себя из сырого воздуха влагу, разжижался, и вся дневная работа пчел гибла. Утром снова надо испарять. Июль, самый сильный в году медовый месяц, подходил к концу. Взяток мог со дня на день оборваться, а в гнезде у дикарей еще не было запечатано ни одного грамма меда, все гнездо было заполнено одним только нектаром, и сколько ни бились пчелы, чтобы довести его до густого меда, ничего не получалось. Ночные туманы рушили всю их работу. А нектар хранить нельзя, он закиснет, и тогда зимой пчелам нечего будет есть.

Вот, оказывается, почему гибли здесь ранее селившиеся пчелы.

В довершение ко всему как-то рано утром над горелым болотом появилось невиданное доселе чудовищное насекомое. Оно было чем-то встревожено и так сильно гудело, как, вероятно, не гудел даже весь рой из десятков тысяч пчел, когда удирал с пасеки деда Никиты. Насекомое не махало своими огромными крыльями, а просто парило над ржавой болотной водой и поливало ее какой-то очень вонючей неприятной и противной жидкостью. Странное насекомое издавало запах железа, бензинной гари и, вероятно, принадлежало не к солнечному племени, а к племени самого человека. Дикари знали, что это вездесущее человеческое племя особого вреда им не делало, и успокоились. Но потом получилось самое страшное. Жизнь на болоте словно вымерла, Теперь уж по вечерам над болотом не кружились с надоедливым писком полчища комаров-долгоносиков и анофелесов. Все они куда-то исчезли, будто всей многомиллионной армией улетели вслед за чудовищным насекомым. Но и пчелам после этого пришлось не сладко. Многие из них стали гибнуть, едва только пососав из моха болотную воду, Сила семьи стала заметно уменьшаться. Ведь гибли-то самые смелые полевые пчелы.