Константин Курбатов - Чуть-чуть считается

Жестокий радикулит дед заработал во время войны, когда упал в холодное Баренцево море. Он шёл в атаку на фашистский транспорт. По дедовому самолёту стреляли все огневые точки и с транспорта, и с кораблей охранения. По курсу перед самолётом била тяжёлая артиллерия, вздымая высоченные столбы воды. И дедов самолёт задел крылом один из таких столбов.

Ой-ей-ей, сколько лет назад дед упал в море! Тогда дед был моложе даже, чем сегодня Витин папа. А отозвалось деду только сейчас. Хорошо ещё, чудом спасли, не погиб. Папа всегда говорит, что деда спасли прямо чудом.

– Деда, – спросил Витя, – а можно утонуть чуть-чуть?

– Что? – не понял дед.

– Ну… погибнуть чуть-чуть. Не совсем погибнуть, а чуть-чуть. У меня, понимаешь, один друг был, так он думал, что чуть-чуть можно всё. Что если чуть-чуть, то это не считается.

– Во, теники-веники! – удивился дед. – Как это – чуть-чуть? Ты чего мне с ходу-то голову задуриваешь? Дай хоть немного очухаться с дороги.

– Я тебе не задуриваю, – сказал Витя. – Просто, деда, это чрезвычайно важно и серьёзно. Ты даже себе не представляешь, как это серьёзно.

– Серьёзно? – качнул головой дед. – Если так, то это другое дело. Что ж, я с тобой согласен: каждое чуть-чуть очень даже считается. И чуть-чуть погибнуть нельзя. Как и, предположим, в плен чуть-чуть сдаться нельзя, бой чуть-чуть проиграть нельзя. Да и мало чего ещё!

– Деда! – обрадовался Витя.

– Ай!

– А ты как демобилизовался, по болезни или по старости? Правда, что у вас просто так принято говорить «по болезни»? А на самом деле – по старости.

– Витьк! – с напускным возмущением воскликнул дед. – А тебе, паршивец, не кажется, что ты задал чуть-чуть бестактный вопрос?

– С ним, внучек, – улыбнулась бабушка, – нельзя затрагивать эту тему. Он сразу кусаться начинает.

– А вот и клевета! – сказал дед. – А вот и чистой воды интриги! Где ты, Маняш, видела, чтобы я кого-нибудь укусил? Где? Ни разу я никого и не укусил. Хотя кое-кого, ты сама знаешь, и следовало.

Роста дед Коля был небольшого. И ещё он был худощавый. Поэтому Вите даже казалось, что дед походит на великого русского полководца генералиссимуса Александра Васильевича Суворова. Только на тёмно-синем дедовом кителе поблёскивали погоны не генералиссимуса, а полковника, с тремя большими звёздами и двумя голубыми просветами. На кителе справа – четыре ряда орденских планок. Слева – золотая птичка со скрещёнными за щитом мечами. И в щите цифра «I», что означает: лётчик первого класса. А в авиации первый класс – это не то, что первый класс в школе. В авиации первый класс – это высший класс! Если не считать лётчика-снайпера.

– Так по болезни, Витьк, спрашиваешь, или по старости? – сказал дед. – Ну и вопросики у тебя, теники-веники! Так вот. Во-первых, я, Витьк, не демобилизовался, а вышел в отставку. Во-вторых, я здоров, как бык. Потому что радикулит – это не болезнь, а нечто вроде насморка, от которого ещё никто не помер.

– Выходит, по старости? – радостно уточнил Витя. – Выходит, ты вовсе и не болен? Да? И когда у тебя пройдёт спина, мы с тобой поедем на рыбалку? Да?

– Давай, Витьк, договоримся с тобой так: я вышел в отставку по возрасту. Не по старости, а по возрасту, – подмигнул дед. – Это звучит несколько приятнее. Понимаешь? Ну, а на рыбалку мы с тобой непременно съездим. Времени у меня теперь будет навалом, так что рыба в Волге пусть трепещет и заранее удирает подальше от наших берегов.

Мужчины – Витя с дедом – сели в старенький папин «москвич», женщины – бабушка с мамой- в новенькие дядины Сенины «жигули». Витя думал, дед сядет в «москвиче» впереди, рядом с папой. Но дед сел сзади, вместе с внуком. И Витя благодарно прижался к деду, обнял его руку, ткнулся щекой в шершавый китель. При всех было неудобно прижиматься к деду, а тут никто и не видел.

Отныне Вите были не страшны никакие беды. Подумаешь, навсегда разругался с Федей и Любой! Теперь Витя вполне мог обойтись и без Феди, и без Любы. У Вити теперь навсегда был дед, который по возрасту вышел в отставку и с которым в сто тысяч раз интереснее, чем с нахальными врунами Любой и Федей.

Дома гостей поджидал празднично накрытый стол. Мама расставила всё на столе заранее, перед отъездом на вокзал.

Посредине стола, на подкрахмаленной кремовой скатерти, сохранившей на сгибах складки, стояла хрустальная ваза с цветами. У каждой тарелки лежало по старинному серебряному ножу с вилкой, которые мама доставала лишь по великим праздникам. И на каждого человека приходилось по целой бутылке шипучего «Апельсинового» лимонада.

Дядю Сеню тоже пригласили к столу. Как своего человека. Они с папой притащили с улицы чемоданы, и его пригласили.

Рассаживались за столом шумно, со смехом и шутками. Папа разлил по рюмкам красное вино. Мама разложила по тарелочкам салат. В фужере у Вити всплывали и выстреливали на поверхности малюсенькие пузырьки.

– Вот и славно, – взялась за рюмку бабушка. – Первый тост, как водится, за встречу.

– Нет, нет! – запротестовала мама. – Первый тост не за встречу. За встречу мы ещё выпьем. Я предлагаю первый тост за вас, мои родные! За ваш приезд! За ваше здоровье!

– Давай за приезд, отец, – поддержал маму и Витин папа. – Правда.

– Давай, – согласился дед, – что ж. Тем более, что здоровье в нашем возрасте, – он едва заметно подмигнул маме, – фактор не такой и маловажный.

Дед поднял рюмку, обвёл взглядом сидящих за столом и чокнулся с мамой и бабушкой. Больше он ни с кем чокаться не стал, лишь показал, что чокается издали. Но это, как понял Витя, лишь потому, что у деда болела спина и ему было тяжело тянуть руку. Вернее, у него болела не спина, а радикулит в пояснице. Попробовал бы кто-нибудь несколько часов проплавать в ледяном Баренцевом море, у него бы не только спина заболела. Да и вообще, как говорит папа, после такого купания мало кто смог бы выжить. Один дед смог.

– Будь, Маняш, – проговорил дед, чокаясь с бабушкой. – Много мы с тобой поколесили по свету. Да вот и причалили к родному дому. Я хочу, чтобы тебе было тут хорошо, Маняш. За это.

– Мне с тобой, Коля, всюду хорошо, – тихо отозвалась бабушка. – Всюду. Вот дадут нам с тобой квартиру – и заживём мы тихо и мирно, как и положено пенсионерам.

– Да, да, дадут, – сказал дед. – Тоже опять проблема.

А мама сказала:

– Никакой проблемы, папа. Вы зря волнуетесь, всё будет хорошо. – И спросила, обращаясь сразу ко всем: – Может, уже и горячее подавать?

Пышущий жаром запечённый свиной окорок сразу наполнил комнату вкусным ароматом.

– Вы, папа, даже не представляете, как вам повезло, – оживлённо говорила мама, нарезая ломтиками золотистое мясо. – Все жилищные вопросы в городе решает Агафонов. А он живёт как раз в нашем доме. И у нас с ним превосходные отношения, особенно с его женой Нинель Платоновной. Кроме того, Витёк учится в одном классе с Любушкой, с дочкой Агафонова. Так что, в случае чего, всегда можно будет поговорить с Агафоновым, так сказать, неофициально. Это очень помогает. В наше время необыкновенно важны личные контакты. Необыкновенно!