Константин Курбатов - Чуть-чуть считается

Что Любе на такое ответишь? Она словно почувствовала, что Витя поджидал её не просто так. И ей, наверное, было интересно узнать, зачем он её поджидал. Но Витя ей ничего не стал объяснять. Он вслед за Любой спускался по ступенчатому тротуару с Вознесенья и задрав голову, смотрел в небо.

Насмотревшись в умытое небо, Витя сказал:

– Сегодня, Люба, наверное, опять жарко будет.

– Пхи-и! – фыркнула Люба. – Чего это с тобой сегодня, Корнев? Какой-то ты странный сегодня. Может, тебя, Корнев, совесть заела?

– Ага! – обрадовался Витя. – Точно, совесть! Это потому, Люба, что я тогда треснул тебя по голове портфелем. Но вообще-то я тебя совсем легонько треснул. Знаешь, как можно было треснуть! Если изо всей силы! Можно так треснуть, что даже голова продавится.

– А ты, значит, меня легонько?

– Легонько, – подтвердил Витя. – Совсем чуть-чуть. А ты сама доказывала, что у нас чуть-чуть не считается.

– У кого это – у нас? – поинтересовалась Люба.

– Ну, у нас, – буркнул Витя.

– Так ты всё-таки как считаешь, – спросила Люба, – считается чуть-чуть или не считается?

Вопрос неожиданно оказался для Вити слишком сложным. Если, конечно, по совести, то чуть-чуть ещё как считается! Дед Коля вон сразу подтвердил. А он-то уж разбирается. Но если для того, чтобы помириться с Любой, то не станешь же с ней спорить снова?

Взрослым людям значительно легче, чем детям. Взрослые люди, бывает, думают одно, а говорят другое. Но у всех ли взрослых так? У мамы так. А у дяди Андрюши совсем наоборот. Дядя Андрюша считает, что хуже вранья вообще нету ничего на свете.

– Так считается, Корнев, чуть-чуть или не считается? – ехидно повторила Люба.

– Я с тобой, Агафонова, помириться хотел, – буркнул Витя. – Чего ты опять за своё-то? Я вон у тебя даже извинения попросил.

– Подумаешь – извинение! – пхикнула Люба. – Зачем мне твои извинения? Я с тобой вовсе и не собираюсь мириться.

– Это почему? – надулся Витя.

– Не хочу, и всё! – сказала Люба. – Потому что ты совсем ненормальный, Корнев! И хулиган! Я тебе никогда не прощу. У тебя даже мозгов не хватает понять, что ты сделал. Мы тебе тогда достали подшипник, а ты сразу начал намекать про те три рубля. Будто я их сама взяла, те три рубля. Чуть-чуть! Сам так рубль зацапал, и ничего. Про себя ты небось не намекал. Даже противно! И не подходи ко мне никогда больше! Мы с Федей всё равно никогда в жизни с тобой не помиримся. Врун несчастный! «К нам дедушка приехал! – передразнила она. – К нам бабушка приехала! У нас торты! У нас лимонады! Убирайся!

Наверное, Витя Корнев всё же родился счастливым человеком. Потому что ему в тот же день повезло – и он благополучно помирился и с Любой, и с Федей.

Получилось это, как ни странно, с помощью Васи Пчёлкина. И вот каким образом.

У Васи Пчёлкина как раз в тот день на «броде» произошла с Федей и Любой небольшая стычка. Стычку, в общем-то, выиграл Федя. Если, разумеется, можно считать выигрышем то, после чего победителю приходится срочно удирать от побеждённого на первой скорости. И разгневанный Вася Пчёлкин крикнул вслед удирающим Феде с Любой:

– Ну, погодите, мелочь пузатая! Я вас теперь всех поодиночке переловлю! Ноги каждому повыдёргиваю, спички вставлю и скажу, что так и было!

Кому охота вместо нормальных человеческих ног иметь деревянные спички? Ясно, никому не охота. Тем более, что от Васи Пчёлкина можно было ожидать чего угодно. Он вполне мог привести в исполнение свою угрозу. Вот почему Люба с Федей прямо с набережной побежали скорее искать Витю. И нашли его. Нашли, и Федя сказал:

– Ладно уж, Корнев, такое дело. Нам теперь всё время нужно держаться вместе. Иначе нам будет худо. И не подумай, что я из-за себя. Я из-за Любы. Но ты её тоже больше, пожалуйста, не обижай. И не обзывай её по всякому.

– Так я разве её обзывал? – обрадовался такому повороту Витя. – Я, наоборот, сам сегодня хотел с ней помириться. А она… Ты чего сегодня, Люба, на меня кричала? Помнишь, чего ты кричала?

– Ничего я вовсе и не кричала, – сказала Люба. – Ты сам начал.

– Я? – удивился Витя. – Врёшь ты, Люба! Ты…

Но тут Витя вовремя спохватился, что собственными руками отталкивает то, что идёт к нему, и сказал:

– Мы сегодня с дедом Колей на кладбище едем. Он на могилу к своим родителям. Хотите с нами?

И всё это Витя сказал очень спокойным и очень доброжелательным тоном. И Федя ответил:

– Конечно, поедем. А чего же…

А стычка с Пчёлкиным у Феди с Любой произошла вот как.

Никого не трогая, Люба с Федей шли по аллее вдоль Волги. Тут, откуда ни возьмись, навстречу им – Вася Пчёлкин.

– Привет, мелочь пузатая! – помахал Вася Пчёлкин рукой. – Как поживает мой полевой телефончик? Не надумал ли он наконец перебраться ко мне? Моё последнее и окончательное предложение: даю за ваш облупленный трухлявый ящик с ручкой двадцать пять штук итальянской жевательной резинки. Ну!

– Нет, – ответил Федя. – Мы ведь вам говорили, что не собираемся его менять.

– Тю! – удивился Вася. – Кому – нам?

– Вам, – показал на Васю Федя.

– Нам? – ткнул себя в грудь Вася. – Это ты меня величаешь на «вы»?

– Угу, – подтвердил Федя.

– Расцениваю как оскорбление, – сказал Вася Пчёлкин.- Считаю, что вы, голуби, выпрашиваете у меня в лоб по затылку. Считаю, что вам надоело ходить с ушами. Присоединяетесь? С кого начнём? Могу начать вот с этой милой крошки с косичками.

– Только учтите, – шагнул вперёд Федя, – если вы дотронетесь до Любы хоть пальцем, то…

– То что, мой храбрый рыцарь? – ласково спросил Вася.

– Тогда увидите – что, – буркнул Федя.

– Я увижу? – уточнил Вася.

– Угу, – подтвердил Федя.

– Ай, караул, – тихо сказал Вася. – Ай, убивают. Хуг!

И тотчас к Фединому лицу рывком вылетела, будто выстрелила, пчёлкинская ладонь. На ладони у Васи безобидно лежала горстка жевательной резинки.

– Угощайтесь, ребятёныши, – нежно улыбнулся Вася. – А то, когда я начну вас бить, у вас зубки повыскакивают. Жевательная резинка очень предохраняет от зубного выскакивания.

Выстрелившая в лицо ладонь не произвела на Федю того впечатления, на которое рассчитывал Пчёлкин. Федя не отшатнулся, не дёрнулся в сторону. Он, не двигаясь, смотрел в самые Васины глаза. Смотрел, строго сдвинув брови.

На Любу же внезапно вылетевшая Васина ладонь произвела совсем иное впечатление. Люба испуганно отпрянула и прикрылась руками. При этом ещё она с дрожью в голосе сказала:

– Спасибо, Вася Пчёлкин, нам не нужно твоей жевательной резинки.

Пугать, как известно, интересно лишь тех, которые тебя боятся. Чего Пчёлкину было пугать Федю Прохорова, когда он оказался вон какой? Вполне понятно, что Пчёлкин сразу переключился на испугавшуюся Любу.