Игорь Менщиков - Политические деятели викторианской Англии

При открытии сессии 1893 года почти все они фигурировали в тронной речи. Главным оппонентом выступил Чемберлен. Его неприязнь к премьер-министру приобрела характер почти личной ненависти. Говоря о гомруле, он обвинил лидера либералов в «нежелании принять на себя вся тяготы и обязательства империи»; он и его друзья хотят заставить забыть «о величайшей и в высшей степени успешной цивилизаторской работе», нельзя бросать, говоря словами Киплинга, «бремя белого человека» [241] Кертман Л. Е. Указ. соч. С. 194. . Именно бывший коллега Гладстона по кабинету стал теперь его главным противником в парламенте, он, а не лидер тори в палате общин Бальфур. Чемберлен активно использовал тактику обструкции, до предела накалял страсти и был намерен лишить возможности внести в парламент и рассмотреть любые другие законопроекты. Смысл его действий выражается словами: «Или либералы снимают гомруль с повестки дня, или иной повестки дня просто не будет!» Гладстон последовательно возражал и устраивал голосование по малейшему поводу. Похоже, что эта стратегия его устраивала. Именно тогда он выдвинул концепцию «переполненной чаши» — надо принимать все больше законов и отправлять в палату лордов, пусть она их отклоняет, и когда чаша терпения нации переполниться, можно будет обратиться к стране и победить со значительным большинством [242] Там же. С. 197. . Это позволяло создать устойчивое правительство и развязало бы ему руки. На выборы можно было пойти со старым и популярным либеральным лозунгом ликвидации палаты лордов или принципиальной реорганизации её.

Нижняя палата приняла несколько популярных биллей — об ответственности предпринимателей, создании демократических Советов приходов и передаче им многих вопросов местного самоуправления, акт о самоуправлении для Ирландии. Первые два закона лорды изуродовали до неузнаваемости, гомруль отклонили невиданным большинством (419 против 41). Гладстон предлагал пойти на досрочные выборы под лозунгом реформы местного самоуправления, но не получил поддержки кабинета. 1 марта 1894 года он обратился с последней речью в качестве премьер-министра к парламенту. Он призвал преодолеть право вета палаты лордов и вообще его ликвидировать в ближайшей перспективе. Всё это не нашло сердечного приёма в кабинете. На следующий день он подал в отставку.

Виктория, в течение всего царствования которой он играл важные политические роли и несколько десятков лет служил министром, попрощалась с ним очень сухо. Оба почти не видели и не слышали друг друга в прямом смысле, как раньше они не понимали друг друга в переносном. На заре своего правления королева разделяла мнение своего мужа, который уважал Гладстона за его твёрдый характер и принципиальность. Тогда она писала: «Это очень приятный человек. Такой спокойный, умный, рассудительный». Когда она столкнулась с ним как премьер-министром, то он прочно завоевал репутацию самого нелюбимого министра королевы. Она считала теперь его напыщенным болтуном, который даже с ней не говорит, а вещает. «И он с такой ужасной честностью излагает мне подробности своей политики, — признавалась королева своему секретарю, — что от всего этого у меня голова идёт кругом. Он просто утомлял меня своими отчётами и докладами. Ему совершено невозможно возразить или просто вставить слово в его поток красноречия, а если это всё же удастся сделать, то он обыкновенно поднимал бровь и вопрошал: „Вот как? В самом деле? Правда?“ Ему просто наплевать на всё то, что ему говорят. Он просто не обращал на слова собеседника никакого внимания». Дизраэли говорил, что причина разного отношения Виктории к нему и Гладстону кроется в манере общения каждого с ней: «Я обращаюсь с ней как с женщиной, а Гладстон — как с государственным институтом». Королева решила, что её премьер-министр — «упрямый осёл, отъявленный смутьян и высокомерный зануда», и не меняла своего мнения о Гладстоне до конца жизни [243] Хибберт К. Указ. соч. С. 525–526. .

Уже в самом конце его правления королева вынуждена была пригласить премьер-министра на прием по случаю свадьбы своего внука, принца Георга. Она отказалась подать ему руку, лишь едва кивнула головой. Сесть она тоже не предложила, но Гладстон как ни в чем не бывало уселся под королевским тентом. «Неужели он думает, что это общая палатка?» — возмутилась королева, намекая и на палату общин. В другой раз она заметила герцогу Кембриджскому: «Видите Гладстона? Он стоит здесь уже с полчаса, переминаясь с ноги на ногу, и безуспешно пытается вынудить меня заговорить с ним» [244] Там же. С. 526–527. .

Гладстон сохранил парламентский мандат до всеобщих выборов 1895 года, на которых он не баллотировался, а его партия потерпела сокрушительное поражение. В 1896 году он произнёс свою последнюю публичную речь. Он сделал это в родном Ливерпуле и посвятил речь притеснению турками армян. Он призвал британцев бороться с несправедливостью к другим нациям.

Уильям Гладстон умер в своем поместье Говарден 19 мая 1898 года от рака после долгих мучений и похоронен в Вестминстерском аббатстве. Когда королева Виктория узнала, что принц Уэльский принял участие в похоронах «великого старца», она сурово отчитала своего сына и с трудом нашла в себе силы, чтобы послать соболезнование вдове покойного. Хотя, по её мнению, Гладстон был хорошим и верующим человеком, вполне лояльным по отношению к королеве, тот вред, который он причинил стране своими поступками, еще не скоро будет преодолен [245] Там же. С. 526–527. . 14 июня 1900 года умерла Кэтрин Гладстон и была похоронена рядом с мужем [246] Там же. С. 528–529. .

Гладстон был кумиром либералов Британии. Про него говорили: «Оксфорд по внешности, Ливерпуль по существу». Он считался первоклассным оратором. Он умел запутать дело неясными фразами или впасть в красноречивую патетику. Для Гладстона политика не была игрой или наследственным увлечением как для вигов-аристократов, «для него она всегда была в контексте правого и неправого. Будучи всегда серьезным, он, казалось, воспринимал тех, кто не был с ним согласен, как слепцов, лишенных морального света» [247] Mackintosh A. From Gladstone to Llovd George. P. 31. . Тот, кто противился его линии, считался им «врагом государства, если не врагом высшей справедливости» [248] Ibid. P. 48. . Он считал, что политика должна исходить из моральных и религиозных устоев. Когда ему предлагали пост в правительстве, он спрашивал себя, позволит ли религиозная политика кабинета стать его членом [249] Blake R. Disraeli. P. 760. .

Гладстон полагал, что политика должна быть нравственной. Однако стремясь к нравственной политике, он допускал глубоко безнравственные поступки, как, например, фактически предательство генерала Гордона в Судане. От его многочисленного наследия мало что осталось в памяти за исключением памяти специалистов. Если первая администрация Гладстона признаётся одной из самых удачных и эффективных в Викторианской эпохе, то три остальных вылились в разжигание противоречий и конфронтации не только в парламенте, но и в стране. Это привело к расколу либеральной партии и упадку на долгие годы её политического влияния. Непревзойденный тактик Гладстон ради тактических целей нередко жертвовал стратегической перспективой. Уинстон Черчилль говорил: «Политик думает, прежде всего, о будущих выборах, государственный деятель думает о будущем». В этом смысле Гладстон был в первую очередь политиком, хотя и блистательным.