Ванда Василевская - Том 6. Бартош-Гловацкий. Повести о детях. Рассказы. Воспоминания

Во втором этаже жил старик Ян, который торговал фруктами. Но сейчас Ян был болен, а его тележка стояла в запертом на железный засов сарайчике в конце двора. Генек, однако, сумел туда пробраться.

— Ребята, давайте играть!

Его сейчас же окружила куча ребят. Теперь, когда было холодно и шел снег, матери не выпускали малышей во двор, и там играли старшие ребята. Нередко они поднимали такой крик, что дворник выбегал с палкой из дворницкой и разгонял их, громко ругаясь. Они разбегались, как вспугнутые воробьи, но через минуту, как только высокая фигура дворника исчезала в сенях, игра возобновлялась.

— Идите сюда, я вам что-то покажу.

Ребята, а с ними Игнась с любопытством подошли. Что там еще придумал Генек?

— Поглядите!

Старая дверь сарайчика изрядно подгнила, и засов плохо держался в трухлявом дереве. Замок висел на нем, но достаточно было слегка потянуть, чтобы дверь открылась.

Осторожно оглядываясь, не видит ли дворник, мальчики один за другим пролезли в темный сарай.

— Только тише! Отец сейчас уйдет со двора, тогда, нам никто не будет мешать.

Они на цыпочках двигались в темноте. Интересно там было! По углам валялись целые груды всякой рухляди, у стены, прислоненные к ней, стояли разные инструменты, направо от двери торчали деревянные части старого столярного верстака, которым никто уже не пользовался, а напротив стояла тележка продавца фруктов.

— Тише! Отец выходит из дому!

Мальчуганы на минуту замерли на месте. Игнась видел сквозь щелку в дощатой стене, как дворник вышел из дворницкой и осмотрелся вокруг. Он, невидимому, удивился, что нигде не видно ребят, которые только что шумели у него под окном. Ему, однако, не пришло в голову заглянуть в сарайчик. Он постоял с минуту и направился к арке ворот, которые вели на улицу.

— Ну, теперь мы можем все осмотреть! — радостно закричал Генек.

— Слушай, Генек! Зачем твоему отцу это сверло? Я взял бы его себе… — проговорил Стефек, роясь в инструментах.

— Не трогай! Вот задал бы тебе отец, ой-ой! Он недавно только купил это сверло!

В сарае по углам висела паутина, все было покрыто толстым слоем пыли. Давно уж сюда никто не заглядывал.

— Ой-ой! Тут что-то шевелится! — крикнул пронзительно Франек, сын слесаря.

— Иди ты, глупый! Что тут может шевелиться?

— Пошевелилось что-то, пошевелилось!

— Это дышло от тележки, я наступил на него, — объяснил Игнась.

Все рассмеялись. Ведь на минуту всем в самом деле стало как-то жутковато. Очень уж необычно выглядел этот запыленный, полный всякой рухляди сарай.

— А что, если взять эту тележку?

— Зачем?

— Прокатимся по двору!

— Правильно! А ну-ка, Игнась, потяни за дышло!

Колеса тележки увязли в каком-то тряпье. Ребята с трудом сдвинули ее с места.

— Ну, теперь гоп через порог!

Порог был высокий. Тележка подпрыгнула от сильного толчка нескольких пар рук и очутилась на дворе.

— Тележка еще ничего! — осмотрел ее с видом знатока Франек. — Можно покататься!

— Садись!

Франек охотно вскочил. За ним еще двое.

— Айда, кати!

Мальчуганы со смехом тянули тележку. Все больше и больше находилось охотников покататься, все меньше и меньше желающих тянуть.

— Эй, хлопцы! Сядемте все! Надо разогнаться, оттолкнуться, потом она уж сама поедет.

Шестеро мальчуганов вскочили в тележку. От сильного толчка тележка покатилась вперед и уткнулась дышлом в стену сарая. Что-то затрещало.

— Сломалась!

— Ничего подобного! Ну, еще раз!

— Задаст вам Ян, если сломаете, — заметила Стефця, проходившая в это время через двор.

— А ты не вмешивайся! Это не для девчонок! — крикнул ей в ответ Манек.

Стефця пожала плечами и пошла своей дорогой, в лавочку за солью.

Ее замечание, однако, несколько охладило увлечение ребят.

— А что, если он вдруг выйдет?

— Э-э, не выйдет! Он ведь болен. У нас через стену слышно, как он кашляет.

— Кто едет? Садись! — командовал Генек. — Торопитесь, а то отец скоро вернется!

Опять затарахтели колеса по очищенному от снега двору, и опять дышло ударилось в стену дома.

— Хорошо, что не попало в стекло! — заметил Франек, так как дышло ударило чуть не у самого окошечка подвала.

— Только что-то в ней треснуло, — с беспокойством сказал Стефек.

— Э, ничего не заметно! Ну, айда!

На этот раз тележка свернула как-то в сторону, наклонилась, нагруженная кучей ребят; Генек перелетел через низенький борт неглубокой тележки, а с колеса свалился обод.

— Ой-ой, что теперь будет?

— Да ничего! Прокатимся еще раз, а потом запрем тележку назад в сарайчик, и что нам кто сделает?

— Дышло тоже треснуло.

— Подумают, что рассохлось.

— А Стефка выболтает.

— Не выболтает. Побоится.

— Ну, айда!

Хромая тележка тронулась с места, наклонившись набок.

— Стоп!

В эту минуту в дверях, ведущих во флигель, появилась худощавая фигура. Ребята замерли. Это был старик Ян, владелец тележки.

Первым опомнился Генек. Он спрыгнул с тележки и моментально очутился на улице. За ним Франек. Но остальные ребята, в том числе Игнась, стояли как в столбняке.

Старик, покашливая, медленно шел к ним. Из-под густых бровей глядели маленькие темные глаза. Седые клочья давно не бритой бороды торчали во все стороны.

Как будто не замечая мальчуганов, он наклонился и начал осматривать тележку.

— Колесо никуда не годится, и дышло треснуло…

Он обернулся и, приложив руку ко рту, хриплым голосом крикнул в темные двери сеней:

— Хеля! Хеля!

По лестнице застучали шаги. Из сеней выбежала маленькая восьмилетняя девочка, внучка фруктовщика. При виде безмолвной кучки ребят и разбитой тележки она остановилась в недоумении.

— Подойди-ка сюда, Хеля! — проговорил Ян и закашлял сильнее. — Подойди-ка и посмотри. Это наша тележка?

— Да, наша, — ответила с испугом девочка.

— Дедушка возит на ней фрукты, ходит по улице и выкрикивает, чтобы люди покупали яблоки и лимоны, и зарабатывает на тебя и на себя. Не так ли?

— Да… — нерешительно поддакнула Хеленка, не понимая, в чем дело.

— А теперь дедушке не на чем будет возить яблоки. Тележка разбита. А на починку у дедушки денег нет. И он не сможет продавать фрукты, чтобы купить тебе хлеба. И что же будет?

Маленькие губы Хеленки дрогнули.

— А чья тележка? Дедушкина. А они не спросили, можно или нельзя. Взяли, как свою, и испортили. Ради пустой забавы. А ты знаешь, Хеленка, кто так делает?

Девочка молчала.

— Так может поступить человек очень злой и нечестный. Взять чужую вещь и испортить! Пойдем домой.

Игнась стоял весь красный от стыда. Он готов был сквозь землю провалиться. Хоть бы кирпич упал с крыши и убил его, только бы не слышать этих спокойных, суровых слов старика. Если бы тот хоть кричал, ругался, как это часто, даже без достаточных причин, делал дворник. Но нет, старик не горячился, и тем хуже чувствовали себя мальчики. Они предпочли бы даже, чтоб он побил их. Это было бы лучше, чем его спокойные слова, которые больнее ударов.