Генрих Книжникё - Ты любишь науку или нет?

Они шли из школы домой, и когда Фуня сказал о грозах, Витик подумал, что и правда до июля осталось не так уж много времени. Он огляделся и увидел, что на деревьях уже набухли почки, снега нет и в помине, асфальт сухой, а мокрая земля в сквериках чуть дымится на уже горячем солнце. Он стащил с себя ветровку и затолкал в ранец. Веселый холодок проник под одежду, стало почему-то легко и беззаботно, захотелось прыгать, скакать и вертеть головой, как первоклашке какому-нибудь. Пришлось даже сделать над собой усилие, чтобы не завизжать.

Все-таки Витик не удержался, толкнул Фуню плечом и крикнул:

— Снимай — сваришься!

Фуня удивленно посмотрел на него, улыбнулся и стал снимать куртку.

Малька расстегнула молнию на своей, но снимать не стала.

— Скоро каникулы, — сказала она и зажмурилась на солнце.

И тут до Витика дошло, что в каникулы их всех разошлют по разным местам: его — в Литву к бабушке, Мальку — в деревню, Фуню тоже в Москве не оставят. А как же тогда Эксперимент? И Мальку три месяца не видеть, и Фуню…

Видимо, та же мысль пришла в голову и Фуне, потому что он вдруг остановился, широко раскрыл глаза и сказал:

— Всё. Конец. В сентябре не бывает гроз.

Витик оглянулся на Мальку. Она стояла, моргала и, похоже, решала: зареветь или подождать?

— Ты летом поедешь куда-нибудь, Витичек? — начала она дрожащим голосом.

Но Фуня перебил ее.

— Ехать нельзя! Всем остаться на лето в Москве! — приказал он и даже топнул для убедительности ногой. — Если поедете, не любите науку!

— Как мы можем остаться в Москве, подумай сам, — возразил Витик с тоской. — Да тебя первого родители отправят, как бы ты ни трепыхался, да еще к деду на Урал. А меня с братом — в Литву, а ее — в Татарию. Даже если бы у нас у всех были дачи под Москвой, и то можно было бы напроситься к кому-нибудь одному всего на несколько дней. Ну на неделю. А ты — на все лето!

— Хорошая мысль, — сказал Фуня. — Надо кому-нибудь одному снять дачу, и мы все поселимся на ней.

— Ха-ха! — делано засмеялся Витик. — Ты что, совсем дурак? Даже если мы снимем, даже если нам разрешат вместе жить, кто там с нами будет? Твоя бабушка? Еду на нас на всех готовить, стирать, волноваться, ходить за продуктами. Или ее бабушка? Всю жизнь мечтала! И родители на такое ни за что не согласятся. Подумай головой — ты же у нас умный!

— Ты не любишь науку! — заявил Фуня. — Повторяю: надо сделать так, чтобы мы оказались все вместе на даче хотя бы на половину лета. По крайней мере, ты и я. А ты, — повернулся он к Мальке, — не смей реветь. Наука требует жертв.

— Нет, ты ненормальный… — вздохнул Витик. — Как это сделать?

— Думай. Если все будем думать, то придумаем. По-твоему, наука — это только эксперименты? Это еще тяжелый организационный труд. Так говорит дед. По домам!. Сегодня разузнаем о планах родителей на лето. Малька, начинай реветь, что не хочешь в деревню. Говори, что плохо себя там чувствуешь или боишься коров.

— Боишься? — спросил Витик.

Малька помотала головой.

— Ладно, сама придумаешь. И ты тоже думай. Работай, не все же мне одному. На обработку родителей даю неделю. За дело!

Вообще говоря, Витик любил ездить к бабушке. У нее был дом с садиком на окраине Клайпеды, построенный еще отцом деда. Витику нравился сам город с невысокими темно-серыми домами на прямых чистых улицах, неторопливые, сдержанные люди, холодноватый морской ветер. У него там было немало друзей из окрестных домов, и он знал, что они обрадуются его приезду. В городе порт, а там жуть как интересно, уходить не хочется. А если дядя Римас, бабушкин сосед, возьмет его на своей моторке на залив… Вот бы туда Мальку! Вода сверкает, по лицам бегает свет, берега далеко-далеко, а вдоль них лес, и вдруг яркий чистенький поселок, а потом огромные желтые песчаные дюны, засаженные низеньким курчавым специальным лесом, чтобы ветер не раздувал.

А на берег выходят пить воду косули. И кабаны выходят. А когда выключают мотор, наступает поющая тишина: шелест волн по песку, шорох стеблей под ветром, шуршание переливающегося песка… И маленькие пляжики, отгороженные лесом, пустые, чистые, с крестиками птичьих следов у воды. А поляны, заросшие розовой легкой травой… А оранжевые грибы стайками в дюнах…

Плохо только, что бабушка не любит отпускать их с братом из дому. А когда они с Андрюшкой возмущаются и говорят, что дома у них свобода, а здесь — спецпоселение, объясняет: «Там за вас отвечают родители, они — как хотят. А здесь — я, и чтоб было тихо!» Ничего не поделаешь: у бабушки железный характер, «Стоп! Вот она, идея! Скажу родителям, что боюсь ехать в Литву, потому что там бьют приезжих русских, — решил Витик. — Родители точно испугаются. Только нужно сговориться с Андрюшкой, чтоб единым фронтом. Ему из-за Зойки уезжать из Москвы ужас как не хочется».

Стратегия была ясна, оставалось выбрать тактику: сразу открыться брату или незаметно подтолкнуть его к нужному решению. Сразу — проще и быстрее, но и опаснее: кто знает, как он отреагирует. Нет, второй путь надежнее.

Брат был дома и лежал, как обычно, на своем диванчике, закинув ногу на ногу. Момент для разговора был подходящий.

— Когда мы едем к бабушке? — спросил Витик, входя в комнату.

Брат дернулся и укоризненно посмотрел на него:

— Не можешь ты перенести, когда человеку хорошо. Обязательно надо испортить кайф.

— Почему испортить? — Витик сделал обиженное лицо. — Потому что ты не хочешь ехать со мной?

— Не преувеличивай свое значение в моей жизни. Я вообще не хочу никуда ехать.

— Почему?

— Не заставляй меня быть невежливым.

— А ты по-человечески не можешь?

— Могу: не твое дело.

— Я тоже не хочу ехать к бабушке.

— А ты почему? Тебе там вроде нравится.

— Не заставляй меня быть невежливым.

— Сейчас ты у меня схлопочешь, за остроумие! Кто из нас старший?

— Ты. И что ты собираешься делать летом? Пойдешь в поход?

— Никуда я не пойду. В Москве останусь.

Это Витику и нужно было знать.

— Да-а… — заныл он. — Тебя уже нельзя послать к бабушке против воли. А меня даже не спросят…

— Перестань канючить, — сказал брат и закрылся книгой, давая понять, что разговор окончен.

Витик был доволен: семя посеяно, остается ждать всходов.

Наутро обменялись информацией. Малька сказала дома, что в школе рассказывали про аллергию и теперь она понимает, почему в деревне на нее постоянно нападает кашель и насморк, и родители, похоже, забеспокоились. Фуня думал-думал, ничего не придумал и безо всякой подготовки брякнул, что к деду не поедет и согласен провести лето только под Москвой, а больше нигде. Бабушка сразу заволновалась, стала объяснять, что она уже обещала деду и что дачу под Москвой уже не снять — поздно. Но Фунины папа и мама пожали плечами и сказали, что Фуня может много чего хотеть или не хотеть, например луну с неба. Хотеть не возбраняется. Поедет, куда скажут, как миленький!