В. Хомутов - По зверю и птице. Рассказы

— Он на реке Белой — «бакенщик», в землянке у самого берега живет. Домов-то здесь строить нельзя из-за половодья, так вот все бакенщики себе у берегов землянки роют и в землянках лето живут. А когда наступает зима и замерзает река, они свою работу кон чают и на зиму по своим селам разъезжаются.

— Да что это за промысел такой — «бакенщик»? — спросил Костя.

— Бакенщик — это, как бы тебе сказать: это будет в роде речного караульщика, что ли. Ведь пароход или баржа по реке бегут, они в воде глубоко сидят, им и место нужно глубокое, чтобы на мель не напороться и судна не повредить. Так вот по судоходным рекам каждый год глубину промеряют и по глубине русло определяют. Промерят и поставят в воде на якорях на цепи громадные эдакие бочки, которые все лето на одном месте, как поплавок, держатся. Это — бакены и есть. Днем глубокое русло по цвету бочек отличают, потому по одну руку бакены белые, а по другую красные. А как стемнеет, так на бакенах огни зажигают и тоже так: на красном бакене — красный огонь, а на белом — белый. Так вот бакенщики по берегу живут и за бакенами следят. По вечерам на лодках ездят — огонь на бакенах зажигают, а поутру опять ездят-огни гасят. Да вот скоро до бакенщика Хабибуллы Тагирова доедем, там все сам увидишь. Вон впереди и Белая река показалась.

Костя посмотрел и увидел, что недалеко перед ним показалась лента широкой реки; не такой широкой, как Кама, но все-таки очень широкой.

Проехали охотники еще около версты и вы ехали к самому берегу.

Действительно, у берега была вырыта землянка, из которой вышел татарин-бакенщик и встретил, как старых знакомых, и деда Герасима и Сергея Федотыча.

Зашли все в землянку. Так там чисто, как в избе устроено. Лавки по стенам стоят; печка железная поставлена и труба прямо сквозь земляную крышу выведена.

Пока дед Герасим лошадь к столбу привязывал и доставал из тарантаса, что было с со бой закусить, Костя сбежал к реке и стал новые места осматривать. Увидал он, что, действительно, то там, то сям по реке неподвижно стоят в воде на якорях большие белые и красные бакены и на волнах покачиваются. Посмотрел, как сверху пробежал совсем близко от берега большой пароход, белой краской крашенный. Потом заметил Костя, что над рекой пронеслась стая диких уток, покружилась над водой и села на реку. Расплылись утки полукругом и стали все сразу в воду нырять и, как вынырнут, так все больше и больше к берегу приближаются. Когда вся стая нырнет головами в воду, так похоже становится, точно от большой сети по воде поплавки плавают.

— Дедушка, что это утки делают? — спросил Костя подошедшего к нему деда Герасима.

— А это нырки-утки называются, — объяснил Герасим, — видишь, видишь, как они все ближе к берегу полукругом ныряют. Они рыбой кормятся, и так загоном, как сетью, рыбу к одному месту собирают. Успеешь еще, Костя, на реку наглядеться, а теперь пойдем в землянку; поедим да чаю попьем; нам ведь до утра больше перекусить-то негде будет.

Послушался Костя, хотя ему об еде и думать не хотелось; одна только мысль в голове:- «скорей бы, скорей на охоту!»

Наконец, солнце стало спускаться к вечеру. Дед Герасим и Сергей Федотыч собрались на охоту.

Втроем с Костей вышли из землянки и сна чала пошли все вместе около версты по лугам между стогами, а потом разделились. Сергей Федотыч на одно озерко пошел, а дед Герасим с Костей к другому направились.

Вскоре и озерко перед ними показалось. Озерко совсем небольшое, сильно камышом за росшее, а по берегам кустарник раскинулся.

— Ну, вот и пришли, — сказал Герасим, — это озерко «Окуневое» называется, хоть сейчас тут окуней и нет. Давай теперь, Костя, лодку искать. Хабибулла сказал, что лодка у него с этого края в камышах спрятана.

Походил дед по кустам; пошарил по камышам и в скорости плоскодонную лодку нашел и столкнул на воду.

— Садись, Костя, выедем к середине озерка; там в камышах и устроимся.

Костя не заставил себя просить; вскочил на нос лодки, а дед Герасим на корме устроился и стал шестом по дну отталкиваться. Мелкое совсем озеро было, до дна-то не больше сажени.

Лодка двигалась с трудом, шуршала дном о подводные травы, а шест то и дело в кувшинках и в осоке путался и приходилось его вырывать.

Выехали на середину озера и дед протолкнул лодку в камыши. Установив лодку, Герасим об ломал немного камыши по бокам, так что в роде окошек себе на озеро устроил. Потом сел и за курил трубку.

— Дедушка, а когда же охота?- спросил Костя.

— Не торопись, малый; все в свое время придет. — Как начнет солнце за Каму садиться, так и полетят гуси; сначала только мимо лететь будут, а потом, как стемнеет, на озеро садиться начнут.

— А как же ты, дедушка, в темноте стрелять будешь.?

— Ничего; на воде видно; да и месяц сего дня взойдет. Ночь будет светлая.

Оба замолчали. Дед думал про себя свои старые думы, а Костя ко всему приглядывался и присматривался.

Откуда-то с реки доносилась песня; изредка слышны были гудки пароходов; высоко в воз духе медленно кружил ястреб…

То там, то сям стали загораться бледные звезды; низко на небе показался почти еще белый месяц… Начинало смеркаться.

Вдруг дед Герасим прислушался и насторожился.

Откуда-то, высоко в воздухе послышалось гоготание гусей.

«Га-га, га-га»-кричали пролетные гуси и вскоре над озером показалась их первая стая. Они летели спокойно, не торопясь, и держали свой путь наискосок из-за Камы на Белую.

Дед Герасим закинул кверху голову и оба они, и он и Костя, смотрели на летевших над ними высоко-высоко гусей.

— Высоко, -сказал Герасим словно про себя и не тронул ружья.

Опять кругом все стихло.

Вдруг Костя встрепенулся, увидав летевшую над озером невиданную белую птицу.

— Дедушка, что это?!- спросил он.

— Лебедь,- ответил Герасим и сам залюбовался на птицу.

Через озеро, мерно взмахивая крыльями, летел красавец лебедь. Прощальные лучи солнца освещали его снизу и он казался розовым в эту вечернюю пору.

Герасим проводил лебедя глазами и сказал Косте:

— Я лебедей никогда не бью. В этих местах охотники никогда лебедей не трогают. В других местах лебедей стреляют, а я еще отродясь лебедя не убил…

Через некоторое время опять послышалось гоготание гусей.

Небольшая стая плыла в воздухе тоже на Белую, но летела на этот раз уж не так высоко.

Герасим медленно взял ружье, взвел курки и стал ждать.

Гуси поравнялись с озером и полетели над камышами. Герасим долго по ним целился и, на конец, выстрелил.