Михаил Штительман - Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник)
- Название:Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детгиз
- Год:1956
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Михаил Штительман - Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник) краткое содержание
Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Читали последние газеты? — спросил Гозман у Магазаника.
— Вы же знаете, что я не читаю газет. То, что мне нужно знать, бог подсказывает.
— Если б я только слушал его подсказки, я бы уж давно вылетел в трубу.
— Но я не лечу?
— Вы — другое дело. У вас маленький оборот.
— Как — маленький? А что, у вас больше?
— Вы же считаете за деньги векселя, а я их не считаю, — сухо ответил Гозман и встал.
Молебен в честь проезда государя императора начался. После раввина должен был говорить Гозман. Он вытер платком руки и лоб, оправил жилет и, чуть-чуть сдвинув назад котелок, прошел к амвону. Вокруг стихли. Женщины склонились с балкона, через перила, чтобы лучше слышать. Сема протиснулся вперед. Он увидел дедушку, стоящего в проходе. На нем был желтый чесучовый пиджак, заштопанные манжеты торчали из рукавов. Дедушка что-то шептал и пристально смотрел на Гозмана. Последнее время старик часто заходил в синагогу — его не боялись: он был тих и молчалив.
Подняв кверху руку, Гозман торжественно заговорил:
— Мы шлем пожелание здоровья нашему благочестивейшему монарху государю императору Николаю Александровичу, благословенному другу евреев. Волнуются наши сердца радостью большой, когда слышим о победах, что дарует провидение отчизне нашей. Мы воспитываем в наших сыновьях великую любовь к святой родине… Наши сыновья…
Неожиданно он умолк. Сидящие позади приподнялись со своих мест. Сема протиснулся сквозь толпу:
— Что такое?..
Около Гозмана стоял дедушка. Его серые глаза бессмысленно блуждали. Схватив Гозмана за рукав, дедушка, всхлипывая, заговорил:
— Сыновья?.. Где сыновья, я вас спрашиваю? Сыновья там — посмотрите! Разве вы не видите, где сыновья? И — боже мой! — их бьют, палками бьют и считают: раз, два, три!
Гозман оттолкнул дедушку и закричал:
— Что такое? Уберите этого сумасшедшего!
Дедушку схватили служки и повели. Сема стоял около Гозмана растерянный и испуганный.
Гозман зло взглянул на него:
— О чем ты думал? Он же мне испортил всю музыку!
Сема ничего не ответил и побежал за дедом. Все смотрели ему вслед, женщины плакали. Гозман опять поднялся к амвону и заговорил, но его слушали плохо.
Царь проехал мимо местечка. Но все осталось на своем месте. По-прежнему Гозман был Гозманом, а приказчик Яков — приказчиком Яковом. Сему рассчитали.
Так и не стал он ни мануфактуристом, ни обувщиком. У Пейси прибавилось работы, у Семы освободились руки. Куда теперь деть их? Больше всех расстроился Фрайман: он думал сунуть мальчика еще в один магазин, все было приготовлено, и вдруг такой провал. Ведь если прогнал Гозман — кто возьмет?
В метрической выписке Семы записано еще одно имя: Асир. Асир — значит счастливый. «Где же мое счастье, — спрашивал себя Сема, — за каким углом оно ждет меня?»
ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО
Сема вошел в комнаты, вымыл руки, поправил сползшую набок подушку на кровати дедушки и, сняв ботинки, принялся рассматривать свои босые длинные ноги.
Вскоре это занятие наскучило ему, и он подошел к зеркалу. Когда-то, в хорошие дни, он любил подолгу стоять возле зеркала, корча смешные и страшные гримасы, причудливо хмуря брови, выставляя вперед нижнюю челюсть. Любил он зачесывать наверх волосы — в эти минуты Сема казался себе взрослее, старше. Он очень хотел быть большим. Сема знал свое лицо наизусть и сейчас, с тоскливым любопытством взглянув на себя, он удивился; резкие морщинки легли у рта, нос вытянулся, щеки, покрытые коричневыми веснушкам, ввалились, и только большие глаза его, серые и угрюмые, блестели по-прежнему. «На черта стал похож, — зло подумал Сема, — цапля какая-то!»
Бабушка с волнением следила за ним. И в дедушке и в Семе она не любила одного — молчания. Молчание не сулит ничего хорошего. Наконец, не вытерпев, она спросила:
— Что ты ходишь из угла в угол? Почему ты молчишь? Случилось что-нибудь?
— Ничего не случилось. Не нравлюсь я Гозману. Рассчитал. Запах от меня плохой!
— Ты слишком много стал понимать, — сухо сказала бабушка. — В твои годы нужно уважать старших.
Сема ничего не ответил, и молчание его еще больше разозлило бабушку.
— Мальчик не держится на одном месте. На что это похоже? Куда это годится? Знал бы дедушка про твои фокусы… А что будет теперь? Ты, наверно, думаешь, что для тебя новые магазины построят. Ты, наверно, думаешь…
— Оставьте, — оборвал ее Сема, — я ничего не думаю.
За окном промелькнула широкая фигура Трофима. Увидев его, бабушка всплеснула руками и заворчала:
— Вот он идет. Что он крутится, этот русский? Только его не хватало, и сколько раз я уже говорила: он тебе не пара.
Трофим помешал бабушке. Она холодно взглянула на него и нехотя ответила на поклон. Подмигнув Семе, Трофим быстро засунул в карман желтую панамку, поставил на стол туго набитый узел и, обратившись к бабушке, сказал:
— Давайте присядем!
Сема повторил его слова по-еврейски.
— Какие у меня с ним дела? — недоуменно повела плечами бабушка. — Какие дела? — и села.
Трофим быстро развернул узел. Не глядя ни на кого, он вынул две пары теплого белья, синюю фланелевую рубашку, три пачки табаку и высокие блестящие калоши. Каждую из вещей он внимательно рассматривал и клал возле бабушки. Выложив все, он постоял с минуту в раздумье, потом, хлопнув себя по лбу, засмеялся:
— Самое главное забыл. — Он полез в карман и вынул свернутые в клубок шерстяные носки. — Мать сама вывязала, а я и забыл. Вот была бы обида!
Сема с удивлением смотрел на груду вещей.
— Галантерейный магазин… — задумчиво сказал он. — Можно открывать оптовую торговлю.
— Что он хочет? — растерянно спросила бабушка.
Сема не успел ответить. Трофим наклонился к ней и, указывая пальцем на вещи, тихо сказал:
— Сыну, туда. Понимаете?.. Туда, — повторил он и взмахнул рукой.
Но бабушка ничего не поняла. Взглянув на Сему, она спросила опять:
— Что он хочет?
— Ничего он не хочет. Сами не догадываетесь? Ведь это папе сделали посылку. Папе! — И, обратившись к Трофиму, Сема деловито спросил: — Это от себя?
— Куда мне, — засмеялся Трофим. — Это от нас!
Бабушка хотела что-то сказать, протянула руки к Трофиму, потом схватила коски и, прижавшись щекой к колючей шерсти, громко заплакала.
— Ну, это уж вовсе ни к чему… — проворчал Трофим. — И чего плакать? Вот народ!
— Это она от радости.
— Привычка у нас — от горя плачут, от радости плачут!.. Ну, как там твой хозяин?
— Рассчитали меня — вот что.
— Рассчитали? А ты зачем нос повесил? Подними сейчас же!.. Моисей вот привет шлет.
— А где он? — встрепенулся Сема.
— Где положено, — уклончиво ответил Трофим. — Жив, здоров, сам ходит, вам кланяется!
— Не взяли его?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: