Михаил Штительман - Повесть о детстве (Художник Р. Гершаник)

— Наконец-то! — воскликнул он. — А я тебя жду и жду.

— Что-нибудь случилось?

— Не говори! — махнул рукой Пейся. — Конечно, случилось. Пойдем!

Но тут в их беседу вмешалась бабушка. Она подошла к Пейсе и, угрожающе взглянув на него, закричала:

— Куда пойдем? Куда пойдем, я спрашиваю? У тебя там иголки торчат? У тебя под ногами земля бежит? Ты не видишь, что ребенок пришел и ему надо покушать?

— Пусть кушает, — с досадой согласился Пейся, нетерпеливо постукивая ногой.

Но Семе уже самому не хотелось есть. Новость! Какая же, интересно, новость?

— Не могу, — прошептал Пейся и перевел глаза на бабушку. — При ней нельзя.

— Бабушка, уже всё? — робко спросил Сема.

— Как это всё? — возмутилась бабушка. — А суп я кошкам вылью? Перестань сидеть на одной ноге!.. А ты, — напала она опять на Пейсю, — ты можешь съесть буханку хлеба! У тебя жир висит. Ему бы твой аппетит!

— Бабушка!

Но бабушка продолжала греметь, стучать вилками и ножами, и даже на кухне, где никого, кроме кошки, не было, она продолжала ворчать.

— Пойдем! — Сема подмигнул Пейсе. — С супом я кончил.

Но и на улице Пейся продолжал таинственно молчать, и это разозлило Сему.

— Ты будешь говорить? Или я сейчас плюну и уйду.

— Буду. Но надо найти место. Чтоб никого, понимаешь?

— Понимаю, — недоверчиво произнес Сема и пристально взглянул на Пейсю. — Я знаю твои тайны. Опять слепого жена?

— Нет, совсем другое.

— Ну говори уж!

— Сейчас, одну минуточку. — Пейся внимательно посмотрел направо, потом налево, заглянул в какой-то чужой двор и, наконец успокоившись, зашептал: — К нам приехал Мойше Доля. На постоянное жительство!

— Что ты говоришь? — искренне удивился Сема. — А кто он такой?

— Ты не знаешь, кто он? — обиделся Пейся.

— Как раз не знаю, — признался Сема. — Наверно, певец?

— «Певец, певец»! — с презрением произнес Пейся. — Не знать таких вещей? Фу, прямо стыдно перед людьми! Спроси у любого старого еврея — все его знают. Это самый сильный человек на свете!

— Положим, — не сдавался Сема, поддразнивая приятеля. — Я знаю, например, в Африке…

— Африка, шмафрика! — рассвирепел Пейся. — Раз говорю, значит, знаю. Я его сам видел. Если он положит тебе на голову палец, ты войдешь в землю, как спичка. Понял? А если он поедет верхом на лошади и у него не будет кнута, так он вырвет по дороге дерево, и оно ему будет прутик.

— Еще что? — холодно спросил Сема, стараясь скрыть свое любопытство.

— Тебе мало? — возмутился Пейся. — Хорошо! Он приезжает на ярмарку и видит воз с грушами. Он опрокидывает воз и выбирает себе грушу покрасивее. А если он подставит плечо к стене дома и легонько нажмет, дом сдвинется с места.

— Понятно, — согласился наконец Сема.

— А пусть, — воодушевился Пейся, — а пусть кто-нибудь попробует при нем обидеть слабого или маленького. Ужас! Порошок! Пыль!..

Пейся был счастлив: внимание друзей доставляло ему теперь самое большое удовольствие в жизни. Он не мог минуты просидеть молча — одна история наступала на другую, другая на третью. Он сочинял и верил в каждое свое слово и порой сам задумывался: было это на самом деле или нет. В магазине его слушали вяло и неохотно, дома уставали от его рассказов, и он терпеливо искал слушателей на стороне. С одинаковой охотой он говорил с глухим стариком и с пятилетним мальчишкой. Дети бегали за ним по пятам, назойливо требовали сказок. Он присаживался на секундочку и тотчас же забывал о времени. Хозяин старался не посылать его никуда: он знал, что на пути Пейси возможны встречи, а были бы встречи — истории найдутся.

— Хорошо… — сказал Сема, задумчиво глядя на разбушевавшегося Вруна. — Это все правда?

— А я разве когда-нибудь врал? — удивился Пейся, искрение возмущаясь.

— Когда-нибудь — нет… — уклончиво ответил Сема. — А что такое Доля: это фамилия или чин?

— Сейчас скажу, — оживился Пейся. — Мойше нигде не работает, ну, а кушать ему как раз нужно. Каждый день он приходит на базар и, увидев, что ты, допустим, покупаешь лошадь, говорит: «Я здесь имею долю!» И, если ты еще хочешь жить, ты даешь ему рубль. Потом Мойше идет дальше и видит, что еврей в лавке набирает жене на платье. Он берет в руки товар и говорит: «Я здесь имею долю!» Еврей знает, чем может кончиться такое удовольствие, и дает Мойше полтинник. Будь уверен, Мойше знает, к кому подойти. Он высматривает, кто делает покупку побогаче, и у того требует долю… Так вот: жил Мойше в местечке Дрылов, а теперь переехал сюда. Здесь еще целы все его доли!

— Где ж он будет жить?

— Пойдем посмотрим. Здесь близко, возле лесного склада.

Друзья пошли. По дороге Пейся продолжал расписывать нового жителя местечка:

— Ведро воды может выпить.

— Еще что? — уже лениво спросил Сема.

— Он мой знакомый.

— Еще что?

— Дочка у него есть! Вдвоем приехали.

— Дочка тоже такая?

— Нет, — Пейся махнул рукой, — ерунда! Хворостиночка.

Вдруг Пейся остановился и, пытаясь спрятаться за Сему, прошептал:

— Он идет!

— Куда ж ты прячешься? — удивился Сема. — Он же твой знакомый.

— Молчи! — разозлился Пейся. — Чтоб человек не мог минуту помолчать!

Прямо на них шел растрепанный мужчина в короткой измятой куртке, с заспанным лицом и очень большими красными руками. Увидав ребят, он остановился, кашлянул, и Семе показалось, что в его ухо стрельнули из пушки. Мойше Доля подошел к Пейсе и, положив тяжелую руку на его плечо, чуть-чуть прижал Вруна к земле.

— Ничего умного… — задыхаясь, прошептал Пейся. — Допустим, вы меня победите. Так что здесь особенного? Я уверен, что вы сильнее меня.

Доля расхохотался и внимательно посмотрел на приятелей.

— Вы уже не такие малыши, как мне показалось… Почем фунт лиха, знаешь? — обратился он к Пейсе.

— Знаю.

— А ты? — спросил он у Семы.

— Я знаю, почем два фунта.

— Получается, что вы нюхали горе?

— Нюхали, — согласился Сема, смелея. — Можем вам уступить долю!

Мойше засмеялся:

— Смелые воробьи! Уважаю… — И, весело подмигнув обоим, он побрел дальше.

Провожая взглядом тяжело переваливающегося с ноги на ногу Мойше Долю, Сема с завистью сказал:

— Вот это медведь — я понимаю!

— А я что говорил? — обрадовался Пейся. — Мы с ним всегда так разговариваем.

— Ты ж в первый раз с ним говоришь!

— В первый, второй! Что ты придираешься? — обиделся Пейся и небрежно протянул Семе руку.

Он не мог больше стоить на месте — скорей бежать, скорей рассказывать!

В субботу утром Сема проснулся с мыслью, что ему нужно радоваться. Лежа в постели, он перебрал в памяти все события вчерашнего дня и не нашел в них ничего особенного. Говорил с Магазаником — это раз, пошутил с «мамашей» — это два, познакомился с Долей — три. Ничего особенного! И все же какое-то радостное ощущение не покидало его. Да, хорошо быть таким сильным, как Мойше. И откуда у еврея вдруг берется такая сумасшедшая сила?