Николай Осинин - Железная команда

— Вам серьезно говорят: перестаньте разливать молоко!

— Серьезно… Геть отсюда, шкеты! — свирепо заорал мужик.

Все же ребята выяснили, что перед ними пастух, и фляги он опорожняет не по злому умыслу. Со вчерашнего вечера на отгон не приходила машина, отвозившая молоко на маслозавод. Давно прошло время утренней дойки, а молоко девать было некуда. Поэтому ничего не оставалось, как вылить вчерашний прокисающий удой, чтобы освободить посуду для свежего.

— Уж лучше бы коровам отдали, чем выливать, — предложил Никита.

— Эх, ты! Видать, из городских, — хмуро, хотя и без прежней злости, сказал пастух. — Разве ж корова станет пить молоко? Если какая привыкнет его пить, то она сама себя будет выдаивать. Телятам бы — другое дело. А до их гурта далеко.

Это было невероятно, немыслимо, чудовищно — выливать молоко в ручей! Изумление сменилось злостью на шофера, по вине которого творилось такое безобразие.

— Бежим искать молоковоз! — позвал Никита товарищей.

Но пастух сказал, что бригадир еще ночью уехал за ним на лошади.

— Где же они застряли?

— А чомер их знает! — Пастух сплюнул. — Может, авария с машиной, а может, просто дорогой наклюкались наш на это способный.

— Нет, этого дела нельзя так оставить! — горячился Никита. — Надо немедленно сообщить в контору.

Ребята пытались отговорить его, убеждали, что бежать на центральную усадьбу бесполезно — молоко уже не спасти. Однако Никита заметил в сенях избушки-мазанки женский велосипед и бросился к нему.

— Ждите меня здесь! — крикнул он друзьям, ловя ногой педаль.

Мелькнули коровы, стоящие в редком березняке, возле них доящей в цветных платках и черных халатах; поляна, укрытая громадными, похожими на подсолнечник ромашками. Снова колок — густой и душный. За ним сырая низина с травой в человеческий рост — настоящие травяные джунгли!..

Потом Никита видел перед собой лишь двойную колею, промятую в этих джунглях грузовиками. Воздух горячий, как в парной бане, разрывал грудь. Пот заливал лицо. А Никита все жал и жал на педали — до колик в боку, до красных кругов перед глазами.

Выбрался на большую дорогу. И тут сразу наткнулся на «летучку» — крытую машину ремонтной мастерской. Вел ее механик Петя, рядом с ним в кабине сидел Иван Дубровин. Парни сами остановили запаленного велосипедиста, догадавшись по его виду, что случилась какая-то беда.

Никита, захлебываясь воздухом, в нескольких словах рассказал им о молоке. Тракторист и механик переглянулись.

— На молоковоз вчера Яшку назначили, — сказал Петя. — Вот сволочь!

— А ну, вертай на отгонный стан, — решительно велел Иван Никите, — скажи, что мы сейчас пригоним туда машину. Вот только отвезем кое-что к сенокосилке — и сразу на отгон. Жми!..

Когда Никита вернулся на отгонный стан, там уже была автомашина. Бригадир дойного гурта, приземистый парень лет двадцати пяти, с длинными спутанными волосами, весь перепачканный подсыхающей глинистой грязью, переругиваясь с пастухом, грузил бидоны.

— Чего наделали! Чего натворили! — восклицал он.

— Докуда ж вас было ждать? Скотину же гробим! — негромко сказал пастух, и его жилистая, в корявых бородавках шея побурела.

— А я тут при чем? — сильнее прежнего возвысил голос бригадир, будто ему приходилось кого-то перекрикивать. — Ты директору скажи. Назначил нового шофера на молоковоз, а как проехать к нам на отгон — не объяснил. Ну и сбился ночью человек с дороги, засел в логу. Пока я его нашел, пока машину вытащили… А вы не могли обождать?

Неподалеку Никита увидел «нового шофера». Запрокинув голову, Мухортов пил молоко из ведра. Белые струйки бежали с мясистого небритого подбородка. На ссорящихся он не обращал внимания, точно его это не касалось.

Ожесточение Никиты достигло такого накала, что он готов был запустить в Яшку поленом.

— Всяким паразитам-алкоголикам еще молока дают! — бросил он с вызовом.

Шофер по-прежнему не повернул к нему головы, будто не слышал.

Поставив велосипед на прежнее место, Никита побежал ко второй избушке, где, что-то разглядывая, сгрудились ребята. Оттуда доносились непонятные возгласы и взрывы смеха.

— Съездил? Так быстро? — удивился Митька, заметив его.

— Сейчас сюда ваш Иван с Петей-механиком прикатят…

— Ну, будет Мухе!..

— Что это вы? — сказал Никита.

— Крикатуру выпускаем, — улыбнулся Семга.

— Настенная живопись! — подмигнул Швабля, оглядываясь в сторону автомашины.

На белой стене мазанки Никита увидел большую карикатуру, нарисованную углем. Без подписи легко было узнать Яшку. Пьяно распустив толстые губы, он сидел около застрявшей в грязи машины и в бутылку из-под водки, славно в подзорную трубу, рассматривал дорогу. Над ним было написано: «Сбился с пути». Семга перепачканными углем пальцами делал последние штрихи на рисунке.

Никита сразу оценил его работу:

— Здорово! Вылитый Мухин портрет! Хоть в журнал «Крокодил».

— Сила! Увидит Яшка — умрет от блаженства! — подхватил Лева, хихикая. Снова оглянувшись, он взял у Семги уголек и в надписи изменил одну букву. Получилось: «Спился с пути».

Пожилая женщина с черными смоляными бровями, заглянув через головы ребят, всплеснула дебелыми руками:

— Ой, девоньки-бабоньки, гляньте-ка! Вот так стенгазета!.. Еще б нашего бригадира сюда подмалевать.

Закончив дойку, подходили смешливые девчата, фыркали, поглядывая то на карикатуру, то на шофера возле машины, отпускали по адресу Яшки ехидные словечки.

Вначале Яшка делал вид, что не обращает внимания на смешки, но, увидев карикатуру, не выдержал.

— Признавайся, чья работа? — взревел он. — Разукрасю, как бог попугая! Ишь, курыникса какая-то выискалась!..

Он расшвырял мальчишек, как рассвирепевший бугай телят. Доярки тоже притихли, опасаясь увесистых кулаков взбесившегося шофера.

Мухортов бушевал, пока не примчалась «летучка». При появлении Ивана и Пети он сразу заторопился уезжать со стана.

— Быстрей грузите бидоны, стоишь тут с вами!..

Иван Дубровин подошел к бригадиру.

— Что ж это у тебя, начальничек, творится?

— А-а, чертова работа! — загорланил тот, смахивая капли пота с грязного покатого лба. — День и ночь крутишься, как за хвост подвешенный. Молоковоз в канаве застрял, а тут пастух без меня пять фляг молока вылил…

— Где ж это по дороге на ваш отгон канава есть? — перебил Иван.

— Заплутал я ночью, — не глядя на тракториста, буркнул Мухортов и, оттолкнув пастуха, сам взялся за бидон.

— Брось дурочку валять — дорог он здешних не знает! — сказал Петя.

Яшка распрямился и вызывающе выпятил нижнюю тубу:

— Не ездил я раньше на отгон, понятно?

— Нет, не понятно! — крикнула пожилая доярка. — Ты же за нашим бригадиром заезжал как-то сюда, помнишь?