Николай Осинин - Железная команда

— Как зачем? Без песка же ни школу не построить, ни печки сложить. Даже простого кирпича без песка не сделать! Это же очень ценное полезное ископаемое!

Притомилось-таки, наконец, трудолюбивое степное солнце, улеглось за дальней золоченой гривой в хлеба. Тотчас из речной долины вместе с сизым призрачным туманом выползли фиолетовые сумерки.

Росным холодком потянуло.

Вечер тихий, как дыханье травы.

Сладко свалиться после беспокойного трудного дня на валок теплого сыроватого сена, вытянуть занемевшие от беготни ноги. Усталое тело ноет в истоме, сил не хватает рукой шевельнуть, а все равно хорошо.

Луны нет, но светло до полуночи. Вот искрой промелькнул над лесом метеор. Или новый спутник промчался? А может, межпланетный корабль повели наши космонавты к Марсу? Без него. Без Никиты.

Ничего, планет много, есть что открывать: когда-нибудь полетишь и ты, если тебе так хочется. Прежде надо на земле с делами управиться, технику освоить.

Небо в редких звездах. В звездах и лиловая степь; как усталое тело, тихонько гудит она — это машины идут, мигая фарами. Шоферы, как и летчики, мчатся вперед и вперед. Им хватает работы, сутками из кабин не вылезают. А чудно тоже лететь по гладкой степной дороге, прожигая огнями темноту!

Небо покоряется смелым. Земля покоряется сильным.

Ты в самой середине огромного неосвоенного мира, все в нем доступно тебе, трудишься — значит, добьешься.

…А утро было еще чудесней. Это понял Никита, едва открыл глаза.

Разбудил его на заре трубный журавлиный крик. Привстал Никита на кучке сена, огляделся, да и забыл, что хотел с Митькой пораньше, до прихода Калинки, сбегать на рыбалку.

Ну, не дурень ли он был прежде: спал допоздна, не встречал летних рассветов, восхода солнца. Откуда же было заметить, как хороша степь!

Солнце еще не поднималось, и родниковой чистоты свет лился с длинного сиреневого облака, увитого розовыми, как у Калинки, лентами. Белоствольные березы на косогоре тоже излучали розоватый перламутровый свет. Птичьи голоса и те казались светлыми.

Степь просыпалась с песней и солнцем.

…Днем опять была тропическая жара, хоть из речки не вылезай. Но что-то осталось в душе Никиты от утренней свежести и не проходило. Еще со вчерашнего вечера счастье словно улыбнулось ему большущими Калинкиными глазами — во всем была удача. Он больше всех ребят натаскал чебаков. На его жерлицу взялась громадная щука. Правда, у самого берега она сорвалась. Да в этом ли дело! Просто бывают такие дни, когда как будто и не произошло ничего особенного, а тебе веселее, чем на самом веселом празднике.

Калинка вызвалась быть проводником их отряда.

— Песок надо в лесу искать. Обязательно в лесу! — настояла она. — Там все есть.

Пришлось изменить намеченный раньше маршрут.

Трудно сказать, что больше любила Калинка — лес или, как она говорила, «живность» в нем. Знала она, кажется, все птичьи гнезда, знала, где какой зверек прячется.

— Вон, вон, смотрите! — ведя по лесу, останавливала она ребят. — Рыжка со своими малышами в догоняшки играет.

С большим трудом разглядел Никита высоко на стволе старой ели белочку. Еще трудней было заметить притаившихся на суках бельчат величиной чуть поболее шишки.

— Вот здесь, в кочках, зайчата живут, — сказала в другом месте Калинка.

— Они здесь прописаны? — попробовал съехидничать недоверчивый Швабля.

Не успела Калинка ответить ему, как Багира, пригнув голову, заметалась между кочек. Через несколько секунд она вымахнула из травы на чистое место, держа в пасти серый комочек.

Калинка сердито шагнула к ней.

— Брось! Зачем взяла?

Собака, виновато вильнув хвостом, осторожно опустила комочек на землю. Это был зайчонок. Как ни в чем не бывало, он привстал на задних лапках, забавно шевеля ушками. Сгрудившиеся вокруг мальчишки не внушали ему доверия. Он повел в их сторону блестящим, как стальной шарик, глазом и, опасаясь тянувшихся к нему рук, поковылял крохотными прыжками под сидящую Багиру. Должно быть, собака представлялась ему защитником от этих суетливых крикунов.

Орешик хотел сунуть зайчонка себе за пазуху, но Калинка велела отпустить зверька.

В прошлом году видел Никита косуль в городском зоопарке, но не помнил даже, какие они. Что-то, кажется, серое, невзрачное, похожее не то на обычного теленка, не то на козу.

А трех красавиц, что показала Калинка у лесного озерка, невозможно было забыть. Одна пила воду, две притаились у кустов, поджидая ее. Вытянули точеные шейки-столбики, насторожили уши-листья и замерли. Ноги как струнки натянутые, спины как стрелки, дыхни — улетят.

Самая маленькая, что пила воду, подняла сухую, в пятнышках голову, повернулась на задних ногах, тряхнула передними копытцами в воздухе. Будто не касаясь земли, одним неуловимым волнообразным движением тела она перелетела через открытую полосу берега.

Несколько мгновений косули стояли, поводя тонкими мордочками, затем, словно бы и не сделав больше ни одного движения, исчезли. Растаяли. Даже ветка не колыхнулась в том месте, были — и нет.

— Ух, сколько мяса! — заговорил Олег, когда путники двинулись дальше. — Такую б дичину подвалить!..

Никита плюнул с досады, не найдя слов, чтобы ответить ему. Неожиданно Швабля без обычного своего шутовства сказал:

— Мясник ты, Олька. Тебе на бойню надо, а не в лес.

Олег пожал плечами.

— Разве охотники не убивают косуль или там лосей?

— Убивают, — с грустью сказала Калинка. — Прошлой осенью браконьеры лосиху с лосенком на этой поляне убили. Здесь солонцы, — пояснила она, — звери ходят ночами соль лизать. А эти бандиты приехали сюда на машине зайцев лучить в темноте… Зайцев сколь побили и лосиху с лосенком.

— За браконьерство же судят! — воскликнул Никита.

— Поймай ночью! Они на машине. И номера не увидишь, — вздохнула Калинка, и в голубых огромных глазах ее словно скользнули зеленые змейки.

Это случилось на четвертый день похода, когда путешественники потеряли уже всякую надежду обнаружить полезные ископаемые. Лес и берега Суетинки были исхожены ими километров на десять вверх и вниз по течению от их первой стоянки. Надо было возвращаться домой.

Последнюю ночь они спали в доме Калинки на лесном кордоне. От поселка до дороги, ведущей из районного городка в совхоз, было километров пять, если идти опушкой леса. Но Калинкин отец, высокий худой старик с лохматыми бровями, посоветовал им идти лесной тропой к новому мосту.

— Я их напрямик через Сухой лог проведу, — сказала Калинка. — В Сухом логу лисяток посмотрим.

Калинкино «напрямик» оказалось совсем не прямым. Часа два шагали путешественники за своей неутомимой проводницей, сворачивая то влево, то вправо.