Эдуард Веркин - Пролог (сборник)

Ромулус еще долго там перечислял, что он слышал во тьме, некоторое было понятное, другое я не поняла. Про какую-то «сыпь скорбную» или про какую-то «жерлянку обыкновенную». Как раз после этого он замолчал, достал платок и стал протирать голову, я тоже на всякий случай голову причесала.

Ромулус крикнул:

– И понял я, что лишь свет растопит тьму! Лишь свет, творящий и очищающий, лишь свет. А что такое свет?

Он оглядел площадь. Он всегда так, любит задавать вопросы, ответы на которые знает только он сам.

– Что такое свет? – повторил Ромулус. – Что такое свет? Свет – это солнце, которое дает нам жизнь, и всем тварям, и всем, кто есмь.

– Что такое есмь? – спросил Крыса.

– Есмь – это значит… Слушай дальше.

– И лишь тьмы порождениям свет страшен, лишь они крадутся в ночи, сверкая клыками, оглашая покой стенаниями и крови жаждя. Свет – это солнце, отец наш. Свет – это луна, она же солнечное отражение.

Ромулос сделал длинную паузу.

– Свет – есть огонь!

– Они его сжечь хотят! – восхищенно прошептал Крыса.

– Свет – есть огонь!

Толпа зарычала. Не знаю, понял ли Вонючка, что собирались с ним сделать, но он заметался по клетке, даже попытался через прутья протиснуться.

Толпа колыхнулась к клетке, но тут на помост поднялся Чох. Чох был на самом деле очень старый человек, он был старостой еще за два старосты до Ромулуса и много знал.

Чох поднял руку, и народ послушно замолчал.

– Вы хотите его сжечь, – сказал негромко Чох. – Очень хорошо. Но вы не учли одного.

Он замолчал. И я даже услышала, как где-то воет зверь, наверное, старый, мерзкий и тоже вонючий. Это и остальные услышали.

– Вы хотите, чтобы он умер, – негромко сказал он. – Но разве вы не видите?

– Мы не должны ничего видеть… – начал было Ромулус.

Но Чох легко остановил его рукой.

– Разве вы не видите, что это дитя? – спросил он. – Разве вы не видите, что перед вами ребенок?!

А мне сразу показалось, что Вонючка какой-то малоразмерный. Остальные звери были на самом деле зверские, а этот какая-то малявка.

– Вы понимаете, что нельзя убивать ребенка?!

На это даже Ромулус не смог найти что сказать.

– Это… – Чох ненадолго замолчал. – Это можно сделать. Можно. Но это навлечет на нас, на весь наш народ, проклятье.

И Чох сошел с помоста.

Вот, оказывается, о чем они спорили. Чох с Ромулусом. Толпа молчала.

А потом вдруг все стали расходиться. Будто всем стало стыдно. Я поглядела на Крысу. Крыса был красный, как свекла. Наверное, ему тоже было стыдно. Да и мне тоже почему-то нехорошо было. Я побежала домой, легла у печки и стала спать. Как-то противно было.

На следующий день в нашей деревне было вроде как все в порядке, обычный позавчерашний день. Все делали вид, что очень сильно заняты и много работают, хотя на самом деле ничего не делали, просто бродили туда-сюда.

И я тоже бродила туда-сюда, пытаясь придумать, чем бы заняться. Даже хотела веревки пойти плести, но там уже все места оказались заняты. Сходила на стену. На стене тоже было полно народа, все стояли и смотрели на зверей – они мелькали в кустах своими бурыми шкурами. Их собралось много, очень много, мне даже показалось, что кусты шевелятся сами по себе.

Но никто не стрелял. За день я не услышала ни одного выстрела. Все боялись чего.

И я заметила, что мне не очень хочется идти на площадь. Почему-то и Крысу мне тоже не хотелось видеть. Я поболталась немного по улицам, потом вернулась домой. Дома отец чистил ружья. У нас целых два ружья! Одно даже многозарядное, а это большая редкость. И патронов у нас много – четыре коробки. Отец их собирал по штуке, покупал при всякой возможности. Он на кроликов хорошо охотится, а за каждого кролика дают патрон. Так что в случае чего мы можем оборониться. И провизии у нас запасено.

Это тайна, но отец оборудовал в подвале настоящий второй дом. Из первого дома его совсем не видно, он глубоко. Так что даже если случится пожар, то нижний дом не сгорит. Там внизу много припасов и есть даже свой колодец. Хоть год можно просидеть. Только со скуки помрешь. Сиди, смотри на лучину… Вот если бы вместе с Крысой, это бы весело было.

Тут мне пришла в голову одна мысль. Взять и выкопать свое убежище. Чтобы никто не знал. Как раз под башней и выкопать. Я решила немедленно разыскать Крысу, чтобы сообщить ему о посетившей меня идее, но нигде не могла его найти. Ни дома, ни под башней. Я даже на площадь сходила. Но там Крысы тоже не было.

А к вечеру я узнала, что Крыса исчез. Я подумала сразу, что Вонючка его сожрал, но потом побежала и посмотрела на него. Не, не сожрал, как был тощим, так и остался.

Не знаю, мне кажется, зверь просто задурил его, вот Крыса сам и ушел. Сам ушел, никто его не утаскивал. А зачем он им вообще? Это ведь только говорится так, что звери человека жрут, а это только все вранье. Они мясо вообще не едят, только убивать любят. Убьют лошадь и бросят ее. Так что Крыса им не нужен на еду. И для размножения тоже он не нужен им. Вот Алекса для размножения они вполне могли бы утянуть, а Крысу… Не, Крыса мелкий слишком. Не, конечно, годиков через шесть он подрастет и тогда, может, сгодится, но пять годов его запросто так кормить? Не, я бы не стала его воровать.

И не зарезали его тоже. Потому что, звери когда режут, они всегда зарезанных оставляют, чтобы все видели и пугались. А Крысу не нашли, значит, он жив. Зачем-то они его приберегли. У себя.

По поводу этому много говорили, а мне так просто было жалко его. Дурак он. Вот и пропал.

Все вообще перестали выходить из домов, боялись, что тоже пропадут. А тут еще ухудшение случилось. Вонючка вдруг выть стал. И днем и ночью. Воет и воет.

Сжигать его, конечно, никто больше не собирался, передумали, но что-то с ним делать надо было. Ведь уже не только животные перестали доиться, но и люди перестали спать. Я сама ничуть вот не спала, нельзя спать, когда такой вой. И вой не простой, а какой-то уж очень тоскливый, даже дышать трудно. Словно чуял он что-то. Нехорошее что-то.

Все терпели немного, дня два, а потом народ заволновался и решил, что пора с этим кончать. И все решили Вонючку убить, пошли к Ромулусу, но он не захотел в этом участвовать, даже дверь в своем доме не открыл. Я так думаю, что он обиделся оттого, что Чох его тогда осадил.

Люди отправились на площадь, у многих были тоже винтовки, они явно хотели Вонючку застрелить. Но ничего у них не получилось. Из-за матери Крысы. Мать Крысы совсем свихнулась. Никого к Вонючке не подпускала. Стояла с ружьем и целилась в голову, если кто-то подходил. Даже в Алекса она целилась, хотя он ей раньше и нравился.

Ну, никто и не знал, что делать. Мать Крысы – она вообще-то авторитетный человек, она умеет вязать и плести сети и других этому учит. А еще она патроны снаряжает специальной машинкой. Никто с ней ссориться не хочет, даже Ромулус ее боится.