Жаклин Уилсон - Сахарная вата

– Нет, пап. С мамой мы как-нибудь все уладим, – поспешила ответить я. – Давай устроим себе сегодня счастливый выходной. Мы можем съездить куда-нибудь на твоем фургоне?

– Конечно, доченька. У нас будет счастливый, счастливый, счастливый выходной, – ответил папа.

Мы долго катались на фургоне. Папа заработал в прицепе Билли достаточно денег, чтобы заправить бензином полный бак. Мы выехали из Лондона и петляли по всем маленьким окрестным городкам и деревням, и каждый раз притормаживали, когда видели плакаты, или большие лужайки, или парки, или спортивные площадки.

Никто из нас не произнес слова «ярмарка», но мы оба знали, что мы на самом деле ищем.

Увы, найти «нашу» ярмарку нам не удалось. Не повезло.

Слегка уставшие, мы вернулись домой. Конечно, это не был наш дом, но папа старался как мог продлить наш праздник. Он купил пакет пончиков, мы цепляли их на вилки и ели перед старым электрическим камином в гостиной Билли. Пришли Лаки, Виски и Сода и развалились на старом ковре перед теплым камином. Лаки легла между Виски и Содой, и они принялись вылизывать ее, словно две приемные кошки-мамы. Лаки улыбалась и мурлыкала, ей очень нравилось находиться в центре внимания.

Вскоре все три кошки прикрыли глаза, опустили головы и задремали. Я тоже устала и хотела спать, но нужно было отправляться с папой на ночную смену в прицеп Билли. Я тщательно вымыла испачканные маслом и сахарной пудрой руки, потому что собиралась сегодня сшить еще кое-что из одежды для Эллерины и Димбла. Потом я наполнила полиэтиленовый пакет обрезками ткани, зубочистками и старыми носками для набивки. Скажу по секрету, я задумала сшить им настоящие тюдоровские костюмы, с фижмами и плоеными рюшами. Как все это сделать, я понятия не имела, но надеялась, что, когда начну, что-нибудь само придет в голову.

Мы с папой поехали к железнодорожной станции. Папа прикатил прицеп и начал готовиться к работе. Фритюрница у Билла, как я уже говорила, была с норовом. Она то перегревалась, то сама собой могла отключиться в следующую минуту. Папа возился с фритюрницей и отчаянно ее ругал.

– Ну как я могу приготовить что-нибудь мало-мальски стоящее на этой древней дурацкой железяке? – причитал он. – Да, Флосси, конечно, «Кафе Чарли» не ресторан «Ритц», но там я по крайней мере чувствовал себя уверенно. А на этом барахле только барахло и выходит.

Долгое время наша еда была никому не нужна, ни хорошая, ни барахляная. Вечером в субботу у нас был настоящий лом, папа жарил картошку не переставая, посвистывая, радуясь, что дела идут хорошо и мы сможем немного заработать для себя.

Но в это воскресенье была полная тишина. Папа вздыхал, нервничал, угрюмо тряс непослушную фритюрницу. Потом бросил это дело и присел рядом со мной. Свободного места в прицепе было очень мало, поэтому папа сидел неудобно, упираясь коленями в подбородок.

– Что это ты делаешь, солнышко? – спросил он, наблюдая за тем, как я наклеиваю на зубочистки кусочки белой ткани.

– Пытаюсь соорудить жесткий каркас – фижмы для елизаветинского платья для моей вязаной слонихи, – ответила я.

– Глупые я вопросы задаю, – моргнул папа и погладил меня по голове. – Ты прелестная девочка, Флосс. И, слава богу, легко приспосабливаешься ко всему. Ну ладно, пусть эта чертова фритюрница поработает еще с полчасика, и, если так и дальше пойдет, будем закрываться. Сегодня весь город словно вымер.

Не успел папа это сказать, как к прицепу подошла пара и принялась стучать монетками по прилавку, привлекая наше внимание. Потом подошла еще одна пара, потом стайка девушек, а следом группа хулиганистого вида парней…

– Откуда вас столько вдруг взялось, ребята? – сказал папа, загружая картошку во фритюрницу.

– Здесь неподалеку у реки зеленая ярмарка, – сказала одна из девушек. – Мы ходили туда на концерт.

– Слышишь, пап, ярмарка! – воскликнула я, вскакивая на ноги.

– Это не наша ярмарка, милая, зеленые ярмарки другие, – ответил папа. – Устраивайся на своих подушках и попробуй уснуть. Похоже, ночь у нас будет долгая и беспокойная. Домой уедем поздно.

Я попыталась закончить фижмы для Эллерины, но они меня доконали. Я исколола себе пальцы и решила бросить это дело, а вместо платья с фижмами сшить мешковатые штаны, которые носили елизаветинские мужчины, но оказалось, что для плохо набитого вязаного Димбла выкроить их слишком сложно, поэтому я оставила и эту затею. Пожалуй, главным модельером для наших игр имеет смысл назначить не меня, а Сьюзен.

Я свернулась клубочком, закрыла уставшие глаза и попыталась уснуть. Но уснуть мне никак не удавалось. Возле прицепа становилось все более шумно, с зеленой ярмарки продолжали подходить и подходить люди.

Наконец я задремала, и мне начал сниться глупый сон, в котором я ходила вокруг Хэмптон-Корта вместе с Эллериной и Димблом, одетыми как придворные елизаветинской поры. Потом я сама каким-то образом превратилась в одну из шести жен Генриха Восьмого, но он сказал, что я ему больше не нравлюсь, и начал на меня кричать. Я побежала от него прочь, потому что знала, что случается с женами, которые перестали нравиться Генриху Восьмому. И тут за мной погнались его солдаты, и все они тоже кричали, кричали… Я вздрогнула, проснулась и почувствовала, что вся дрожу.

Я сказала себе, что это был только сон, что я в безопасности, в прицепе, рядом с папой – но крики продолжались. Я услышала, что папа тоже кричит, и выбралась из своего закутка:

– Папа? Что случилось, пап? С тобой все в порядке?

– Возвращайся назад, милая. Все хорошо. Просто кое-кто из парней ведет себя слишком нетерпеливо. Эй, парни, утихомирьтесь, я жарю так быстро, как могу. Это же не «Макдоналдс», это всего лишь я, так что подождите немного.

– Идиоты, – сказал высокий парень, который как раз спокойно ждал очереди, обнимая рукой свою подружку. – Не обращайте на них внимания, приятель. Вы прекрасно справляетесь со своим делом.

Я моргнула и протерла глаза. Мне показалось, что я знаю этого высокого парня. У него были длинные волосы до плеч, одет он был во все черное – черная рубашка, черный жилет, черные джинсы, – и почти на каждом пальце у него было большое серебряное байкерское кольцо.

– Это же Саул! – воскликнула я, вставая позади папы.

– Сядь, Флосс! Кто это, ты говоришь?

– Саул!

Саул увидел меня и улыбнулся.

– Точно, я Саул. Откуда ты меня знаешь?

– Это твоя прежняя подружка, Саул? – ухмыльнулась девушка, которую он обнимал.

– Саул спас нас тогда на ярмарке, пап. На нашей ярмарке. Он сын Розы.

– Потрясающе! – сказал папа. – Очень рад снова увидеть тебя, Саул. Ваша ярмарка опять в нашем городе?

– Нет-нет, сейчас я не с ярмаркой. Мы пришли сюда с Дженни, – ответил Саул, крепче обнимая свою девушку.