Наринэ Абгарян - Всё о Манюне (сборник)

Я вонзилась зубами в морковь и встала, как вкопанная. Манька выскочила из дома со скатертью и на миг замерла на месте.

– Красотааа!!! – выдохнула она.

– М-м-м, – пожаловалась я.

Но Маня не стала обращать внимания на мое скорбное мычание, накинула мне на плечи скатерть и пришпилила ее сзади бельевой прищепкой. Расправила края так, чтобы скатерть прикрывала пальто. Потом водрузила мне на голову красную эмалированную кастрюлю.

Они с сестрой придирчиво оглядели меня.

– Не очень, – покачали они головами, – лицо у нее синее, а надо, чтобы белое, как у настоящего снеговика.

– Снегом залепить? – предложила Манька.

– Нет! – выплюнула я морковь. – А как я дышать буду? А лицо синее, потому что мне холодно! И вообще, давайте морковку в самом конце приладим, а то мне челюсти сводит.

– Ладно, – смилостивились девочки.

– Я придумала! – запрыгала Манька. – Нужно Наркино лицо присыпкой обсыпать!

Сказано-сделано. Девочки притащили тальк, густо обсыпали мне лицо, водрузили на голову кастрюлю и всучили в руки метлу, которой Ба подметала двор. Чуть подумали, сбегали к печке и приволокли кочергу.

– Девочки, – высунулась в окно Ба, – а что это вы делаете?

– Снеговика лепим, – заслонили меня спинами девочки.

– А где Нарка?

– В туалет пошла.

– Смотрите у меня, я через пять минут буду!

– Хорошо, – пискнули девочки и, дождавшись, когда Ба закроет окно, быстро стали меня инструктировать.

– Нарка, смотри сюда, стоишь молча, не двигаешься. Как только Ба заходит во двор, ты начинаешь медленно поднимать и опускать метлу с кочергой и петь песню.

– Какую песню? И как мне петь, если морковь во рту?

– Промычи, ничего страшного. Новогоднюю песенку, про «в лесу родилась елочка».

– А как руки поднимать: так или так? – показала я.

– Вот так! И старайся не шевелить головой, а то кастрюля упадет.

– Ладно.

Девочки забили мне рот морковкой и спрятались за тутовым деревом.

Я стояла, засыпанная снегом по пояс, с кастрюлей на голове и с морковкой во рту, и молилась только об одном – чтобы Ба наконец пришла, потому что ног своих я уже практически не чувствовала. Ветер легонько колыхал скатерть на моих плечах, метла с кочергой зловеще трепыхались в растопыренных руках. Сюрприз обещал произвести фурор!

Когда Ба зашла во двор и уставилась на меня, я повела руками вверх и вниз, как показывали мне Манька с Каринкой, и промычала: «М-м-м– м-м-ммм, м-м-м-м-м-м!» Ба замерла на месте, потом побледнела и прислонилась к забору. Мне было не совсем ясно, нравится ей наш сюрприз или нет, поэтому я замолчала.

– Пой, – прошипела сзади Каринка.

Я выплюнула морковку и тоненьким голосом завела:

– В лесу родилась елочка, в лесу она рос-ла!!!!

– Кочерга! – зашипела сзади Манька.

– Зимой и летом стройная, зеленая бы-ла! – повела я кочергой вверх-вниз.

– Господибожетымой, – выдохнула Ба.

Если бы у меня была такая возможность, я бы мигом закопалась в снег и переждала бы там приступ ее немилосердного гнева. Но возможности такой не было, поэтому мне ничего не оставалось, как в ужасе наблюдать приближение урагана по имени Ба.

В последний момент я зажмурилась и втянула голову в плечи, и очень даже вовремя, потому что в следующий миг она вырвала у меня из рук кочергу и заехала ею по кастрюле.

– Дзынннннь, – прогудела кастрюля и отлетела в сугроб.

Ба мигом раскидала снег, схватила меня за шиворот и поволокла в дом.

– Раздевайся быстро, – проорала она мне в густо напудренное лицо. – Ноги озябли?

– Озябли, – заныла я.

– Снимай сапоги и марш к батарее отопления! Обними ее и жди меня, поняла?

– Поняла!

Ба ураганом полетела в ванную, выдрала из стиральной машинки шланг для сливания воды и кинулась во двор.

– Убью, – выдохнула.

Каринка с Манькой допустили досадный стратегический просчет. Нужно было, пока Ба волокла меня в дом, бежать в отделение милиции и проситься под арест. Тогда им удалось бы миновать кару.

А они почему-то решили, что, раз Ба поволокла меня в дом, а им ничего не сказала, значит, все в порядке, и сюрприз ей таки понравился. И, сияя довольными лицами, пошли домой. И столкнулись с Ба прямо на пороге.

Вот.

– Аааааааааааа, – орали потом они в унисон.

– Ыхть, – приговаривала Ба, – сколько можно! Ыхть! Я вам что сказала! Ыхть! А если она заболеет? Ыхть!

Далее Ба затащила поскуливающих девочек домой, выпила стакан валерьянки, отодрала меня от батареи отопления и поволокла в ванную. Кипятила меня минут двадцать в воде, потом долго растирала полотенцем.

Но я оказалась неблагодарным созданием, умудрилась к вечеру слечь с высокой температурой, и Каринке с Манькой досталось по второму кругу.

Но обиды на меня они не держали. Наоборот, дежурили рядом, пока я отлеживалась в постели, и читали мне вслух книжки. И вели себя тише воды ниже травы.

– Нужно Нарку поднять, – приговаривали они шепотом, – а то вдруг она умрет? Тогда Ба нас точно со свету сживет!!!

Мы с Манькой очень уважали Генсека Леонида Ильича Брежнева.

– А Генсек – это имя или фамилия? – спросили мы как-то у Ба.

– Генсек – это заболевание мозга, – хмыкнула она. – Притом неизлечимое.

– Охохо, – пригорюнились мы, – ну надо же, как человеку не повезло!

И если меня насторожил скептический тон Ба, то Маньку он совершенно не тронул. Она свято верила, что, не будь Брежнева и его друзей из местности с таинственным названием Ципкакапээсэс, нас бы давно уничтожили злобные капиталисты.

В один из предновогодних дней мы с моей подругой, взобравшись в широкое кресло с ногами и уютно накрывшись клетчатым пледом, листали журнал «Крокодил». И долго разглядывали карикатуру, на которой какой-то бессовестный трехголовый капиталист ходил по глобусу и раскидывал кругом ракеты.

– Им-пе-ри-а-лис-ти-чес-ка-я гидра. Во! – прочла по слогам Мань– ка. – Смотри, какая бессовестная гидра! Она мне уже давно покоя не дает. Как вспомню, что такая гидра ходит по земле туда-сюда и разбрасывает гранаты, так спать не могу. Или это не гранаты? – Манюня повела пальцем по остроконечным ракетам, которые гидра сжимала в своих толстых пальцах. – «Катюши», что ль?

– Конечно, «Катюши», – важно кивнула я, – они стреляют здорово. Пиу-пиу-пиу!

– Чего это пиу-пиу-пиу? – раздался из розетки громкий шепот Ка– ринки.

Мы обернулись.

– Говорю – это наши «Катюши»! – повторила я.

Розетка находилась на стене, отделявшей детскую спальню от кабинета, и держалась на честном слове. Я аккуратно вытянула ее и увидела сквозь провода кусочек заплаканного Каринкиного глаза.