Дж. Каргман - Горько-сладкие шестнадцать

Однажды мы с Уит и Софи сидели в лаборатории на уроке биологии. Наш учитель мистер Розенберг бубнил что-то о «Lumbricus terrestris» (в смысле, о земляном черве). Мистер Розенберг очень требовательный, и все его боятся. Занятия серьезные – в конце года предстоит вскрывать человеческий труп, – так что от урока преподаватель отвлекаться не любит. Еще в этом семестре нас ждет состязание по орфографии. И позор тому, кто не сможет без подготовки произнести по буквам «дезоксирибонуклеиновая кислота». Мистера Розенберга надо слушать очень внимательно, иначе он «прекратит наши опыты» (то есть выбросит тушу свиньи в помойку и поставит двойку за вскрытие). Почти каждый день на его уроках кто-то плачет. Если же Розенберга довести по-настоящему, то он заставит провинившуюся сидеть в кошмарной провонявшей формалином лаборатории несколько часов и ждать, пока он соизволит провести с ней беседу. А потом отведет несчастную в оранжерею с разросшимися колючими растениями и там устроит выговор.

В середине урока Софи передала Уит записку. Я скосила глаза. «Я волнуюсь. 2000 мини-фотоаппаратов „Полароид“ хватит?» Уитни задумалась, опустив подбородок на карандаш с ластиком – движение, значившее активную мыслительную деятельность. А потом написала: «На всякий случай давай купим 2500». Уит попыталась передать записку Софи, но тут их засек мистер Розенберг.

– Софи? Уитни? Хотите чем-то с нами поделиться?

– Нет, мистер Розенберг, – невинно ответила Софи.

Мистер Розенберг подошел к подругам и отобрал у них записки. А затем вслух прочитал то, что там написано.

– И о чем это вы? – разозлился он.

Уитни вжалась в стул. Она знала, что ей угрожает. Но Софи, новенькая, понятия не имела, какие могут быть последствия.

– Это о вечеринке по случаю шестнадцатилетия. Извините, мистер Розенберг. Просто в голову мысль пришла, боялась забыть, вот и записала. Но не бойтесь! Я вас очень внимательно слушала! – заявила Софи, улыбаясь свойственной ей детской улыбкой.

Ничего себе! Смелая девица.

– То есть вас больше волнуют детали вечеринки, чем предстоящее вскрытие. Представляю, какая скучная и пустая жизнь ждет вас обеих, – сказал мистер Розенберг.

От этих слов замолчала даже Софи. А учитель продолжал:

– По-моему, самое время спуститься обратно на нашу грешную землю.

С этими словами мистер Розенберг открыл папки Уит и Софи и вытряхнул оттуда все бумаги в мусорное ведро. Подруги сидели с открытыми ртами.

Я надеялась, что после такого Уитни и Софи наконец угомонятся и расставят в своей жизни правильные акценты. Ведь ужасно попасть в немилость к мистеру Розенбергу!

После уроков я зашла за подругами в лабораторию (они должны были провести там весь оставшийся день) и обнаружила, что мистер Розенберг их совсем не волнует.

Софи и Уит, стоя на коленях, выгребали свои записи из мусорного ведра. Они уже вычистили все клетки для животных и полили все возможные и невозможные папоротники, так что мистер Розенберг наконец-то их отпустил.

– Привет! – сказала я взволнованно, но они не обратили на меня внимания.

– Подарки для гостей, – сказала Софи. – Ожерелья от «Тиффани» в подарочных сумочках или золотые браслеты?

– Ожерелья – это здорово. Но я видела очаровательные болгарские золотые браслеты с полудрагоценными камнями. Даже лучше, чем ожерелья.

– Эй, вы закончили? – вмешалась я. Ну обратите же на меня внимание!

– Лор, ты иди, нам тут нужно еще столовые приборы обсудить, – сказала Уитни.

Я разозлилась. Как можно быть такими беспечными?

– У вас что, отказал инстинкт самосохранения? Вы только что поругались с мистером Розенбергом! Вас это вообще не волнует?

– В Тейте училась еще моя прабабушка. Мой папа состоит в совете директоров. Если он захочет, мистера Розенберга уволят быстрее, чем ты произнесешь «дезоксирибонуклеиновая кислота», – самодовольно заявила Уитни.

– Да, но он может сильно понизить тебе средний балл, – настаивала я.

– Баллы – не баллы... Это ты, Лора, умница. Получишь одни пятерки, лучшие университеты встретят тебя с распростертыми объятиями. Да даже если я из кожи вон лезть буду, все равно такой, как ты, не стану. Так зачем тогда стараться? – возразила Уитни.

– А мой папа недавно подарил Южнокалифорнийскому университету киноцентр. Так что даже если я вообще учиться не буду, меня все равно примут, – с уверенным видом сообщила Софи.

– Вы себя недооцениваете. Хотя дело ваше. – Я пошла к выходу. Они и без меня прекрасно обсудят столовые приборы.

– Лора! – позвала Софи.

Я обернулась:

– Что?

– Мы вечером увидимся? – спросила Софи. – Наш фильм «Операция „Святой Януарий“ начинается!

– Да, конечно.

– Ты, случайно, Джейку не звонила? Он придет? – спросила Уитни.

– Я оставила ему сообщение. Он перезвонил, но я не слышала звонка, – ответила я.

– Можешь еще раз позвонить? – прощебетала Уитни ласковым голосом, слегка наклонив голову. – Пожалуйста!

– А почему ты сама не можешь? – сердито спросила я в ответ. Почему я должна все за нее делать?

Уитни удивленно на меня посмотрела:

– Не знаю... Ну, ты просто лучше по телефону говоришь, чем я. У нас с Джейком все только начинается, вот мне как-то и неловко, когда он рядом. Знаю, это глупо, но позвони в последний раз?

– Ну хорошо, – согласилась я. Странно: Уитни хочет встречаться с Джейком, но общается с ним только через меня. С удовольствием, конечно, позвоню Джейку. Мы уже несколько раз болтали по телефону – Уитни просила. С Джейком очень приятно и легко общаться. Не возникает никаких неловких пауз.

– Спасибо, – сказала Уитни.

– Что мне надеть на ярмарку? Никогда не праздновала День святого Януария. Это же только в Нью-Йорке принято. «Прада» не слишком нарядно? – спросила Софи.

– Слишком, – ответила Уитни. – Праздник довольно мрачный.

– Плохо. А я хотела, Лор, тебе предложить надеть кружевное платье. Ну, то, которое ты сама сшила. Ты в нем потрясно выглядишь, – сделала мне комплимент Софи.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Слушай, напомни мне позвонить Кэлвину Клайну. Он – хороший друг моей мамы. Надо вас обязательно познакомить. Может, будешь с ним работать, – продолжила Софи.

– Лора станет великим дизайнером! – добавила Уитни.

– Спасибо! Мне пора. До встречи. – Я вышла из комнаты. Комплименты лились рекой, но в них почему-то слышался оттенок снисходительности. Подруги как будто хотели, чтобы я не расстраивалась из-за того, что в моем гардеробе нет «Прада», а в телефонной книжке нет номера Кэлвина Клайна.

Знаю, и Уитни, и Софи искренне считают меня хорошим дизайнером. Но сейчас они старались быть любезными, чтобы я не чувствовала себя брошенной. Ну, а если честно, я вовсе не хочу попасть в мир дизайна благодаря связям и знакомствам подруг.