Василий Мищенко-Боровской - То ли горько, то ли сладко

Фотограф Татьяна Николаевна Мищенко

© Василий Михайлович Мищенко-Боровской, 2017

© Татьяна Николаевна Мищенко, фотографии, 2017

ISBN 978-5-4485-9002-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Со мною осень совсем не дружит,

В ней канительно и бесприютно,

Вон смотрит зорко звезда из лужи,

А я, по небу иду, как будто.

Звезду спросил я: «Ну, как тебе там,

Не одиноко во мраке ночи?»

Она мигнула неярким светом,

Мол, зябко, в общем-то, между прочим.

А мне бы лета ещё глоточек,

Но понимаю: хотеть – не вредно,

Кружит над домом моим листочек,

Вчера – зеленый, сегодня – медный.

Покрыт посёлок осенним гримом,

Журавль колодца на сцене тоже,

Играет с клёном он в пантомиму,

Но птицей всё же взлететь не может.

Вот стаи в небе проплыли мимо,

А с ними вместе и бабье лето,

Журавль остался один на зиму,

Он здесь нужнее, чем был бы где-то.

Торопит время, толкает споро

Природу в спячку, меня на роздых,

Повис над нами осенний морок,

Зато вдруг стали понятней звёзды.

Черною ночью куражится стужа,

Ждёт всё вокруг перемен терпеливо,

Снова в разладе мы, снова недужим,

Зря, видно, год обещал быть счастливым.

Давит на сердце тоска, будто глыба,

Годы сквозят и мелькают так быстро,

Вот и уходишь ты, твой этот выбор

Стал для меня приговором, как выстрел.

Жизнь мы делили, но вышло знать время,

И не понять, одолжить его где бы…

В мёртвой земле вряд ли выживет семя,

Вот мы и делим теперь наше небо.

Сверху намного всё видится лучше,

Там вон, внизу и весна уже близко,

Здесь же холодные снежные тучи,

Звёзды над нами качаются низко.

Чудится нам синеглазое лето,

Снова мы вместе, забыто плохое,

Столько заплачено было за это…

Капельку счастья и время покоя.

Разгулялось за окном вовсю ненастье,

Так душевно «Клён» поется под гармошку,

И мне кажется, что будто за запястье,

Я беру сейчас Есенина Серёжку.

Мы, понятно, с ним ни капли не похожи,

Только песни распевая залихватски,

Во хмелю, дворняг пугая и прохожих,

До утра гуляем по Москве кабацкой.

Это, вроде, неуместное занятие —

По плечу великих хлопать фамильярно,

Но в ненастье поэтическая братия

Так близка судьбой фатальной и коварной.

Провожал я Сергуна до Англетера,

По пятам же шла беда неотвратимо,

Видел Сашку близко-близко у барьера

И молился: пацаны, стреляйте мимо…

Перед боем лейтенант, сгоревший в танке,

Мне читал балладу, был поэт он местный,

Сердце рвал и душу Гамлет на Таганке,

Он же, Вовка, повсеместно бард известный.

Я с Анютой вместе мудро жить учился,

Оказалось, это всё не так и просто,

Страшный век уж очень долго длился,

Оставляя за собой руины и погосты.

Нет, ненастье наши души не остудит,

Урожай бывает даже в лихолетье,

Сколько было их и сколько еще будет

Строк, стихов и песен, тех, что на столетья.

Может быть, сейчас качает в колыбели

У себя Россия под напев тальянок,

Среди нудной бесконечной канители,

Малышей Сережек, Сашек, Вовок, Анок.

Время выйдет, поймешь однажды:

Может день длиться века дольше,

Не войти в одну реку дважды,

Потому, что реки нет больше.

Нет любви, нет страны, и веры,

Что в остатке сухом осталось?

Лишь смятение чувств без меры

В душу парой рубцов впаялось.

Широко жить хотелось, вольно,

У костра любви вместе греться,

Почему же сейчас так больно

Отрывать былое от сердца?

Что грузить себя всякой мутью…

Вдоль реки пойди, дальше – лугом

И вдохни, вдохни полной грудью,

Помянув ушедшего друга.

В храм ведет одна лишь дорога,

Жизнь одну лишь напишет повесть,

Если слышишь ты голос Бога,

Знать, не спит пока твоя совесть.

С нею всё же теплее вместе,

Пусть, хоть долог путь или краток.

И, конечно, нательный крестик

Не забудь. Вот такой остаток.