Круговых Петрович - Юрка — сын командира

— Вот бы увидеть!

— Развесили уши,— сказал подошедший Филя, презрительно глядя на Юрку.— Пошли играть, что вы его слушаете, всё он врёт...

— Да иди ты, Филя!.. А тайга — большая?

— Ещё какая! Там можно пройти хоть двадцать километров, всё будет тайга и тайга.

— Развесили уши... Врёт он и про тигра, и про тайгу. И про собак тоже врёт. Врунишка, врунишка, а сам за мамину ручку держится. Маменькин сынок...

— А вот и нет...

— Все пешком ходят, а он на машине с мамой приехал. Подумаешь, директор какой, адмирал-генерал.

— Ему ходить далеко,— пришёл на помощь Юрке кто-то из мальчишек.

— А Витьке вон и Антосику тоже далеко ходить, так их никто на машине не возит.

— Мне одному надо ходить потому что,— сказал Юрка.— Через лес.

— Ага, боишься, боишься!— тут же заорал Филя.— Так бы и сказал, что боишься. Трусишка, трусишка!..

— А вот и нет...

— Трусишка!

— Я трусишка, да?

— Перестаньте, ребята,— сказал веснушчатый с вихорком на лбу, но совет его явно запоздал: Юрка уже толкнул Филю в плечо, Филя — Юрку, сцепились и, тузя друг друга, покатились по полу. Мальчишки бросились разнимать их. Зазвенел звонок. Из класса вышла учительница:

— Что здесь происходит?

Юрка и Филя, нахохлившиеся и виноватые, заняли места за партой — последними.

— Колотович, Яскевич, встаньте!— строго сказала учительница.— Объясните, что произошло?

— Он первый меня толкнул,— сказал Филя.

— Это верно, Юра?— спросила учительница.

Юрка виновато глядел в пол.

— Такой хороший мальчик и — драться... Некрасиво, Юра, нехорошо. Придётся вызвать в школу твоих родителей.

— Он не виноват,— возмущённо крикнул веснушчатый с вихорком.— Филя его всё время задирал, Филя виноват, Софья Александровна.

Класс зашумел, дружно подтверждая вину Фили.

— Перестаньте!— поморщилась Софья Александровна.— Колотович, садись за первую парту. Зина, пересядь к Юре. Надеюсь, Яскевич, девочку бить не будешь.

Юрке было обидно: до чего же он невезучий... Вчера, желая сделать добро лучшему своему другу, сам того не ведая, поступил бесчестно. И сегодня ведь он ничуть не хотел этой драки...

До конца урока он почти ничего не слышал из того, что говорила учительница. На большой перемене к нему подбежал Филя, сделал пальцами над головой рожки и проблеял:

— Бе-э-э! Что, получил, хвастунишка?

Но тут же Филе пришлось отступить — подошли веснушчатый с белым вихорком Витя Степанюк и худенький Антосик Вырвич.

— Хочешь с нами дружить?— спросил Витя, протягивая руку.— С Филей мы никогда не дружили, а с тобой будем.

— Нам тоже далеко ходить, только в другую сторону,— добавил Антосик.— Зимою, а ещё когда дождь, и нас в школу возят.

— А в тёплые дни мы ездим на велосипедах. Хочешь, в нашу деревню съездим? У нас там река и вообще — красиво!

— Хочу.

— На, Юра,— Антосик протянул Юрке спичечный коробок.— Жука поймали...

Юрка почувствовал себя веселее, а на последнем уроке опять пал духом. Глаз болел, нос распух... Что он скажет папе и маме?

Софья Александровна уже давала задание на дом, когда в школьный двор въехал «газик» и остановился у всех на виду, под стеной сарая.

— Мамочка прикатила!— объявил Филя.

Юрка склонил голову к самой парте.

Едва прозвенел звонок, он схватил ранец и первый выбежал из класса. По двору мчался, точно за ним гнались. В машине, кроме шофёра, никого не было.

— Волков, скорей!..

Тот, включая зажигание, покачал головой:

— По-моему, когда дома ждёт нагоняй, спешить нету смысла. Здорово ты, парень, учёбу начинаешь!

Юрка потрогал подбитый глаз и ничего не ответил.

Дома, как назло, опять вся семья была в сборе. Папа у окна листал книгу, мама вытирала тарелки, Оля зачем-то раздевала куклу.

Едва Юрка переступил порог, мама ахнула:

— Боже! Погляди, отец, что у него под глазом!..

— По-моему, обыкновенный «фонарь».

— Ребёнка кто-то избил, а ты так спокойно...— возмутилась мама.— И рубашка порвана. Кто тебя так, сынок?

Юрка отстранился от матери, швырнул ранец на стул.

— Докладывай, сын,— строго сказал папа.

Юрка, потупясь, молчал.

— Ты что, язык проглотил?

— Не буду ездить на машине,— засопел Юрка.— Пешком буду ходить, вот... Все ходят пешком потому что...

— В такую даль!..— ужаснулась мама.— Что ещё за капризы!

— Что ещё за капризы!— воскликнула и Оля.

— Я маменькин сынок потому что...

— Из-за этого ты и подрался? Ох, горе моё...

— Ох, горе моё...

— Из-за этого,— уверенно ответил маме папа.— Кому хочется, чтоб за ручку водили, верно, Юрка?— Папа поднялся, снял со спинки стула свой широкий офицерский ремень. Мама глядела на него испуганно, Юрка — удивлённо.— Итак, сын, отныне в школу будешь ходить пешком. От леса. Из школы до леса — тоже пешком.

— Отец!— умоляюще воскликнула мама.— Да как же это?..

— Всё,— отрезал папа и ушёл.

Мама глядела на Юрку и, вздыхая, сокрушённо качала головой. Оля тоже покачала головой и, вздохнув, опять сказала:

— Ох, горе моё...

От обеда Юрка отказался, побежал на огневую искать Шаха. Нашёл в пристройке к кухне,— здесь он ещё ни разу не бывал.

Середину помещения занимала электрическая картофелечистка, у стен стояли деревянные столы, скамьи, на них — кастрюли с очищенной картошкой. Шахназаров только что наполнил их водой и теперь — голый до пояса, в забрызганных сапогах и в прорезиненном фартуке,— драил шваброй цементный пол, изредка смахивая ладонью пот со лба.

Юрка, виновато опустив голову, присел на пороге, стал ковыряться в спичечном коробке, подаренном Антосиком, потом, исподлобья взглянув на опечаленного друга, поднёс коробок к уху, делая вид, что слушает, хотя слушать было нечего: жук скорее всего издох — не царапался, не жужжал.

— Шах, ты наряды вне очереди отрабатываешь, да? За самоволку?

Шахназаров поставил швабру в угол, умылся до пояса над раковиной, натянул гимнастёрку.

— Герой, ничего не скажешь... Первый раз поехал в новую школу и — нате вам — с товарищем подрался...

— Филя насмехался потому что...

— Постоять за себя, конечно, достойно мужчины. Только... не всегда — кулаками. Руки даны человеку, чтобы ими добрые дела делать, а не для того, чтобы надо не надо — в зубы.

Шахназаров вышел во двор, направился к казарме. Юрка понуро поплёлся за ним шагах в трёх позади. Вытряхнул из коробка издохшего жука, потом швырнул под ноги и коробок.

— Подними!— строго сказал, не оглядываясь, Шахназаров.— С тебя взятки гладки, а с дневальных старшина спросит. Надел солдатскую форму, так будь солдатом.

Юрка поднял коробок, понёс к мусорному ящику. Когда вошёл в казарму, Шахназарова там не оказалось.

— А где Шах?— спросил у дневального.

Тот указал пальцем на дверь канцелярии. Крадучись, Юрка приблизился к двери и сразу услышал разговор: