Круговых Петрович - Юрка — сын командира

— Для чего он туда полез?

— Я и сам хотел бы это знать.

— Он шпион, да?

— Ну прямо-таки сразу и шпион.

— Уходит! Видишь? В кусты...— Юрка вдруг почувствовал, как похолодело у него где-то внутри — это же опять человек со шрамом, которому он, Юрка, выболтал однажды военную тайну. Почему и зачем он здесь, что ему тут нужно?

— Юра, давай-ка поторопимся, а то и в самом деле опоздаем.

На почте был обеденный перерыв, и опять там находилась лишь Танечка. Появлению Шахназарова и Юрки она заметно обрадовалась.

— А вот и опять мы!— весело сказал Шах, доставая из сумки солдатские письма. Покосившись на Юрку, вынул из нагрудного кармана гимнастёрки ещё один конверт, уже изрядно потёртый на сгибах, тоже протянул Танечке: — Это лично в руки, от одного... хорошего человека...

Танечка смутилась, покраснела, Шах как ни в чём не бывало продолжал:

— Если будет ответ, завтра заберу. Юра, помоги Тане разобрать нашу почту, я пока в часть позвоню.

Шахназаров вошёл в переговорную кабину, плотно прикрыл за собою дверь, набрал номер. Ни Юрка, ни Танечка не слышали, что и кому он говорил. А говорил он вот что:

— Коммутатор, соедините с ноль первым. Товарищ подполковник, докладывает рядовой Шахназаров. По пути в школу заметили подозрительного человека. С дуба — ориентир восьмой — вёл наблюдение в нашу сторону. Да, да, с биноклем. Одет под охотника — куртка, кепи, высокие сапоги. Ушёл кустарником в сторону деревни Сосновка. Нет, мы вели себя осторожно.

Когда Шахназаров вышел из кабины, Танечка уже паковала в его сумку газеты и письма, Юрка сосал конфету, вторая была в руке.

— Костя, может, чайку?— спросила Танечка.— У меня и печенье...

— В другой раз обязательно попьём. Знаешь, Таня, как я люблю чаёвничать — будь здоров! Только сейчас некогда... Юра, ать-два!

Нет, сегодня Юрке было не до занятий, не выходила у него из головы встреча с человеком со шрамом. Со всеми подробностями вспомнилось, как тогда, на вокзале, выдал он ему военную тайну, проболтавшись о том, что отец его вовсе не лётчик, а ракетчик и что его перевели служить на огневую позицию в лесу.

Человек со шрамом, назвавшийся ещё в самолёте дядей Мишей, собирался лететь отдыхать куда-то на юг, но почему-то не улетел, а тайно поехал в одном поезде с ними и сошёл на том же самом полустанке, где папу встретил майор Зотов. Тогда Юрка убоялся, что дядя Миша всё-таки решил рассказать папе: мол, сын ваш болтун, разглашающий военную тайну. Нет, этого не случилось, он, Юрка, успокоился: мало ли какая причина заставила геолога до отлёта, как он говорил,— на воды, приехать в эти края. Может, у него тут самый лучший друг... Но оказывается, он до сих пор живёт где-то здесь, поблизости, лазает по высоким деревьям и оттуда разглядывает в бинокль папину огневую позицию. Он, конечно,— шпион…

Юрка не знал, что в это самое время и Шахназаров ломает голову над загадкой: что за человек был на дереве и с какой целью он туда забрался? Он был доволен, что сразу доложил о подозрительном незнакомце командиру дивизиона. Какое он примет решение, это уже его дело, возможно, доложит командиру полка.

Думая так, Шахназаров не ошибался. Подполковник Яскевич тотчас после его доклада связался с командиром части. Тот внимательно выслушал его, сказал:

— Наши товарищи уточняли, не видна ли с того дуба ваша огневая позиция. Солдату объявите благодарность. Обязательно.

— Понял вас, товарищ полковник.

Этого Юрка тоже не знал. Последний урок для него был самым тяжёлым. Скорее бы домой... Решиться и всё рассказать папе.

Софья Александровна вызвала Филю Колотовича. Тот, стоя у доски, крутил пуговицу на своём испачканном в мел пиджаке и нудно тянул:

Филя уплывает куда-то, и голоса его уже почему-то не слышно.

«Какой же я всё-таки нехороший человек...— сокрушённо думает Юрка.— Капитана Вострецова обманул, да ещё вот это... Если бы я сразу сознался папе, что выдал военную тайну и что мне приказано было держать язык за зубами, его, того шпиона, давно бы уже схватили. А теперь вот...»

— Так что же случилось в селе за рекою?— спросила учительница.

Юрке показалось: она обратилась к нему. Вскочил и выпалил на весь класс:

— Потух огонёк!

Ребята засмеялись. Учительница — тоже.

— Правильно, потух огонёк. Садись, Юра. Дальше, Колотович.

— Что окропилось росой?

безразлично протянул Филя и скучающе поглядел в окно.

Юрка тоже поглядел в окно. И увидел тот самый дуб, на котором сегодня они с Шахом заметили шпиона. «Ушёл,— подумал Юрка,— ушёл шпион, и во всём этом только я один виноват...»

Его вдруг толкнула в бок Зина, соседка по парте, кивнула на учительницу.

— Яскевич,— сказала Софья Александровна,— почему ты не записываешь домашнее задание в дневник?

Юрка выхватил из парты дневник, вопросительно поглядел на Зину.

— Что с тобой происходит, Юра?— недоумевала Софья Александровна.

Зазвонил звонок.

Шахназаров уже ждал Юрку в коридоре.

— Бежим, Шах!— крикнул ему Юрка.— Мне надо скорее домой. Понимаешь, надо скорее!

Он шёл первым. Вспотел, но всё-таки спешил, а Шах удивлялся:

— Чего ты летишь, как на пожар? Глянь, как солнышко играет!..

Нет, сейчас Юрка ничего не видел. Он спешил и желал лишь одного, чтобы папа был дома.

— Скорее, Шах! Мне очень надо — скорее!..

Папа был дома. Как ни торопился Юрка, все же, когда увидел отца, недавняя решимость вновь оставила его. А папа определённо что-то заметил.

— Ну! Чего набычился? Опять подрался, что ли?

— Не подрался...— Юрка хватил воздух ртом, как выброшенная из воды рыба, и выпалил одним духом: — Я — предатель...

— Прости, сын...— удивился папа,— ничего не понимаю.

— И ещё я — лгун... Помнишь, в самолёте с нами дядя Миша летел, вот тут на лбу у него... Он мне ещё медвежонка подарил...

— Помню.

— Я ему выболтал военную тайну. Я сказал ему, что ты не лётчик, а артиллерист, что мы едем в лес, на огневую позицию, вот... А он следил... Он за нами поехал потом... Я его видел и тебе не сказал. А сегодня он на дереве сидел и глядел в бинокль, потом убежал от нас,— вот...

— Н-да...— озабоченно протянул папа.— Это, брат, худо...

— И ещё я капитана Вострецова обманул, понятно? Он сказал поставить Шаху «четыре», а я поставил «пять», вот... Обманщик я и предатель...

Папа потёр ладонями виски — наверное, у него голова разболелась,— сел в кресло, указал Юрке на другое.

— Положи ранец, садись. Разберёмся во всём... по порядку. Выдал военную тайну, это плохо, очень плохо, Юрка... Ты же сын офицера, давно должен был понять: сохранение тайны — святая заповедь каждого военного человека. Обманул капитана Вострецова, значит, и меня, и всех солдат обманул — это тоже никуда не годится. Никуда не годится!— повторил папа и вздохнул.— Меня успокаивает только то, что ты сам осознал ошибки и готов за них отвечать. Верно ведь?