Сьюзан Кулидж - Что Кейти делала

— Ах, папа! — сказала Кейти. — Пусть даже это займет год — только бы мне наконец поправиться.

Как счастлива была она в ту ночь — слишком счастлива, чтобы уснуть! Утром папа заметил темные круги у нее под глазами и покачал головой.

— Ты должна быть осторожна, — сказал он ей, — а иначе опять сляжешь. Новое воспаление отодвинет предстоящее выздоровление на годы.

Кейти знала, что папа прав, и старалась быть осторожной, хотя это оказалось совсем нелегко, когда в каждой клеточке ее тела пульсировала новая жизнь. Улучшение было медленным, как и предсказывал доктор Карр. Сначала она могла стоять на ногах лишь несколько секунд, потом минуту, потом пять минут и все время крепко держалась за ручку кресла. Затем она решилась выпустить ручку и стояла, ни за что не держась. А после этого она начала делать шаг за шагом, толкая перед собой кресло, как дети, когда они учатся ходить. Кловер и Элси сопровождали ее, как встревоженные и озабоченные мамаши. Это было смешное и немного жалостное зрелище: высокая Кейти, робко, неуверенно продвигающаяся вперед, а рядом с ней маленькие фигурки ее энергичных младших сестер, пытающихся оградить ее от возможных опасностей. Но Кейти не считала происходящее ни смешным, ни жалостным — для нее это было просто замечательно! Это было самое замечательное из всего, что могло быть на свете. И ни один годовалый ребенок не гордился своими первыми шагами больше, чем она.

Постепенно она становилась все смелее и отваживалась на более дерзкие походы. Однажды Кловер, вбежав в свою собственную комнату, остановилась как вкопанная при виде сидящей там Кейти, раскрасневшейся, запыхавшейся, но чрезвычайно довольной устроенным сюрпризом.

— Понимаешь, — объяснила она извиняющимся тоном, — меня охватила жажда путешествия. Ведь столько времени я не видела ни одной комнаты, кроме моей собственной. Но, дорогая, какой длинный этот холл! Я и забыла, что он такой длинный. Так что мне придется хорошенько отдохнуть, прежде чем я пойду обратно.

Кейти хорошенько отдохнула, но чувствовала себя на следующий день очень усталой. Впрочем, этот опыт не причинил ей вреда, а через две-три недели она уже ходила по всем комнатам второго этажа.

Это доставляло ей огромное удовольствие, не меньше, чем чтение какой-нибудь увлекательной книги. Было так интересно видеть все эти новые вещи, все маленькие перемены, происшедшие за время ее болезни. Она все время чему-нибудь удивлялась.

— О, Дорри, — говорила она, — какая красивая книжная полка! Давно она у тебя?

— Эта? Да она у меня уже два года. Разве я не говорил тебе о ней?

— Может быть, и говорил, — отвечала Кейти, — но, понимаешь, я ведь ни разу не видела ее, так что твои слова не произвели впечатления.

К концу августа она так окрепла, что начала говорить о том, чтобы спуститься вниз. Но папа ответил:

— Подожди. Спуск по лестнице утомит тебя гораздо больше, чем прогулки в пределах одного этажа. Лучше немного подождать, пока ты не будешь совершенно уверена в своих силах.

— Я тоже так думаю, — сказала Кловер. — А кроме того, я хочу, чтобы во всем доме были наведены порядок и красота, прежде чем мы представим его вашему проницательному взору, мисс Домоправительница. О, знаете что? Мне пришла в голову такая чудесная идея! Ты, Кейти, заранее назначишь день, когда сойдешь вниз, и все мы приготовимся встретить тебя и отпраздновать твой приход. Это будет великолепно! Папа, когда она сможет спуститься?

— Я думаю, дней через десять это будет вполне безопасно.

— Через десять дней? Седьмого сентября, да? — уточнила Кейти. — Знаешь, папа, если можно, я хотела бы спуститься в первый раз восьмого числа… Это мамин день рождения, — добавила она негромко.

Итак, все было решено.

— Отлично, отлично! — закричала Кловер, прыгая вокруг отца и хлопая в ладоши. — Ничего чудеснее в жизни не слышала! Папа, когда ты пойдешь вниз? Я страшно хочу с тобой поговорить!

— Уж лучше мне пойти прямо сейчас, пока ты еще не оторвала полы моего сюртука, — ответил доктор Карр, смеясь, и они ушли вдвоем, а Кейти осталась сидеть у окна в самом безмятежном и счастливом расположении духа.

«Ах, неужели это правда? — думала она. — Неужели Школа, о которой говорилось в стихотворении кузины Элен, осталась позади? И теперь я скажу Страданию: „Прости“. Но была и Любовь в этом Страдании. Теперь я понимаю это. Как добр был ко мне дорогой Учитель!»

Кловер, похоже, была очень занята всю следующую неделю. По ее словам, ей нужно «проследить, как слуги моют окна», но этим едва ли можно было объяснить ее длительное отсутствие или таинственное ликование, явно написанное на ее лице, не говоря уже о звуках молотка и пилы, доносившихся с первого этажа. Остальным детям, очевидно, был дан приказ ни о чем не говорить Кейти. Лишь раз или два у Фила вырвалось: «Ах, Кейти!», но он тут же обрывал сам себя, поспешно добавляя: «Чуть не забыл!» Любопытство Кейти росло день ото дня. Но чувствуя, что существование секрета, в чем бы он ни заключался, приносит огромное удовлетворение всем, кроме нее самой, она, хоть ей и очень хотелось узнать, в чем дело, решила не портить другим удовольствие лишними вопросами.

Наконец остался лишь день до торжественного события.

— Взгляни, — сказала Кейти, когда Кловер зашла к ней, — мисс Петингил принесла мое новое платье. Я хочу надеть его, когда пойду вниз.

— Какое красивое! — воскликнула Кловер, разглядывая платье из мягкого голубоватого кашемира, украшенное лентой того же оттенка. — Но я поднялась к тебе, Кейти, для того, чтобы закрыть дверь в твою комнату. Бриджет собирается подметать холл, а в твоей комнате уже подметали сегодня утром, и я не хочу, чтобы сюда залетела пыль из холла.

— Что за странное время вы выбрали, чтобы подметать холл! — удивилась Кейти. — Почему не подождать до утра?

— Бриджет не сможет мести утром! У нее… она… ну, я хочу сказать, что завтра у нее будут другие дела. Поэтому для нее гораздо удобнее сделать это сейчас. Не волнуйся, Кейти, дорогая! Только пусть дверь в твою комнату будет закрыта. Хорошо? Обещай не открывать!

— Хорошо, — ответила Кейти, удивляясь все больше и больше, но уступая горячим просьбам Кловер, — я не буду открывать дверь. — Однако любопытство ее было возбуждено до предела. Она взяла книгу и попыталась углубиться в чтение, но буквы прыгали у нее перед глазами, и она не могла не прислушиваться к тому, что происходило за дверью. Бриджет производила своей шваброй нарочитый шум, но и сквозь него Кейти слышала другие звуки — шаги на лестнице, стук открывающихся и закрывающихся дверей, а один раз — чей-то приглушенный смех. Все это было очень странно.

— Не буду обращать внимания, — сказала она, решительно затыкая уши. — Я все узнаю завтра.