Надежда Надеждина - Иринка-рябинка [авторский сборник]

Потом дорога привела путешественников к сосновым кустикам.

— Слушайте, — сказал Юра, — в таких кустиках могут быть маслята!

Все полезли в кусты, Паша последним. Он прислушался: голоса были уже далеко. Паша вынул из рюкзака бумажный пакет и начал быстро глотать пирожки.

Ему вовсе не хотелось есть, он глотал через силу. Но надо было пользоваться случаем, пока он один.

И вдруг снова захрустели кусты. Это возвращался Юра.

— Паша! Ты знаешь, что это за гриб? Посмотри! Но Паша ничего не мог разглядеть. Пирожок застрял у него в горле. Он хрипел, слёзы застлали глаза.

— Ребята! — испуганно крикнул Юра. — Паше дурно. На помощь!

И со всех сторон к Паше примчались товарищи.

— Что с тобой, Пашенька?

— Да он совсем синий! Он задохся!

— Колотите его по спине!

Наконец Паша почувствовал, что снова может вздохнуть свободно.

— Прошло! — прошептал он и вытер рукой глаза.

— Ты и грудь вытри, — насмешливо посоветовал ему Юра, — она у тебя вся в капустных крошках, и подбери с земли свои знаменитые пирожки.

— Что же это все-таки было? — спросила Светлана длинная.

— Что?! Свинство!

— Тогда надо Сергею Алексеевичу про это сказать.

— Не будем срамиться. Но, если б я сразу понял, что Мошкин от жадности пирожком подавился, я бы его не спасал. Честное пионерское, не спасал.

— Пошли, ребята! — тихо сказала Машенька, не оглянувшись на Пашу, все двинулись следом за ней.

Паша хотел их догнать, но они прибавили шагу.

— Ребята! — крикнул он. — Может, кто пирожков хочет? Их много ещё осталось!

Слава на ходу строгал палочку. Юра что-то рассказывал девочкам. Близнецы насвистывали песенку. Никто не обращал внимания на Пашу, уныло тащившегося позади.

Часа через полтора Сергей Алексеевич объявил привал. Решено было зажечь на берегу реки костёр и вскипятить чайник. Слава и ещё два мальчика пошли с Сергеем Алексеевичем за хворостом в старый еловый лес.

Паша хотел к ним присоединиться, но Слава ему сказал:

— Полежи. Тебе ходить вредно. Ты ещё не всё переварил.

Вожатой Люсе очень понравились плавающие в реке белые кувшинки, и близнецы с Юрой решили попробовать их достать.

— Можно, я с вами? — попросился Паша.

— Утонешь! Тебя пирожки потянут на дно. Кто тогда будет тебя спасать?

Машенька и Светлана длинная собирали на опушке цветы, но, когда вдали показался Паша, девочки спрятались в траву.

И Паша, понурясь [3] Понуриться - опустить голову, впасть в уныние, то же, что понурить голову. ( прим. от OMu4'а ) , поплёлся на бугор, выбранный для привала. Никто не хотел с ним водиться. Никто. Дорого стоили ему пирожки.

Паша вынул из рюкзака промасленный пакет, швырнул его под откос. Потом лёг на землю и уткнулся лицом в траву.

На бугор с чайником в руке взобралась Лиля Шпунт. Она принесла воду для чая:

— Паша! Ты почему лежишь?

— Голова закружилась.

— Это оттого, что ты ничего не ел.

Она ещё не знала, что случилось в сосняке.

— Сейчас всё пройдёт. У меня для тебя есть что-то очень приятное. Что? Угадай.

Паша удивлённо поднял голову. В одной руке Лиля держала чайник, другую прятала за спиной.

— Я их нашла и правда не знаю, чьи они, кто из ребят их потерял. Но чьи бы ни были — всё равно наши. Самые твои любимые. С капустой. Бери.

Лицо Паши перекосилось от ужаса. Лиля протягивала ему знакомый замасленный пакет…

Говорят, что теперь Пашина бабушка перестала печь пирожки с капустой: внучек их в рот не берёт, а бабушка ведь не для себя старалась, всё для него, для Пашеньки.

Это не я придумал «общество хитрецов», это придумал Толя Резапкин. У нас в 3-м «А» его звали Внезапкин. Он очень был быстрый на разные выдумки, только я на них не попадался. Но потом и мне не повезло.

В четверг на большой переменке я решил не завтракать, а сэкономить на кино деньги, которые мне дала мама. Ведь у меня было яблоко, а витамины важнее для человека, чем котлета с картофельным пюре.

Я откусил кусок яблока и тут же поперхнулся, потому что подбежавший Толя толкнул меня локтем.

— Ты чего толкаешься?

— Не понимаешь? Это мои позывные. Я вызываю тебя на важный секретный разговор.

Тогда я положил в карман надкусанное яблоко. Когда жуёшь — отвлекаешься, а если разговор действительно важный и секретный, то отвлекаться нельзя.

— Генка, ты можешь молчать?

— Когда не знаю урока, приходится! — сказал я.

— Я не про то. Ты можешь молчать, если я тебе открою тайну?

— Например? — спросил я.

— Например, я предлагаю тебе вступить в «общество хитрецов».

— А Вовка Котельников там будет?

— Вовка не будет. Третий проболтается. Тайну могут сохранить только двое, и я выбрал тебя.

Значит, зря моя бабушка говорила, что любой может меня вокруг пальца обвести. Толя думал обо мне иначе. Он считал меня самым хитрым в классе. Мне это понравилось, и я согласился вступить.

— А что мы будем делать в этом хитром обществе? — спросил я.

— Разное. Главным образом, разыгрывать девчонок. И так хитро, что никто не узнает, что это сделали мы.

— Знаешь, Толя. Давай мы придумаем себе пароль. Так будет ещё интересней.

— Я уже придумал, — ответил Толя. — Пароль будет «ох!», что сокращённо означает: «общество хитрецов». А отзыв на пароль — молчаливый кивок головой.

Мне не очень понравился «молчаливый кивок». Куда интересней, если бы свистнуть или хотя бы несколько раз щёлкнуть языком. Но, наверно, так было надо для сохранения тайны.

В основном мы договорились, и Толя отправился в школьный буфет есть клюквенный кисель. А ко мне подошла Юля Полякова.

Она сказала, что смотрела в среду футбол по телевизору и болела за «Спартак». Она болела не за «Спартак», она болела от любопытства. Говоря по-футбольному, она делала «финт» — обманное движение, чтоб отвести мне глаза.

— Между прочим, Гена, о чём это вы сейчас шептались с Внезапкиным?

— Так я тебе и сказал! Чего захотела! Это тайна, которую знают только два человека на земле.

— И что же они знают?

— Что вам, девчонкам, придётся плохо от нашего «общества хитрецов»!

— Значит, об этом вы и договаривались с Толей?

— Мы? Договаривались? Откуда ты знаешь? Я тебе ничего не сказал и не скажу, как бы ты ко мне ни приставала. Ясно?