Вероника Александрова - Мануш-Вартуш (повести и рассказы)

Ваня пожал Игорю руку и ушёл.

Вскоре с плеском приплыл катерок. Из него высыпали студенты. Игорь не пошёл им навстречу. Он стоял на берегу так неподвижно, что его не сразу заметили.

— Вни-ма-ние! Без па-ни-ки! — закричала Майя, размахивая посохом. — Куда делся мой племянник? — И в её голосе послышалась настоящая тревога.

Несколько студентов — наверно, самые голодные — подбежали к костру. Зазвенели крышки котелков.

«Сейчас они увидят, что там ничего нет», — с ужасом подумал Игорь.

Но неожиданно он услышал восторженный вопль.

— Пища богов!

Студенты наперебой накладывали себе в тарелки и ели за обе щеки.

— Какие вкусные лепёшки!

— Откуда он взял копчёное мясо?

— Ну, и молодец твой племянник, Майка!

— Вни-ма-ние, без па-ни-ки! — повторила Майя. Она готова была уже отправить своих друзей на розыски, но тут наткнулась на Игоря. — Почему ты молчишь? У тебя не солнечный удар? Ты не утонул? Если б ты знал, как я волновалась, что оставила тебя одного, — зачастила Майя. — И откуда ты научился так хорошо готовить?

Игорь не ответил. Он догадался, что недаром Ваня о чём-то таинственно шептался на прощание с Константином Тариэловичем и взял у него какой-то набитый до отказа рюкзак. Он сумел незаметно для Игоря пронести еду и положить её в котелки…

Игорь всегда гордился, что он москвич. Но сейчас, слушая мягкий шум прибоя, он вдруг очень пожалел, что не родился, как Ваня, абхазским негром.

Он перебирал в памяти все события минувшего дня. Вспоминал людей, с которыми познакомился благодаря Ване.

Вспоминал горы… Он знал, что сколько ни проживёт на свете, никогда не забудет Абхазию, страну Апсны. Хотя успел пройти по ней всего каких-нибудь три шага.

А потом он подумал: ведь они с Ваней из одной большой страны. И, значит, Ваня немного москвич, так же как Игорь немного абхазец. И от этой мысли разлука показалась Игорю не такой тяжёлой.

Повесть

По утрам морские волны плещутся особенно звонко. Они стучат в окна, в двери, торопят людей: «Скорей, скорей выходите из дому! А то пропустите самое интересное!»

Мануш и Вартуш ничего не хотят пропустить. И поэтому лишь зимние дожди загоняют их под крышу. Обычно девочки и спят во дворе на широкой тахте, укрываясь вдвоём одним мягким ковром.

А сегодня они всю ночь не спали. Сторожили свою улицу. Конечно, улица вряд ли может сбежать. Или уйти на полчаса поболтать с соседним переулком. А всё-таки сторожить её нужно. Особенно сейчас, в конце лета.

Ночью по улице разгуливают совсем другие прохожие, чем днём. Они ступают неслышной походкой. А в глазах у них горят зелёные и жёлтые фонарики. Это разбойники.

Ловкие лапы быстро прорывают лаз под курятником. Схватив в зубы несчастного петуха, разбойник вприскочку улепётывает в горы. И там во всё горло запевает торжественную песню. Голос у него скрипучий. Музыкального слуха нет и в помине. И слушать такую песню очень противно.

— Опять шакалы что-то натворили! — возмущаются разбуженные их воем люди. — И когда только мы отвадим этих зверюг от деревни?

А как их отвадишь? На улице Мануш и Вартуш нет ни одного охотника. А в деревне нет больше улиц. Правда, у дяди Саркиса, у того, что живёт в большом доме с цветными стёклами, имеется сетка для ловли птиц. Он каждый вечер очень аккуратно расстилает её возле своей калитки и даже кладёт приманку. Но за всё время в сеть попался только Сэрик, серый кот бабушки Нато.

По словам бабушки, кот так разобиделся, что перестал ловить мышей. И бабушка Нато с тех пор не разговаривает с дядей Саркисом.

А что же всё-таки делать с шакалами? Особенно сейчас, в конце лета, когда у них подросли прожорливые шакалята?

Очень просто: их надо гонять. Как услышишь тревожное клохтанье кур — беги к курятнику и изо всей силы бей палкой в железный лист. Шакала только и видели!

Этот способ придумали ребята. Им он очень нравится. Вот уже две недели — с того самого дня, когда они вышли на первое дежурство, — разбойники не смогли поживиться ни одним цыплёнком. Но взрослым, к сожалению, шум мешает спать. Некоторые спросонья думают, будто в деревне начался пожар. Так что ребят полностью одобряет только глуховатая бабушка Нато.

А гонять шакалов весело и нетрудно. Они вообще очень боятся людей, даже самого маленького ребёнка.

Мануш и Вартуш, конечно, не маленькие. Им недавно исполнилось по десять лет. Поэтому им и разрешили дежурить. И ещё потому, что они очень об этом просили.

Ночь была длинная. Куда длинней, чем день. Море стало совсем тёмным. И словно посапывало во сне. Надо ж когда-нибудь и ему отдыхать!

И облака будто искупались в ночном море. Тоже сделались чёрными. А луна вообще куда-то ушла. Как нарочно, такая ночь в дежурство Мануш и Вартуш!

Они уселись на лавочке возле дома дяди Саркиса и стали ждать шакалов.

Дом дяди Саркиса стоит как раз посередине улицы. Здесь лучше всего караулить ночных разбойников. К тому же у дяди Саркиса много отлично откормленных кур, индюков и цесарок. Есть у него и маленькие, визгливые поросята. Соблазнительный ужин для шакалов. Почему же они не идут?

Спит деревня. Но тёмный воздух словно весь прочерчен шорохами. Шелестят ветки. Листья с треском бьют друг друга по ладоням. Ворочается на ветке какая-то птица, страдающая бессонницей.

— Мануш, ты заснула? — шепчет Вартуш.

— А? Нет…

— Мануш, а может, пойдём домой? Шакалы, наверно, не придут…

Мануш не отвечает и не двигается.

Но Вартуш не может спокойно сидеть на месте. Она громко зевает. Вертится. Толкает сестру. Вдруг ей приходит в голову замечательная мысль.

Она соскальзывает со скамейки.

— Куда ты, Вартуш?

— Тсс! Молчи! Сейчас вернусь. У меня важное дело.

Мануш ждёт. Долго, терпеливо. Но сестрёнка не возвращается.

Незаметно к Мануш подкрадывается дремота. Она знает, что спать нельзя. Что вся деревня засмеёт сторожей, если застанут их спящими. Что шакалы в самом деле могут прийти.

Мануш трёт глаза. Щиплет себя за щёку.

Где-то за забором послышался странный голос. Он глухо проговорил:

«Ио! Ио! Ио!»

Вслед за тем закудахтали куры. Забулькали индюки.

Мануш забила в железный лист. И тут прямо на неё из темноты выбежал какой-то зверь. Он бежал, должно быть, на задних лапах, и во лбу у него горел один яркий глаз.

Свет ударил Мануш в глаза.

«Та-ак! — пронзительным голосом сказал зверь. — Та-ак, та-ак!»

И глаз его потух.

Мануш и Вартуш проспали до обеда. Когда старшая сестра Ануш поднесла к их тахте низкий столик, на котором дымился в тарелках суп с душистой травой, Вартуш сразу вскочила и, не умывшись, взялась за ложку.