Вероника Александрова - Мануш-Вартуш (повести и рассказы)

А Мануш долго расчёсывала косы, завязывала в них ленточки. Потом долго мылась, чистила сандалии.

— Вот копуха! — рассердилась Ануш. — Вартуш уже со второй тарелкой управилась. Просто удивительно: вы же близнецы, а характеры у вас ну прямо противоположные.

— А у кого лучше? — спросила Вартуш.

— Легче ответить, у кого хуже. Смотри, какая ты неряха! Весь стол залила, — снова заворчала Ануш.

В этом году в колхозе разбили большой яблоневый сад. И родители целый день проводят в нём. Ухаживают за молодыми саженцами. А дома хозяйничает Ануш. С тех пор как сестра перешла в восьмой класс, она изо всех сил старается показать, что стала совсем взрослой. Ох уж эта Ануш!

— Та-ак! Та-ак! — послышался за калиткой очень знакомый голос. И во двор вошёл сосед, дядя Саркис. Под мышкой он нёс что-то пёстрое.

Дядя Саркис маленький, полный и красный, как перец. И сердитый он сейчас тоже, как перец.

Дядя Саркис опускает свою ношу посреди двора. Да это же Пава! Знаменитый павлин дяди Саркиса. В гостях он ведёт себя так же, как дома. Широко распускает свой переливчатый хвост и самодовольно косится на людей: «Ну, восхищайтесь же! Почему вы мной не восхищаетесь?»

— Вот эта! — тычет пальцем дядя Саркис прямо в лицо Мануш,

— Видишь? — многозначительно спрашивает дядя Саркис и указывает Ануш на своего павлина.

— Вижу, — недоуменно отвечает Ануш.

— А где его хвост? — вопрошает дядя Саркис.

— Сзади…

— И это, по-твоему, хвост? В нём не хватает по крайней мере трёх самых красивых перьев! — яростно жестикулирует дядя Саркис.

— Куда же они делись? — удивляется Ануш.

— Об этом спроси у своих милых сестриц!

Ануш сдвигает густые чёрные брови.

— Что вы опять натворили, Мануш-Вартуш?

Девочки молчат. При этом Вартуш опускает голову. А Мануш прямо смотрит в глаза дяде Саркису.

— Не обе! Не хочу брать греха на душу! Хвост у павлина хотела вырвать одна девчонка. Она перелезла ночью через загородку. Но я вовремя услышал и выбежал с фонарём. А похищенные перья только что нашёл на дорожке возле моего дома. Вартуш пыталась их унести. Вот эта! — тычет пальцем дядя Саркис прямо в лицо Мануш.

Девочка молча качает головой.

Ануш невысокого мнения о своих младших сестрёнках. Но она справедлива. И поэтому очень вежливо говорит дяде Саркису:

— Вы, наверно, чуточку ошиблись. Наверно, павлин сам как-нибудь потерял перья.

Возмущённо махнув рукой, дядя Саркис подхватывает своего павлина и удаляется, бормоча на ходу, что от «этих людей» ничего другого и ожидать нельзя.

Он очень вспыльчив, но быстро отходит. И уже от калитки дядя Саркис мирно спрашивает:

— Почём вы нынче сдаёте комнаты курортникам? >

— Мы не сдаём, — отвечает Ануш, — ведь дом у нас небольшой. И ещё… Родителям это не нравится — сдавать.

Дядя Саркис улыбается и снова машет рукой. На этот раз пренебрежительно. И с гордостью ласкает своего павлина.

«И-о!» — кричит Пава, вертя голубой головкой.

В ложбине, между двумя белыми скалами, у Мануш и Вартуш тайник. Там можно укрыться и переждать грозу, когда на тебя сердятся взрослые. Хорошо сидеть и просто так. Думать…

Мануш вышивает на пяльцах настенный коврик. Она начала его ещё в прошлом году и с тех пор очень мало продвинулась. И неудивительно! Мануш вышивает Буратино, сидящего под эвкалиптовым деревом. Сначала она вышила ему нос серыми нитками. Он получился совсем незаметным. Мануш вырвала серые нитки и вышила нос жёлтым.

— Это же гусёнок, а не Буратино! — объявила Вартуш.

Теперь Мануш вышивает красный нос. Ниток у неё много. А нос у Буратино очень длинный. Так что, похоже, это рукоделие никогда не будет окончено.

А Вартуш сидит возле сестры. Кидает в море камешки. И рассуждает.

— Странно, — говорит Вартуш, — отчего нас все путают?

Она пристально смотрит на сестру и недоуменно разводит руками.

— Вовсе мы не так похожи… Ты, Мануш, и в плечах пошире, и повыше меня. Когда мама шьёт нам платья, она всегда добавляет тебе на палец ширины и на палец длины. И глаза у нас разные. У тебя они длинные, лиловые, как кожа спелого баклажана. А мои… Какие у меня глаза, Мануш?

Мануш поднимает голову от вышивки и задумывается.

— Твои глаза круглые. Как два чёрных мячика.

— И волосы у меня всегда растрёпываются, — подхватывает Вартуш, — и ботинки разваливаются вдвое скорей, чем у тебя. И ночью твоя подушка тихонько лежит под головой, а моя обязательно спрыгивает на землю. И говорю я в сто раз быстрей, чем ты… Непонятно, отчего нас путают! — вздыхает Вартуш. — Ведь даже имена у нас непохожие: твоё большое имя — Мано, а моё — Вардуи.

— Мануш-Вартуш! Мануш-Вартуш! — кричит сверху старшая сестра. — Где вы, Мануш-Вартуш?

— Ну, вот! Даже зовут одним именем! Будто мы один человек! — возмущается Вартуш и, как обезьянка, карабкается вверх по скалам.

Мануш не спеша убирает в коробочку нитки, сворачивает вышивку и размеренными шагами поднимается по тропинке к дому.

На этот раз Мануш и Вартуш не суждено было скоро попасть домой. Как всегда, по дороге они взобрались на минутку на старую туту бабушки Нато. Она высокая и развесистая. И видно с неё далеко-далеко.

Отсюда можно увидеть и корабли, скользящие в открытом море. За много километров от берега.

Особенно хорошо смотреть в такой ясный день, как сегодня. Пароход внезапно, словно со дна, выпрыгивает. Вначале он похож на быструю рыбу. А когда подходит ближе, становится остроносой лодчонкой.

Нет, это не лодка! Это большое судно. Видны освещённые палубы. На них, как чёрные буквы на белой странице, рассыпаны пассажиры. Вон нос. Вон корма… И, если очень захочешь, даже капитанский мостик можно разглядеть.

А вот капитана уже не успеешь увидеть. Пароход торопится уйти. Ведь море перед их деревней мелкое. Там нет пристани. И напрасно Мануш и Вартуш машут руками всем людям, проплывающим мимо. Им никогда не отвечают. Может быть, потому, что у девчонок, живущих на морском берегу, глаза зоркие, как бинокли. Где уж обычным пассажирам различить две маленькие фигурки среди зелёных ветвей…

Но сегодня случилось необыкновенное! Мануш и Вартуш помахали какому-то трёхэтажному кораблю и хотели было слезть с дерева, когда вдруг увидели лодку. Она быстро шла к берегу. На вёслах сидел незнакомый человек. У него были такие белые и мелко вьющиеся волосы, словно его только что обдала морская волна и пена так и не успела растаять.

Лодку, должно быть, спустили с парохода, который исчез уже в волнах. А дядька, скорее всего, приехал к ним по делу. Потому что у него не было ни нарядных чемоданов, ни пёстро разрисованной рубашки, какие носят обычно курортники. Только старенькая тельняшка. Рюкзак за плечами. И горшок с каким-то растением.