Йорма Курвинен - Овчарка Рой. Овчарка Рой и девятый В

— Скорее всего, это какой-нибудь шутник, — продолжала мать уже веселее. — Какой-нибудь молодой пакостник, который не понимает, как отвратительно то, что он делает. Мне думается, ему скоро надоест, и он прекратит свое вздорное приставанье.

«А я таки уверен, что не прекратит», — подумал Томи.

Рябина снова шелохнулась. Кто-то опирался о ее ствол и, наверное, переменил положение тела.

Почему этот человек хочет убить Роя?

Разумеется, он ненавидит собаку, которая укусила его тогда вечером в прихожей Саариненов. Но зачем он связался с ней?

Если бы дело шло о человеке с дробовиком, Ярвинене, Томи еще мог бы хоть как-то понять его. Отместка за оскорбленное чувство собственного достоинства. Но ведь звонит-то кто-то неизвестный…

Ну, а что, если это человек, который давно знает собаку? Который хочет ей отомстить? У Роя были две раны, когда он, скованный цепью, лежал тогда в лесной ложбине. Может, он, раненный, вырвался от своего истязателя и убежал. Но ведь этот человек знал, где искать собаку…

Воображение Томи работало не переставая. Он отлично понимал, что из-за какого-нибудь пустяка никто не станет днями и неделями преследовать собаку. На это должна быть серьезная причина.

Уж не убил ли кого этот человек, а Рой знает, где спрятан труп? Тогда этот человек должен бояться, что собака раскроет тайник. Тем более если там закопан, скажем, бывший хозяин Роя.

— Тебе пора отправляться, пока утренний клев не кончился, — сказала мать.

— Дело не к спеху. Вообще-то надо бы сходить на чердак да взять спиннинг. Может, захочется немного побросать, раз уж пойду в Мёлься.

На верхнем этаже, в спальне, висел на стене отцовский бинокль.

Как ни в чем не бывало Томи поднимался по лестнице. Он беззаботно посвистывал, хотя от напряжения весь дрожал. Сделав вид, будто из передней верхнего этажа прямиком направляется на чердак, он по пути прошмыгнул в спальню и взял бинокль.

Из чердачного окна нельзя было как следует разглядеть гребень гряды. Смотреть приходилось снизу вверх. Другое дело — разглядывать берег. Когда Томи занял у окна удобную позицию среди игрушечных автомобилей и дорожных сумок и подкрутил окуляры бинокля по глазам, ему показалось, что он смотрит на гребень с расстояния в десять метров.

Нашарив биноклем то место на бугре, Томи вздрогнул. Под рябиной, опираясь о ее ствол, сидел человек в голубой куртке и джинсах. Согнув ноги в коленях, он подтянул их к подбородку, а руки заложил за голову.

Лица мужчины нельзя было разглядеть. Мешали пучки высокой, выжженной до желтизны травы и кепи с длинным козырьком, скрывавшее большую часть лица. Мужчина был бородатый, в темных очках.

Так вот он, гонитель Роя. Томи был в этом уверен.

Мужчина курил. Вот он бросил окурок и — об этом можно было догадаться по движению его ноги — затоптал в песок.

Томи постарался хорошенько запомнить внешний облик незнакомца. Он рассмотрел его еще лучше, когда тот встал и отряхнул брюки. Мужчина был худой, довольно высокий и, по правде сказать, приятной наружности.

«Я бы не стал биться об заклад, что этот человек — убийца, — подумал Томи. — Такой молодой…»

Но кто же этот человек? Томи не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел его в здешних местах.

Мужчина еще раз посмотрел в сторону дома Томи. Затем повернулся, спустился по гряде и исчез из поля зрения.

Томи еще с минуту побыл на чердаке, чтобы унять бешеное биение сердца и отдышаться. Он дрожал с головы до ног быстрой, мелкой дрожью.

Что же предпринять?

«Если я расскажу матери об этом человеке на гряде, она хлопнется в обморок. Я и сам близок к этому. Если же расскажу Марке и бабушке Сааринен, то все равно через минуту это станет известно матери. Можно было бы поговорить с Ярвиненом, если б он был дома, но он уже отправился на работу».

Ну, а с товарищами?

В душе Томи боролись противоречивые чувства. Пожалуй, больше всего ему хотелось, чтобы его защитили. Конечно, он мог рассказать все матери, и они позвонили бы в полицию. Тогда дело решилось бы просто.

Но от этого удерживал страх быть осмеянным. Что скажет полиция? Подумаешь, мол, какой-то чокнутый звонит о том, что ему не нравится их собака. Ну и что? Какое дело до этого полиции? В лучшем случае там напишут протокол и сунут в папку, посмеиваясь: вот слабонервные!

К тому же действия полиции могут вспугнуть преследователя Роя, он исчезнет. И правду так никогда не удастся узнать.

Столь же опасно было звать на помощь своих друзей, здешних и из домов-башен. Правда, они могут установить такой строгий караул, что тот человек ничего не сможет сделать. Но это его тоже спугнет.

Кроме того — тут Томи остановился на третьей сверху ступеньке лестницы, ведущей на чердак, — он вдруг понял, что его заедает тщеславие.

Важно разобраться в этой истории самостоятельно, без помощи других. Уже вечером он мог бы устроиться в каком-нибудь подходящем месте, чтобы следить за подступами к той рябине и определить, куда уходит мужчина. Тогда, может, и удастся что-нибудь выяснить.

Со спиннингом в руке Томи спустился вниз.

— Я вернусь, скорее всего, за полдень, часа в два.

— Береги себя, — сказала мать. — А сегодня вечером, когда отец придет домой, или завтра утром, поговорим с ним. Я думаю, нам удастся как-нибудь с этим разобраться.

С едой и рыболовными принадлежностями в руках Томи вышел из дому, захватил банку с червями, стоявшую на своем обычном месте у камня, и направился во двор к Саариненам. Рой выскочил ему навстречу.

Бабушка Сааринен тут же воспользовалась случаем поворчать на собаку:

— Из нее выйдет изрядный иждивенец, уж это точно. Она такого благородного происхождения, что простая еда ей не по вкусу! Вот и сейчас она не соизволила притронуться к плошке, хотя ей дали такого мясного супа, что впору хоть министру. Я хотела сама съесть вечером остатки, но все же отдала ей, и вот они тут, поглядите, пожалуйста.

Бабушка указала на полную плошку с едой.

— На земле не хватает продуктов питания для людей, а этот пес воротит нос от мясного супа, — продолжала бабушка. — Но ничего другого она не получит, во всяком случае, от меня.

Томи подумал о кругах колбасы в пластиковой сумке, припасенных для собаки. Бабушка Сааринен наверняка оттаскала бы его за волосы, если бы узнала об этом. Но это останется тайной между ним и Роем. О мужских делах не положено кричать во все горло.

И поэтому, спуская собаку с цепи, Томи вслух сказал:

— Ничего, он все будет есть как миленький, пусть только побегает со мной целый день.

— Тебя оштрафуют, если собака будет бегать без поводка! — крикнула бабушка им вслед, когда они уже прошли через задние ворота и направились к береговой гряде.