Сьюзан Кулидж - Что делала Кейти

Затем Кейти собрала у себя все кулинарные книги, какие были в доме, и читала их до тех пор, пока у нее не пропадал аппетит, будто она проглотила двадцать обедов. Бедной Дебби эти книги внушали благоговейный страх. Она стояла у двери, и ее милое лицо трагически морщилось, когда Кейти читала вслух совершенно невыполнимые рецепты.

— Вот это, похоже, будет очень вкусно, Дебби. Я думаю, тебе это удастся. Возьми галлон устриц, пинту мясного фарша, шестнадцать крекеров, сок двух лимонов, четыре зубчика чеснока, стакан белого вина, веточку душицы, веточку тимьяна, лавровый лист, порезанный ломтиками лук…

— Как, мисс Кейти, все вместе?

— Ну, Дебби, разве ты не знаешь? Обязательно все вместе. Это есть почти во всех рецептах.

— Но, мисс Кейти, я никогда раньше об этом не слышала. Мисс Карр никогда такого не заказывала, никогда!

— Боже мой, как мне надоело! — стонала Кейти, захлопывая книгу. — Ну, давай придумаем что-нибудь еще.

Бедная Дебби! Если бы она не любила Кейти так горячо, я думаю, ее терпение уже давно лопнуло бы. Но она смиренно переносила это испытание и только иногда начинала тихонько ворчать, когда оставалась одна с Бриджет.

В то время доктору Карру довелось попробовать много необыкновенных кушаний, но он этого даже не замечал. Что касается детей, они были только рады. Обедать стало так интересно! Ведь никто не мог точно сказать, что именно он сейчас ест. Дорри, любознательный, как доктор Ливингстон [6] Дэвид Ливингстон (1813–1873) — выдающийся английский путешественник, исследователь Африки (прим. перев.). , неизменно первым пробовал экзотическую еду, и, если он одобрял ее, выражали удовольствие и остальные.

Со временем Кейти стала умнее. Она перестала требовать от Дебби новые кушанья, и семья Карр, к всеобщему удовольствию и пользе, снова стала есть простую, жареную или вареную пищу. Но вскоре началась серия новых экспериментов. Кейти прочла книгу «Желудок» и увлеклась идеей «здоровой пищи». Она убеждала Кловер и других детей перестать есть сахар, масло, соусы, кексы, яблочные пироги и вообще почти все, чем они любили лакомиться. Больше всего она теперь любила вареный рис и держала на нем всю семью, пока наконец Джон и Дорри не взбунтовались, а доктор Карр был вынужден вмешаться.

— Дорогая, к сожалению, ты хватаешь через край, — сказал он, когда Кейти открыла свою книгу и приготовилась объяснять свою точку зрения. — Я, конечно, рад, когда дети едят простую пищу, но, знаешь, вареный рис пять раз в неделю — это уже слишком.

Кейти вздохнула, но подчинилась. Позже, когда пришла весна, ею овладел приступ постоянного беспокойства. То она посылала Кловер вниз спросить Дебби, не подгорел ли у нее хлеб и не испортились ли огурцы в банках. То волновалась, что дети ушли из дома, не надев галоши и плащи. Вообще вела себя так, будто все заботы в мире лежат только на ее плечах.

Однако для начинающего эти ошибки были естественны. Просто Кейти слишком серьезно относилась к своим новым обязанностям. Мало-помалу она становилась спокойнее и увереннее. Дела пошли более гладко. Заботы перестали мучить ее. Доктор Карр, наблюдая, как просветлело ее лицо и стали более сдержанными манеры, почувствовал, что опыт удался. Никто больше не заикался о том, чтобы пригласить экономку. Сидя наверху в своем большом кресле, Кейти твердо держала вожжи управления домом в своих руках.

Было прелестное утро начала июня. Теплый ветер шелестел в ветвях деревьев, усыпанных полураспустившимися листьями, похожими на брызги зеленых фонтанов. Дверь дома доктора Карра была широко открыта. Из гостиной через распахнутое окно доносились звуки фортепьяно, а на ступенях крыльца под бутонами роз сидела маленькая фигурка, прилежно склонившаяся над шитьем.

Это была Кловер, все еще маленькая, хотя больше двух лет прошло с тех пор, как мы видели ее в последний раз. Теперь ей было четырнадцать. Кловер никогда не обещала быть высокой. Однако глаза ее были такими же синими и красивыми, как прежде, и на щеках играл все тот же нежный румянец, напоминавший о цветущих яблонях. Каштановые косы были теперь уложены узлом на затылке, а детское лицо становилось все более девичьим. Старая Мери говорила, что мисс Кловер похожа на юную леди, а «мисс Кловер» знала об этом и была этому рада. Ей нравилось делать себе высокие прически и носить длинные платья, которые закрывали верхнюю часть ботинок. Вместо детских воротничков с оборками она теперь носила высокие, узкие воротники и манжеты на пуговицах. Эти манжеты, — ей их подарила кузина Элен, — ей нравились больше всех других вещей. Папа говорил, что наверняка она берет их с собой в постель. Он, конечно, шутил, но днем Кловер нельзя было увидеть без этих манжет. Она часто посматривала на красивые пуговички, сидя за шитьем, и то и дело откладывала работу и поворачивала манжеты так, чтобы пуговицы были виднее, или нежно поглаживала их указательным пальцем.

Вскоре открылась боковая дверь дома и из-за угла появился Фил. Он сильно вырос и стал высоким мальчиком. Его очаровательные кудряшки были теперь острижены, и вместо детского платьица он носил курточку и брюки. В руке Фила было что-то, чего Кловер не могла разглядеть.

— Что это у тебя? — спросила она, когда мальчик подошел к ступенькам крыльца.

— Я иду наверх спросить Кейти, спелые ли эти ягоды, — ответил Фил и показал несколько еще не совсем красных ягод смородины.

— Нет, конечно, они еще не созрели! — сказала Кловер, положив одну ягодку в рот. — Ты что, не видишь? Они же совсем зеленые.

— Мне все равно. Если Кейти скажет, что они спелые, я их съем, — ответил Фил упрямо и продефилировал в дом.

— Что хочет Филли? — спросила Элси из гостиной, когда Фил прошел наверх.

— Узнать, достаточно ли спелая смородина и можно ли уже ее есть.

— Он теперь каждую мелочь спрашивает! — сказала Элси. — Боится, что снова дадут слабительное.

— Ты права, — заметила Кловер со смехом. — Джонни говорит, она запомнит на всю жизнь, как папа позвал их и указал на Фила, который стоял с бутылкой в одной руке и ложкой в другой!

— Да, — продолжала Элси, — а Дорри держал слабительную соль во рту и не глотал, а потом побежал за угол и выплюнул! Папа рассказал, что хотел заставить Дорри выпить еще одну полную ложку, но вспомнил, что у него живот болел дольше, чем у других, и пожалел его. Какое ужасное наказание, тебе не кажется?

— Да, но папа поступил правильно: впредь не будут есть зеленый крыжовник. Послушай, ты не устала заниматься? По-моему, ты сидишь уже целый час.