Эдишер Кипиани - Тетрадь в десять листов

— Это обыкновенные цифры, — сказала она и вышла в другую комнату.

— Наверное, папа делал опыты, — доносились оттуда ее слова, — а потом на этой же бумаге написал письмо…

Никогда я так не расстраивался. Считал себя таким умным, догадливым, а на самом деле оказалось, что это обыкновенные цифры.

Мама занялась обедом. Сидя на балконе, я принялся за принесенные мамой сливы, продолжая думать об этих цифрах. Потом развернул свою тетрадь с выписанными цифрами и снова стал внимательно разглядывать их, пытаясь что-то разгадать.

Действительно, глупости. Просто некоторые цифры случайно повторялись, как буквы, а кое-где стояли и точки.

Мама спустилась на кухню.

— Нуца, дорогая, одолжите мне алюминиевую кастрюлю, — услышал я снизу.

— Сию минуту…

— В каком классе ваш Тамаз?

— В седьмой перешел.

— Достали для него учебники?

— Не все, уважаемая Кето. Ваш мальчик тоже в седьмом?

— Да… Нет ли у Тамаза учебника химии?

— Химии? Откровенно говоря, не знаю.

— Посмотрите, дорогая, — попросила мама.

Я сразу догадался, для чего ей понадобился учебник. Папа же пишет, что в этом году начнется химия и чтобы я повторил все то, что учил. А что я успею за одну неделю?

— Нашла, кажется, — послышался наконец голос тети Нуцы.

Мама поднялась на балкон и положила мне на колени учебник химии:

— Это новый для тебя предмет, почитай внимательно. Стыдно сыну химика не знать хорошо химию.

— Мама, как ты думаешь, купил папа мне такой учебник?

— А как же! — сказала мама таким голосом, что я подумал, уж не сердится ли она на меня.

— Трудный предмет эта химия.

— Если не учить, все трудно.

— Вся книга переполнена формулами.

— Ой, я забыла зайти в аптеку, сходи, купи мне пирамидон, — попросила мама, — ужасно болит голова…

— Ты, наверное, устала! Хочешь, завтра я пойду на рынок?

— Нет, это не от усталости… иди скорей, но смотри не задерживайся.

Я перелез через перила балкона, спрыгнул во двор и побежал в аптеку. Во дворе дома отдыха играли в шахматы. «Немножечко посмотрю», — подумал я и зашел.

— Привет чемпиону! — сказал дядя Лео, протягивая мне руку. Я не раз играл с ним в шахматы. Но он сразу же забыл обо мне, наверное потому, что его король был в угрожающем положении.

«Игра затянется», — подумал я и собрался уходить, но кто-то воскликнул:

— Пионеры идут!

Все собравшиеся около шахматного столика посмотрели на дорогу. Сквозь изгородь было видно, как мелькают алые пионерские галстуки.

«На будущий год непременно поеду в пионерский лагерь», — решил я и, вспомнив про маму, помчался в аптеку.

Возвращаясь обратно, я увидел, что во дворе дома отдыха стоят столы, покрытые красной материей и украшенные цветами. Сегодня здесь должна была состояться встреча с ташискарскими пионерами.

«Отнесу маме лекарство и вернусь обратно», — подумал я.

Маму я не застал дома. Керосинка коптила, в кастрюле что-то клокотало.

— Важико, ты здесь? — крикнула мне из своей комнаты тетя Нуца. — Мама просила передать, чтобы ты никуда не уходил, она скоро вернется.

— А куда она ушла?

— Кажется, к тому человеку, который принес вам письмо. Она боялась, как бы он не уехал в Тбилиси, — сказала тетя Нуца и сочувственно добавила: — Не случилось ли у вас какой-нибудь беды?

— Нет, тетя Нуца, а почему вы спрашиваете?

— Мама показалась мне взволнованной, и я подумала…

— Нет, тетя Нуца, ничего плохого не случилось, — ответил я и в это время случайно взглянул на «Учебник химии», лежавший на столе.

Книга была заложена карандашом. Я развернул книгу и улыбнулся — мама тоже заинтересовалась химией. На таблице периодической системы Менделеева было сделано несколько пометок карандашом. Видно, мама положила сверху листок бумаги и что-то на нем писала, сильно нажимая на карандаш. Я подбежал к столу и заглянул в свою тетрадь: мама вырвала два листа из середины (на последнем листе именно этой тетради я записал те цифры. Мама, если бы ты заметила и вырвала их, я ничего бы не узнал.).

Я почувствовал, что проголодался, открыл шкаф и намазал хлеб маслом. В это время я невольно вспомнил, что на моей тетради остались следы каких-то букв. Подбежав к столу, я снова посмотрел в тетрадь (прости мне, мамочка, такое любопытство) и в углу заметил след карандаша. Я обвел его, получилось что-то странное: «115-Б».

Я сразу понял все и засмеялся от радости: «Ну и хитрая ты, мамочка, а говорила, что эти цифры ничего не означают! Я же догадался, что это буквы. Вот увидишь, я сам разгадаю, что скрывал папа от человека, с которым прислал письмо…»

Так и решил про себя, но, когда посмотрел на последний лист тетради, у меня от цифр зарябило в глазах. Хорошо, пусть 115 означает букву Б, и это число часто повторяется. А что делать с остальными буквами? Какими цифрами обозначены а, е, о, г, д, р, с? Неужели мама все помнит наизусть? А может быть, значение букв скрывается в самих цифрах? Или важна их последовательность?

115 означает букву Б. Прекрасно, но почему? В грузинском алфавите «б» стоит на втором месте. Вот если бы 215 означало «б», тогда можно было бы о чем-то догадаться.

— Нет, ничего у меня не получится, — решил я, но не мог отвести глаз от строя цифр.

«Неужели мама помнит наизусть значение цифр? — снова подумал я. — Тогда зачем же ей было писать на бумаге «115-Б» и еще что-то, чего я не смог разобрать? Кроме того, она ведь просматривала учебник химии…»

Я снова заглянул в книгу, там, где был заложен карандаш и напечатана таблица Менделеева. Зачем понадобилось маме просматривать эту таблицу? (Мамочка, дорогая, прости. Ты очень расстроишься, но я же не знал, какая тайна кроется за цифрами. Я хотел только разгадать письмо, как трудный ребус или шараду. Хотел удивить тебя своей догадливостью, а потом рассказать папе.)

«Периодическая система элементов Менделеева» — написано над таблицей. В клетках таблицы последовательно написаны первые буквы элементов по-латыни, а внизу полное грузинское название их — водород, гелий, углерод, азот… и так далее.

Вот в этих клеточках кое-где остались бледные точки и линии — следы карандаша.

Внезапно у меня промелькнула одна мысль, и от радости я даже запел: «Кажется, догадался, мамуля… Кажется, догадался, моя мамуля…»

Мое внимание привлекло то, что ряды таблицы Менделеева пронумерованы. В верхнем углу клеток, идущих справа налево, — римские цифры от одного до восьми, а в конце — нуль. Сверху вниз ряды пронумерованы от одного до десяти.

Нет ли связи между этими номерами и папиными цифрами? «Ох, какой я умный, — подумал я, — вот, мамочка, я и без тебя отгадал все!»

Первое слово, которое я прочел, было имя дяди Бесо. Уж не случилось ли с ним что-нибудь? Но почему бы папа стал скрывать это?