Елена Романова - SOS, или Люся спешит на помощь

На улице Люся как чумная носилась по выпавшему за ночь свежему снежку, подпрыгивала, зарывалась в снег и тявкала от избытка чувств. С такой собакой разве можно грустить? Такая собака кого хочешь развеселит!

Живым подтверждением этой мысли нам навстречу уже мчалась огромная черная Сяпа, которой явно тоже не терпелось включиться в аппетитную Люсину беготню. Вообще-то Сяпа — хоть и добрейшей души существо, но редкий флегматик, и заставить ее носиться сломя голову не так-то просто. Однако нашей Люсе это иногда удается. На сей раз собаки устроили грандиозные скачки, перепахав газон такими замысловатыми и вдохновенными петлями, что уже дома я не удержалась и выглянула в окно, чтобы посмотреть, не стихи ли они там написали.

Повесив мокрый поводок на гвоздик в прихожей и потрепав Люсю по макушке, я подхватила рюкзак и бодро поскакала вниз по лестнице — дожидаться как всегда занятого с утра лифта не хотелось.

Первым уроком в расписании стояла алгебра…

От мысли об алгебре сердце мне снова сжала необъяснимая тоска. «Что за ерунда? — подумала я. — Может, это у меня открылись экстрасенсорные способности и я таким образом предчувствую, что Евгеша подло готовится дать нам необъявленную контрольную?»

В классе я первым делом уткнулась в учебник. Так и есть, мы как раз закончили тему, самое время для контрольной! «Эх, что ж я с утра-то все не повторила, ведь было лишних полчаса!» — досадовала я, лихорадочно листая страницы с формулами.

Впрочем, я лично совсем не удивилась бы, если в конце концов мое непонятное беспокойство объяснилось бы коварными происками самой Евгеши. «А что, с нее станется!» — хмыкнула я, представив, как Евгеша в пиратской бандане черной полночью варит колдовское зелье на бульоне «Ролтон» и, любовно добавляя в него лапки пойманных в школьном подвале пауков, загробным голосом произносит заклинания: «Синус-Свинус-Перекосинус! Пусть завтра кот знает с какого перепугу этот противный 7-й „В“ очертя голову кинется готовиться к контрольной!». Я фыркнула от смеха и оглянулась, ища глазами Светку, чтобы описать ей свое забавное видение. Но Светка еще не пришла. А до звонка между тем оставалось пять минут.

До звонка оставалось три, две и наконец одна минута. А Светки все не было. «Не хватало ей только опоздать на контрольную!» — подумала я, в который раз беспокойно поглядывая на дверь.

Часы показывали ровно девять, когда Светка появилась на пороге. От одного взгляда на нее рот мой открылся, а учебник выскользнул из рук. Весь Светкин вид говорил: случилось что-то из ряда вон выходящее. Глаза ее горели каким-то мрачным огнем, взмокшие на висках волосы решительно курчавились. Выражение тревоги и сосредоточенности на ее лице говорило о том, что сейчас она готовится объявить нам какую-то чрезвычайную и вряд ли хорошую новость. Но сказать Светка так ничего и не успела. Грянул звонок, и в тот же миг за Светкиной спиной, как зловещий арабский джинн, сгустилась из воздуха Евгеша.

— Леонова? — подталкивая Светку в спину, ласково произнесла математичка, и на ее губах заиграла слишком хорошо нам знакомая инквизиторская улыбочка. — Прекрасно, прекрасно. Будьте-ка добры, к доске.

— Евгения Константиновна… Можно сделать объявление? — хватая ртом воздух точно выброшенная на берег рыбка, предприняла отчаянную попытку Светка.

Класс напряженно замер. Подобные дерзости с рук не сходили никому. Бунтарей и поборников демократии Евгеша не переносила на дух, считая свободомыслие матерью всех пороков и самым смертным из грехов.

Все ждали неизбежных санкций. В набрякшей ужасом тишине было слышно, как обезумевшая от страха муха с отчаянием обреченного билась в оконное стекло, предпочитая медленной и мучительной смерти от рук тирана обманчивую сладость мгновенного ледяного сна.

— Что ж, Леонова, — математичка не спеша, царственным жестом поправила прическу. — Ваше стремление любыми путями увильнуть от ответа вполне понятно. Ничего другого от вас я, откровенно говоря, и не ожидала. Способностями и прилежанием вы, прямо скажем, не блещете. Но ваше наплевательское отношение к товарищам по классу вызывает по меньшей мере недоумение. Неужели вас совершенно не волнует, что по вашей милости они лишатся перемены?

— Евгения Константиновна… Это очень важно, — срывающимся голосом продолжала героически гнуть свое Светка.

— Леонова, к доске! Я не люблю повторять дважды!

Закончив таким образом бесполезную дискуссию, Евгеша неторопливо села за стол, аккуратно разложила на нем свои манатки, медленно развинтила ручку, поиграла пальцами, разминая суставы, нежно улыбнулась затаившему дыхание классу, перевела взгляд на мучительно сдвинувшую брови Светку и приступила к пытке.

В этом была она вся. Что бы у человека ни случилось, попади он под машину, стань жертвой террористов или заболей бубонной чумой, будь он закован в гипс или вдавлен в носилки птичьим гриппом, ничто не помешало бы нашей Евгеше усугубить его муки алгеброй… Раз у Светки что-то стряслось, значит надо было непременно вызвать ее к доске, как следует вымотать ей душу нескончаемыми вопросами и любыми путями довести беднягу до двойки. А что у Светки что-то случилось, чувствовал весь класс. В обращенных на нее взглядах читалось не только сострадание, но и тревога пополам с любопытством. Прекрасно разобралась в ситуации и Евгеша, а потому нарочно истязала Светку необычно долго. Светка краснела, бледнела, испепеляла взглядом классный журнал, но держала себя в руках и мужественно противостояла всем проискам бездушной училки. И что Светка в итоге схватила трояк, а не двойку, говорило только о том, какой здоровой психикой и несгибаемой волей обладала моя подруга.

— Уф, — выдавила мученица, наконец плюхаясь за парту рядом со мной.

— Ну? Что случилось? — не выдержав, зашептала я, и пара десятков чутких ушей тут же развернулись в нашу сторону.

— Пожар, — шепотом ответила Светка. — Ночью все сгорело!

— Какой пожар? Что сгорело? — не поняла я.

— Тишина в классе, — проворковала Евгеша. — К доске пойдет…

Чтобы понять, кого она сейчас вызовет, не надо было иметь семь пядей во лбу. Счастьем было уже и то, что я хотя бы повторила формулы перед уроком. Так и есть, она, конечно же, вызвала меня.

Мучила меня Евгеша почти так же долго, как и Светку, но хорошая подготовка, помноженная на жгучее желание не уступать самоутверждающейся за наш счет грымзе, помогли мне выстоять с честью, и несправедливая четверка, поставленная мне математичкой, была встречена всеобщим вздохом возмущения.