Павел Ковалев - Андрейка

— Вы мне не товарищи, — и пошел своей дорогой.

Варвара Максимовна, готовя ребятам ужин, заметила, что между ними произошло что-то неладное. Однако, как тактичная и умная мать, она ожидала, что все выяснится, рано или поздно дети заговорят сами.

А дети молчали.

Наблюдательность Варвары Максимовны подсказывала ей, что один из мальчиков в чем-то провинился. Ей, конечно, меньше всего хотелось верить, что виноват Юра, ее сын, который так хорошо вел себя в эвакуации.

Мать позвала детей за стол. Андрейка сел рядом с Ниной на свое обычное место. Юрик же устроился так, чтобы не сидеть лицом к лицу с Андрейкой. Глаз он не поднимал. Молчал и Андрейка. «Это хорошо, — рассуждал он, — что Юрка переживает за свой поступок. Или боится, что мы с Ниной расскажем о нем? Но мы будем молчать».

Варвара Максимовна подала им по куску мяса и молодую картошку. Первым получил свою порцию Андрейка, вторым — Юра и, наконец, Нина. Андрейке показалось, что Юрик получил меньше, и он думал, не узнала ли Варвара Максимовна про случай в лесу. А может быть, причина в другом? Горько стало на душе у Андрейки. Еще бы, он не родной, не свой в этом доме... Поэтому к нему и относятся так подчеркнуто заботливо... А своих, Юрку и Нину, все равно будут защищать, верить им во всем...

При мысли о Мартыне опять стало легче. Андрейка даже покраснел: как он смел подумать такое? Ведь Мартын мог отправить его в детский дом или еще куда-нибудь, а он этого не сделал. «Будешь теперь ты моим сыном»,—сказал тогда Мартын.

«Но это давно было»,— опять подумал Андрейка.

Нет дома дядьки Мартына и, может быть, не скоро приедет, может все время быть в разъездах, а ты оставайся тут... Конечно, тетя Варвара всегда будет защищать Юрку. Он же ее сын, она не нахвалится им. Он и такой, и этакий. Он в трудные дни эвакуации во всем ей помогал, хорошо учился. Он всегда был возле матери. И теперь...

Андрейка взялся за кружку с молоком. Есть не хотелось.

Невеселые мысли владели и Юрой. Он все еще боялся, что, как только вернется отец, Андрейка расскажет ему об их с Михасем поведении в лесу, а заодно и о том, что они не ходили работать в колхоз, только на машине катались. Не будет ему больше доверия от отца. И мама тогда не заступится за него.

Вместе с тем Юркой овладевало и другое чувство. У него росло уважение к Михасю, который и понимает его лучше, чем Андрейка, и друг настоящий. А кроме того, он еще и сын секретаря райкома партии. Нет, Юра не собирается просить прощения у Андрейки.

Беспокоило мальчика только молчание Нины. Почему она сейчас, до приезда отца, не рассказывает обо всем матери? Он раскаялся бы, признался бы, что виноват, и все. Мама добрая, она простит. Отец — наоборот, он за Андрейку горой стоит, сильно наказать может.

Было о чем подумать Юре.

Закончив ужин, все встали из-за стола. Варвара Максимовна не сводила с мальчишек глаз. Наконец спросила:

— Что это вы оба такие невеселые? В чем дело, Андрейка?

Андрейке послышался в этих словах упрек. Почему тетя Варвара допытывается именно у него? Взглянув на Юру, он ответил:

— Спросите у него, — и вышел в сени.

Вот уже несколько ночей, как он перестал спать на одной кровати с Юрой, объясняя это тем, что вместе им жарко. Варвара Максимовна дала ему матрац, небольшую подушку и простыню, и Андрейка ночевал на чердаке. Там было сено.

Юрик тоже хотел выйти во двор, но мать удержала его.

— Зачем ты обижаешь Андрейку? — упрекнула она. — Он же сирота. Смотри, какой хмурый. Что случилось?

— Да ничего... Не хочет Михась с ним играть, а я виноват,— буркнул Юрик.

— Михась?— Лицо Варвары Максимовны стало строгим.

Она уже слышала от матери Михася, что тот обманывает ее на каждом шагу, без разрешения берет все, что попадает под руку. Даже курить начал. Сердцем матери Варвара Максимовна предчувствовала недоброе.

— Михась командует этим дураком... А Юрка на все готов,— не утерпела Нина.

— Значит, вы с Андрейкой не дружите?— спросила Варвара Максимовна.

Юра растерялся. Он не знал, что ответить, и сказал первое, что пришло на ум:

— Он сам не хочет...

— Врешь! — вскрикнула Нина.

— Не слушай ее, мама! — прервал сестру Юра.— Она перед его партизанскими наградами на цыпочках ходит!..

— Что ж такого? Уважать Андрейку есть за что, — перебила сына Варвара Максимовна. — Парень он заслуженный, к тому же сирота, без матери, без отца. Ты, Юра, плохо себя ведешь.

Юра хотел что-то сказать, но Нина опередила:

— Совсем не по-пионерски, не по-товарищески... Это же они с Михасем...

Вошел Андрейка, он что-то забыл взять с собой.

Нина осеклась.

— Ей лишь бы что болтать, — косо посмотрел Юра на сестру.— Пускай сам Андрейка скажет!

— А что мне говорить... Говори ты... Тетя Варвара, — обратился он к Варваре Максимовне, — можно мне взять еще один сноп соломы?

— Конечно, бери! И не один, а сколько хочешь.

«Ох, как трудно с ними разговаривать! — подумала Варвара Максимовна и тут же решила: — Приедет Мартын, пусть сам разбирается. Все же мужчина...»

Вот и лето прошло. Быстро, почти незаметно. Как будто его совсем не было.

Сегодня начались занятия в школе. Сидеть было тесно, на каждой двухместной парте разместилось по трое учеников. Но все были рады, что пришли в школу и опять начали учиться.

Учительница Антонина Ивановна на первом же уроке хотела спросить, почему Андрейка и Юра не сели на одну парту, но удержалась. Она знала, чьи это мальчики, и удивилась, что между ними нет общего, дружбы.

Андрейка подсел к двум девочкам в середине класса, а Юрик потянулся за Михасем в самый угол. Оттуда, как сказал Михась, лучше наблюдать за всем классом и за учительницей, а самому оставаться почти незаметным. Правда, находясь в эвакуации, Юра в четвертом классе сидел в первом ряду. Его тянуло поближе к учителю, чтобы внимательнее слушать. А тут он, сам не зная почему, поступил вопреки своему желанию. Сел он рядом с Михасем только потому, что тот позвал его, и Юра, как это бывало не раз, сразу подчинился Михасю.

Первые занятия прошли хорошо. Учителя знакомились с учениками, приехавшими из разных мест, выясняли их знания, расспрашивали о жизни во время войны, о родителях.

Ребята гордились, что вместе с ними учится Андрейка, партизан-орденоносец, программу третьего и четвертого классов проходивший в лесу, в зеленой школе.

Но когда на следующий день Андрейку вызвали по математике, он растерялся и не смог решить у доски даже легкую задачу, хотя ему и подсказывали.

— Придется, Голенчик, повторить этот раздел, — суховато сказал учитель.

Андрейка сел на место.

Михась хихикнул.

— Чего ты? — недовольно глянул на него Юра.

— Это ему не в разведку ходить, — шепнул Михась.