Георгий Попов - Гамка, Гошка и Антошка

Часто родители нам поручали купить хлеба, который пекли в пекарне расположенной рядом с магазином. И это несмотря на то, что моя бабушка раз в неделю пекла круглые булки дома в русской печи. Покупные булки были большие, весом до двух килограммов. Это было из – за форм, которые, либо завезли когда – то в деревню, либо их сделали местные умельцы. Хлеб раскупали свежим, так как знали, когда он выпекается и когда он окажется в магазине. Хлеб мы покупали с моим братом, по – очереди. Так как я и мои ближайшие друзья жили на одной довольно короткой улочке и поэтому за хлебом, когда была моя очередь, мы практически выходили одновременно. Когда хлеб оказывался в наших руках, мы искали подходящее место. Часто это были бревна, которые в изобилии лежали возле домов или придвинутые к заборам огородов. Сидя на бревнах, начинался пир. Корочка с булки хлеба быстро исчезала за разговором. В те времена хлеб был настоящим и источал аромат, который вызывал мгновенное слюновыделение. А удивительный вкус хлеба приводил к тому, что корочка на булке исчезала полностью, несмотря на свою огромную величину. Не знаю, как остальные родители, но мои к этому привыкли, и воспринимали это явление, как нечто естественное. Наверное, они представляли себя на нашем месте и поэтому все прекрасно понимали. Конечно, когда нам заказывали по две булки, то вторая булка доставлялась в полной сохранности. Когда заказывали две булки, то ввиду их тяжести приходилось в магазин бегать дважды. К магазину наш дом был ближе всего, и это часто служило нам промежуточной остановкой. Иногда мы заигрывались у нас дома настолько, что к нам приходила либо мама Гамки, либо Антошки. Мои друзья получали строгий выговор, который никак не влиял на повтор наших хлебных посиделок. Правда если мамы просили нашу бабушку, то посиделки после покупки хлеба иногда переходили в дом Гамки, потому что его дом был дальше всего от магазина, и мы с Антошкой, занося хлеб к себе домой, конечно же, его провожали до дома.

Когда наступала весна, возникала необходимость сбрасывать снег с крыши. Крыши были сделаны из теса – таких специальных строганных досок с желобками. А чтобы тес не успел набрать влагу от тающего снега и его не повело, снег и сбрасывали. Это был настоящий праздник, и мы с нетерпением ждали, когда родители нам, наконец – то, разрешат сбросить его с крыши. Мы уже ходили во второй класс и считались вполне взрослыми для такой работы. Хотя так считали далеко не все, да и крыши были разные, и поэтому детей нашего возраста иногда не допускали к этому довольно опасному занятию. Но, к счастью, мои так не считали и доверяли мне с моим двоюродным братом Мишкой делать эту работу. Когда наступил подходящий момент, Мишке об этом сказали мои родители. Мишка в свою очередь доверил ее мне. И вот, накануне, я предложил Гамке и Антошке поучаствовать в сбросе снега с крыши нашего дома. Утром прибежали Антошка с Гамкой со своими деревянными лопатами. Утро было солнечное и мы, взяв лопаты, которыми обычно чистили снег во дворе, залезли на макушку крыши. Вид открывался величественный. Была видна почти вся деревня и подступавший к ней лес. Полюбовавшись на окрестности, мы приступили к делу. По снегу надо было пробраться к краю крыши и, воткнув лопату, отломать спрессованный ломоть снега. Крыша была довольно крутая и была на приличном расстоянии от земли, что и вызывало смесь чувства осторожности и страха, несмотря на то, что на земле лежал снег метровой толщины. Мы расположились вдоль крыши и приготовились. Надо было стараться откалывать пласт одновременно, чтобы снег полосками слетал с крыши. Это было не просто, так как слой снега на крыше был порядка метра. Вначале все было ровно, но на середине крыши произошло нечто. Мы успели только воткнуть свои лопаты, как Антошка, а он был с краю крыши, оказался внизу. Но к его счастью оставшийся снег не сдвинулся с места и не придавил его. Это нас навело на прекрасную идею. Когда был сброшен весь снег с крыши, мы устроили катание с горки, где горкой являлась сама крыша. Большой вал снега внизу поднимался до середины стены, и оставалась вполне безопасная высота для падения с крыши. Однако это удовольствие было не длинным, так как проходящая мимо соседка сообщила моей бабушке о наших катаньях и та, конечно, это прекратила, позвав нас на чай с булочками.

В нашей маленькой компании велосипед был пределом мечтаний. После окончания второго класса, мой отец привез из города велосипед «школьник» красивого лазурного цвета. Утром я совершил мой первый выход по нашей улице с велосипедом. Велосипед я просто катил, упершись руками в руль. Первым мою радость разделил Антошка, когда я к нему заехал во двор. Дальше мы его катили вдвоем. Гамка, как и я, был в не меньшем восторге. И вот мы уже втроем покатили его к моему дому на поляну, чтобы начать учиться ездить. Мы по – очереди садились на сиденье, ноги едва касались педалей. Переваливаясь с боку набок, мы пытались крутить педали и в то же время двое других держали велосипед с разных сторон. Понемногу осмелев, мы пытались катиться самостоятельно. Велосипед отпускали и наездник, болтая рулем из стороны в сторону, пытался проехать как можно дальше. Успехи были у нас с Гамкой получше, только по тому, что Антошка был меньше нас ростом и с большим трудом пытался прокручивать педали. Через несколько часов мы с Гамкой укротили велосипед и уже садились на него с приступочки или пенька довольно уверенно и делали круг, торжественно глядя на Антошку. После обучения, мы решили покрасоваться на нашей улице. И, главное, попробовать преодолеть большую лужу. Первым начал я. С разгона я врезался в лужу, но дно было мягким, и на середине лужи грязь на дне остановила велосипед, и я свалился в лужу под общий хохот друзей. Это не убавила наш пыл, и далее такая же участь свершилась с Гамкой. Антошка даже и не стал пытаться. Покатавшись еще немного по улице, мы мокрые, но счастливые разбрелись по домам.

Наша корова давала ведро молока и как говорила мама – оно было очень жирным. Тем не менее, его почти каждый день перегоняли на сепараторе. Это было наше любимое занятие, на которое приходили мои друзья Гамка и Антошка. Сепаратор стоял на столе в прихожей. Бабушка наливала молоко в чашу сепаратора, и наша задача была крутить ручку. Сепаратор приятно жужжал, и это давало ощущение того, что мы управляем сложной машиной. Когда бабушка настраивала сепаратор на максимальную густоту сливок, требовалось гораздо большее усилие, и мы крутили ручку по двое. Быстро уставая, мы каждую минуту менялись. После того, как перегонка сливок кончалась, наступал самый интересный и долгожданный момент. Бабушка разбирала сепаратор и давала нам возможность облизать металлические конусы, покрытые сливками. И так как конусов было предостаточно, каждому из нас этого лакомства вполне хватало. Затем бабушка выносила таз с теплой водой, ставила его на табурет и мы, обступив таз, мыли все детальки сепаратора. После каждого такого трудового подвига моя бабушка приглашала нас на чай с булочками. Булочки были, как правило, с вареньем или черемухой и это было настоящее пиршество макать булочкой в свежие сливки и запивать чаем, настоянным на листьях смородины.