Владислав Крапивин - Болтик

Алик помотал головой. Солист Тигрицкий имел большой опыт и никогда не волновался. А Максим сказал:

– Маленько… Ох…

– Ничего, ничего. Вы уж не подведите… А то и так все через пеньколоду… Э, Максимушка, у тебя что с рукой?

А было не "с рукой", а "в руке". Болтик. Максим так его и носил в кулаке. Он разжал пальцы и показал находку:

– Некуда положить.

Ладошка была вспотевшая, красная, со следами смазки и рубчиками от резьбы.

Анатолий Федорович покачал головой. Вытянул из кармана платок и начал вытирать Максимкину руку. А потом и болтик.

– Это что? Талисманом запасся, чтобы не бояться? Э?

– Да нет, просто нашел. А куда девать?

– Ага! А я думал, это у тебя амулет, для храбрости. Ты с ним петь собираешься?

– А можно?

– Ну… можно, наверно. Только ты уж постарайся.

Максим кивнул… и почувствовал, что волнение прошло. Сделалось спокойно, уютно и даже чуточку спать захотелось. Наверное, от тепла . Разные светильники и прожекторы так нагрели воздух, что стало как летом на черноморском пляже. Максим с сочувствием поглядел на старших ребят: как они жарятся в своих костюмах…

"Крылышки" опять рассыпались по зрительским местам. На площадку перед камерами выходили другие группы. Тоже что-то прикидывали, о чем-то спорили.

Наконец откуда-то сверху донесся радиоголос: "Всем внимание! Сейчас начинаем!"

Старший хор – в голубых пиджаках и клешах выстраивался на площадке.

Вышла вперед незнакомая женщина – молодая, в красивом пушистом свитере. Улыбнулась и заговорила отчетливо и весело:

– Дорогие ребята! Уважаемые телезрители! Сегодня в нашем концертном зале выступают юные артисты: певцы, музыканты, танцоры. Конечно, это пока не настоящие артисты, это такие же ребята, как вы. Просто они очень любят петь, плясать, играть на музыкальных инструментах. А учатся этому они в своем пионерском ансамбле…

Появилась ведущая – пятиклассница Светка Данилевская. И в навалившейся тишине голос ее был очень звонким:

– Выступает детский музыкально-хореографиче-ский ансамбль Дворца культуры имени Чкалова!..

Потом еще минут пять: кто художественный руководитель, кто концертмейстер, кто дирижер, кто композитор… Наконец старшие запели.

Максим назубок знал их программу и потому не очень слушал. Больше следил за операторами у камер. Иногда камеры поворачивались к зрителям. Значит, сейчас Максима видят в телевизорах! Мама видит, папа, Андрей. И ребята…

Максим старался изо всех сил сидеть солидно, а болтик покрепче стиснул в кулаке.

Хор спел две песни про космонавтов, потом про "Зарницу". После этого на площадке появился оркестр. Точнее, не весь оркестр, а несколько человек – самых младших. С трубами, флейтами и барабаном. Серебряный контрабас был таких размеров, что совсем упрятал под собой мальчишку-музыканта. Лишь ноги торчали да голубая пилотка. Барабан тоже оказался великанским. Однако и девчонка-барабанщица была не маленькая – худая, но высокая, выше всех.

А впереди оркестра встал тот мальчик, что встретился в коридоре: "Купи слона…" Он держал медные тарелки. Лицо у мальчика было серьезное. Но Максиму показалось, что за серьезностью прячется хитроватая улыбка: "Это я на первый взгляд такой спокойный, а вот как возьму да гряну…" Максим тихонько засмеялся и постарался встретиться с мальчиком глазами. Но тот стоял будто в строю – сдвинул пятки, опустил руки и глядел прямо перед собой. Ну и пусть. Все равно он с Максимом немножко знаком, и Максим рад, что выступает такой хороший человек. Жаль, что они раньше не встречались. А как встретишься? Хор и оркестр занимаются в разные дни…

– Старинная мелодия! – объявила Данилевская. – Марш отдельного Кубанского пластунского батальона "Морской король"! Исполняет младшая группа духового оркестра! Дирижер Евгений Сергеевич Кочкин!

Евгения Сергеевича можно было бы звать просто Женей: он оказался чуть постарше Максимкиного брата Андрея. Евгений Сергеевич легко вспрыгнул на площадку и поднял руки. Маленький музыкант с тарелками покосился на дирижера и чуточку улыбнулся. Они заиграли.

Марш был красивый. Местами немного печальный, но все равно боевой. Он Максиму очень понравился. А больше всего понравилось, как мальчик ударял тарелками. Грянет, потом широко разведет и плавно опустит руки. Он был почему-то без пилотки, и после каждого удара у него от толчка воздуха торчком вставал отросший русый чубчик.

Максиму хотелось, чтобы марш звучал долго-долго. Но, что поделаешь, он кончился. И тогда Максим захлопал вместе со зрителями изо всех сил. Жаль, что мальчик с тарелками не посмотрел на него: наверно, не заметил среди многих мальчишек и девчонок.

Ребята из танцевальной группы сплясали "Тройку", и наступила очередь "Крылышек". Народ в вишневых пилотках отовсюду стал сбегаться к площадке и усаживаться, как договорились. Получилось шумно и даже бестолково. "Неужели весь этот кавардак видно на экранах?" – с беспокойством подумал Максим. Наконец расселись. Три большие телекамеры смотрели на них темными выпуклыми стеклами. На одной камере над объективом горела красная лампочка. Значит, эта камера как раз и работает. Максим старался на нее не смотреть. У него опять от волнения заныло внутри. Но тут он сообразил, что песня о полете еще не сейчас. Есть время, чтобы собрать всю смелость. Рядом с камерой, так, чтобы не попасть на экраны, встал Анатолий Федорович. Опять бойко затопала к микрофону Светка Данилевская.

– Выступает хор "Крылышки"! Художественный руководитель и дирижер Анатолий Федорович Вершков.

Зрители захлопали, а хор смотрел на Анатолия Федоровича. Тот незаметно кивнул, поднял руку: внимание…

Сначала вместе, без солистов, спели "Кузнечика": как его слопала лягушка. Потом Алик пел свои "Макароны". Это шуточная песня, как один итальянец очень хочет похудеть, но ничего не может с собой поделать: больше всего на свете он любит вкусные макароны и, как увидит, сразу на них набрасывается.

Алик пел здорово, смешно. Зрители долго хлопали и веселились. А Максим понимал, что вот наступает и его минута. И даже ноги ослабели.

"А ну, прекрати, – сказал он себе строгим маминым голосом. – Прекрати сию же минуту. Изволь держать себя в руках!"

И это немножко помогло. Потом он увидел, как ему улыбнулся Анатолий Федорович, и эта улыбка тоже помогла. В самом деле, чего нервничать? На репетициях-то он пел нормально. А здесь что? Ребят не так уж много, зал меньше, чем во дворце. Будто в комнате поешь. А про камеры не надо думать, вот и все…

– "Песня о первом полете"! Солист Максим Рыбкин!

Ух ты, как стало тихо! Почему это? Или только так кажется? Ну ладно…

Максим поднялся, сжал в кулаке болтик и храбро пошел к микрофону. Правда, по пути он зацепил ногой фанерный кубик, на котором сидела Пенкина, и чуть не потерял равновесие. Но не потерял. Никто и не заметил, наверно, как он споткнулся.