Григорий Санжаровский - Вёсла на воду! Гришинки

Сзади меня стояла Настя Чёрный Глаз. Она ударила меня своей лапой.

Я её тоже в ответ тукнул своей задней лапой.

А Настя Чёрный Глаз меня ударила ещё. Я не стал отвечать, а ушёл на своё шестое место.

Тут Антон сзади меня ударил.

Но Антона я бить не стал в ответ. Я с ним вожусь.

Я остановился. Жду двадцать первое место.

Учитель Михаил Иванович – он у нас новый, вёл только первый урок – сказал, когда со мной рядом оказалось восемнадцатое место:

– Санжаровский, иди на своё следующее девятнадцатое место.

Я встал на своё девятнадцатое место. На этом месте меня колошматнула Анька с двадцатого места.

Ну что это такое? Куда я ни стану, везде меня бьют?

Я разозлился и ушёл с физры.

Мне вослед ребятня стала кричать обиду. Я кинул в них пустую бутылку из-под кока-колы. Бутылка ни до кого не долетела. Её ветром снесло назад и она даже тукнулась в меня. Наказала! Не бросайся!

И всё же я боялся, что папа накажет меня за уход с урока и за то, что я бросался бутылкой, и не стал ему рассказывать всю правду.

А сегодня я посмелел и рассказал.

Папа сказал:

– Обещай, что больше никогда и нигде никого не тронешь. И не будешь бросать что попало. Даже пустую пластиковую бутылку против ветра. Нехорошо всё это.

– Всё вышло совершенно случайно, папа.

– Обещай, что больше не будешь куда попадя кидать.

– Обещаю!!!

– На сколько минут?

– На восемьдесят лет!!!

– Спасибо, сыне, за правду. Вчера я наказал тебя за то, что юлил. Месяц запретил подходить к компьютеру. А сегодня ты поборол себя, переломил, вырулил на правду. Я отменяю свой запрет. Десять компьютерных минут – твои! Нобелевская твоя первая премия!

Зато Лариса Соломоновна не стала спрашивать, как что произошло. А наказала сразу.

Когда пришла переменка, она заявила:

– Для всех перемена кроме Гриши.

Все ребята выходили из класса в коридор бегать. А Лариса Соломоновна стояла у двери и не пускала меня.

Я даже на неё разозлился.

И посмотрел на неё закатными глазами, так что теперь уже она перепугалась, как и я, когда бросил бутылку и запугался, что нечаянно в кого-нибудь попаду.

Всю перемену я сидел один в классе и проставлял даты в своём дневничушке аж до субботы 19 мая 2000 года.

А она, толстючка необорудованная, тоже была рядом, стерегла, чтоб я не умаячил ко всем в коридор. Стояла, как полицейский.

8 сентября 1999. Среда.

На природоведении Лариса Соломоновна объясняет про одушевлённые предметы.

Вдруг приоткрывается дверь, дядя сует в неё голову, и Лариса Соломоновна быстро идёт к нему.

Совсем в коридор она не выходит.

Разделилась пополам. Пол-Соломоновны в классе, пол в коридоре. И разговаривает. И чуть двигается взад-вперёд.

– Одушевлённое твёрдое тело выдвигается, выдвигается и никак не выдвинется! – крикнул я, показывая всем на неё.

И весь класс загрохотал.

22 сентябрячка 1999. Средуха.

На уроке театра учитель сказал:

– Дети, запишите задание в дневник. Придумайте три скороговорки.

Я записал в дневнике:

«Медленноговорки».

Понравилось и я сделал всё наоборот.

Сегодня на ИЗ0 Светлана Владимировна сказала:

– Нарисуйте симметричную картинку.

Я нарисовал лифт, а ребята накалякали на лифте моём.

Светлана Владимировна сказала:

– Ты должен нарисовать или пейзаж, или симметрию.

Я спросил:

– А что такое пейзаж и симметрия?!

– Пейзаж – это явления природы, а симметрия – это всё противоположное.

А я ей сначала лифт нарисовал, а потом – стену и всё противоположняйшее.

Она посмотрела на моё ложняйшее и сказала:

– Ты способный. Но рисовать не хочешь. Нет настроения? Вот переведу снова в первый класс!.. Давай сюда дневник и я поставлю тебе двойку!

А я сказал:

– Лучше поставьте себе в журнал двойку!

И я ей не дал поставить мне двушечку.

Просто не понёс ей дневник.

Она ничего не сказала, но после урока на перемене через Риту вызвала папу в класс.

Папу начали ругать, а я слушал и смотрел в окно на проезжавшие мимо машинки и на столбы с лампами.

Мне было всё до лампочки.

На улице папа сказал:

– Если ты ещё будешь с учительницей окусываться...

– Она мне не учительница, а смертельная кость в горле. Она невежливая и мне не приятная. Пускай три дня походит по потолку вверх пятками и разучится учить.

24 сентября 1999. Пятнуха.

– Мы едем кататься на велосипедах, но включённую плиту, папа, оставлять нельзя. Это всё равно, что в грозу спрятаться под высокое дерево.

6 октября 1999. Среда.

– Пап, а почему, когда люди плачут, они произносят только гласные? А согласные не произносят?

– Дело вкуса...

– Значит, не знаешь?

– Не до согласных, когда нет согласия. СО-ГЛАСИЯ. Остаётся голосить.

– Как-то путаешься...

14 октября 1999. Четверг.

– Пап! Я сегодня бежал в коридоре по прямой линии.

А налево под резким углом поворот в темноту. В кабинет немецкого языка.

Я бежал на урок немецкого.

К доброй Олесе Александровне.

Я повернул в кабинет.

И тут выявился навстречу такой же маленький мальчик, как я.

Мы не могли разомкнуться и ба-бах! Сошлёпнулись лбами.

Мой лоб был крепчей. И необидчивый.

А у него лоб обидчивый. Надулся шишкой.

И ещё я нарвался на пятёрку по немецкому. Олеся Александровна целой пятёрки не пожалела мне. Нарвался на круглый пятак!

Хорошая нарвалка!

Хорошо бежал!

20 декабрика 1999. Пони.

Распорядок дня на 15 апреля 2000 года. Составил и отпечатал на машинке я сам.

Сегодня папа мне сказал:

– Иди, Гриша, покатайся на велосипеде вокруг садика.

– Нет. Я не хочу в садике. Я кататься буду только вокруг нашей части дома.

Я оделся. И с велосипедом отправился в лифт.

Как-то сгоряча вместо того чтобы нажать на кнопку с цифрой один, я нажал просто по ошибке на кнопку с цифрой пять.

Лифт благополучно довез меня только до пятого этажа.

И на нём я увидел незнакомого мальчика.

Я сказал из лифта:

– Заходи.

Он зашёл и сказал мне:

– Классный у тебя велик!

– Да, хороший, – согласился я.

Мы вышли из лифта, я спросил:

– Как тебя зовут?

– Меня? Руслан. А тебя?

– Гриша. Но по- Распорядок дня на 15 апреля 2000 года. Составил и отпечатал на машинке я сам. настоящему таракан. Такой низкостный... Ну, не совсем дробыш... А просто небольшой, средненький...

Руслан вырыл ямку возле колодца.

Мы с Русланом сели и говорили обо всём.

Потом я поехал вокруг нашей части дома, а Руслан бежал за мной