Семен Бытовой - Река твоих отцов

«Ладно, чего там, — мысленно рассуждал он, — теперь все старое позади. Новая жизнь на Тумнин пришла. О ней теперь думать надо. Совсем малый народ орочи, — однако, заботы о нем у Советской власти большие».

Намунка шел, и в голове его возникали мысли одна лучше другой. А радостное чувство, охватившее его, рождало слова, которые он не мог произнести спокойно. Он шагал навстречу ветру и пел:

Больше суток Намунка добирался на нартах до Уськи. Он нигде не задерживался, давал собакам самый короткий отдых и гнал их дальше по ледяной реке. Ему не терпелось поскорей попасть домой и обо всем рассказать Николаю Павловичу.

Он вернулся в Уську вечером. На горизонте догорал закат. Ранние зимние сумерки окутали тайгу. Подогнав упряжку к дому Сидорова, он спрыгнул с нарты и постучал остолом в дверь.

— Приехал! Намунка приехал! — закричала Валентина Федоровна.

Председатель понял, с каким нетерпением здесь ждали его возвращения из города.

Не успел Намунка начать свой рассказ, как в дом набилось полно людей. Всем хотелось узнать, какие новости привез из города председатель сельского Совета. Достав свои трубки, орочи сели на пол, закурили и приготовились слушать.

— Так вот как дело-то было… — начал председатель сельсовета.

Он рассказал, где в городе жил, что ел, что видел, как докладывал по картинкам. Когда начал вспоминать, какие вопросы ему задавали после доклада, то с сожалением сказал, обращаясь к Сидорову:

— Почему-то, Николай Павлович, твоей картинки у меня не было. Забыл дать, наверно. Ну, ничего, Николай Павлович, не печалься, я про тебя тоже все сказал.

Орочи одобрительно загудели:

— Наверно, сказал!

— Сказал, чего там!

Сидоров посмотрел на жену и тут же перевел разговор на другую тему.

— Забыли мы с тобой, Михаил Петрович, одно важное дело. О сберегательной кассе забыли. А ведь пора и у нас открыть ее.

Намунка наморщил лоб, задумался:

— Однако, Николай Павлович, про сберкассу картинки тоже не было.

— Не было. Забыл нарисовать, — признался учитель.

Оказывается, квартира Сидорова давно уже превратилась в сберегательную кассу. Вот как это произошло.

Охотники, сдавая государству пушнину, получали довольно крупные суммы. Круглый год в кооперативе было много разных товаров, и орочи покупали все, чего только душа пожелает. Но у них еще оставался излишек денег, на который они обычно покупали спиртные напитки. Надо было как-то сберечь их трудовые деньги. Учитель искал удобного случая, чтобы поговорить об этом серьезно.

Узнав однажды, что у Еменки собрались, на веселье, Сидоров пришел туда.

— Сородэ! Праздник у вас тут, я вижу! — сказал он, переступая порог. — Шел мимо, слышу — веселый шум, дай, думаю, загляну.

— Сородэ! Садись, пожалуйста! Ты всегда у нас добрый гость! — Хозяин налил учителю в стакан спирта, пододвинул тарелку с вареным оленьим мясом.

— Ну что ж, будем здоровы! — Сидоров поднял стакан. — За новую жизнь!

— Ай-я кули!

— Ай-я гини!

Когда хозяин стал опять наливать, Николай Павлович решительно отказался:

— Много пить нельзя!

Орочи переглянулись: неужели два стаканчика ему много? Сами они успели изрядно выпить, а на столе стояли еще две нераскупоренные бутылки.

— Деньги есть, почему не можно? — спросил Мулинка, склонив набок большую, давно не чесанную голову, которая сидела у него, как гриб, на тонкой короткой шее.

— Вот и плохо, что тратите свои деньги на водку. А польза от нее какая? У пьяного человека в голове туман. Ничего не соображает. — Учитель посмотрел на часы. — Вечером у нас урок арифметики. Будем учиться цифры складывать. А вы, по-моему, пальцев на руке теперь не сосчитаете…

— Сосчитаем, чего там, — уверенно заявил Еменка и поднес к глазам руку с растопыренными пальцами. — Пять, однако…

— И для здоровья много пить вредно. Доктор вам уже рассказывал, какие болезни бывают у человека от водки и спирта.

— Говорил, — закивал головой Парамон Дюанка, сидевший на полу, подобрав под себя ноги. — Наш брат ороч в прежнее время пил…

— А нынче мы с вами новую жизнь строим. От прежних привычек отказываться надо… И потом, — учитель помедлил, — плохой пример своим ребятишкам показываете… Отпустили мы из интерната вашего Петю, вы и его водкой угостили. Петя после этого весь день в кровати провалялся. Уроки пропустил… Помните?

— Было дело…

— Разве хорошо это?

— Худо, конечно…

— А куда же лишние деньги девать? — после краткого молчания спросил Мулинка, уставившись узкими хмельными глазами на учителя.

— Я вам скажу, куда девать деньги, — ответил Сидоров. — Есть в нашей стране такая касса, где советские люди хранят свои деньги, а когда нужно, берут их полностью или частями. А касса за деньги, которые хранит, выплачивает вкладчику проценты. Поняли?

— Нет, не понял, — признался Дюанка и приложил ладонь к уху.

Учитель стал объяснять:

— Скажем, вот вы, Парамон Иванович, положили в сберегательную кассу сто рублей. Так? А через год вы получите больше — сто три рубля. Теперь понятно?

— Зачем больше дает? — Парамон расстегнул тесный ворот сорочки, вытер ладонью шею. — Недавно Тихон у меня сто рублей в долг брал, после то же самое сто отдал.

— Значит, еще три рубля должен тебе! — воскликнул Еменка.

— Так то Тихон, — сказал Сидоров, — а сберкасса государственная. На деньги, что она берет в долг у вкладчиков, государство строит новые города, заводы, школы, больницы. Поэтому и выплачивает проценты. — И, помолчав, спросил: — Ну как, договорились? Будем хранить излишки денег в сберкассе?

Орочи не ответили. Понуро сидели за столом, Сидоров поднялся:

— Мне пора.

— Посиди, чего там, — предложил Еменка. — Еще кое-чего расскажи.

— В другой раз поговорим, когда будете трезвые. А теперь идите проспитесь. — И предупредил: — На урок можете не являться…

— Ладно, в другой раз придем, — сказал Мулинка. Николай Павлович не слишком был уверен, что этот разговор пойдет на пользу. Во-первых, не так-то просто отучить таежников от спиртных напитков. Во-вторых, в Уське не было сберкассы и неизвестно, когда ее откроют.

Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло…

До поздней ночи друзья гуляли у Еменки. Когда хозяин дома, совершенно захмелев, заснул, уронив на стол голову, Мулинка и Дюанка собрались уходить. Поддерживая друг друга, они брели в темноте, заплетаясь ногами, во все горло спорили и на берегу реки разошлись: Парамон пошел вправо, а Мулинка почему-то повернул на Тумнин, хотя ему нужно было идти вдоль берега. Не успел он сделать и десяти шагов, как провалился по грудь в прорубь. Мгновенно весь хмель вылетел из головы. Мулинка попытался выбраться из воды, но руки скользили по льду и он еще глубже уходил в ледяную воду. Позвал на помощь Парамона, но тот уже успел уйти далеко. К счастью, на крик Мулинки со всех дворов отозвались громким лаем собаки.