Юрий Третьяков - Алешин год

— По нашей кормушке ходит! — сказала Большая Синица. — Вспрыгнет на неё и всё обнюхивает… Вон сколько следов по снегу наделал, весь снег кругом истоптал!..

— Алёша вышел! — свистнула Маленькая Синица. — Несёт нам чего-то хорошего!

Птицы обрадовались и начали свистеть на все лады, других созывать:

— Сюда! Сюда! Алёша вышел! Несёт!

Только что проснувшийся Алёша, протирая глаза, пришёл на кухню и спросил у бабушки:

— А птицам где приготовлено?

— Вон стоит в мисочке, — ответила бабушка.

Увидев Зубастика, Алёша схватил его за шиворот, выволок на крыльцо и закинул в снег.

— Что это ты на него рассерчал? — спросила бабушка.

— Не пугай птиц! — ответил Алёша.

На улице вьюга свистит и снегом всех обсыпает. Даже в сени снегу намело.

— Сиди дома! — сказала Алёше бабушка. — В такую погоду все люди по домам сидят… И кот твой нынче никуда не пошёл, в духовку спать залез!

Заглянул Алёша в остывшую духовку: Зубастик свернулся там пушистым клубком, нос спрятал и спит.

В окно ничего не видно. Только сорока хочет на забор сесть, а ее ветром валяет, никак не зацепится. Потом совсем улетела.

— Бабушка, — сказал Алёша, — дай мне листок бумаги, рисовать буду.

Дала бабушка Алёше листок бумаги, достал он спои цветные карандаши, принялся рисовать сороку: как она смешно на заборе цеплялась, а ветер ей хвост отдувал набок.

Всё в точности нарисовал: спина у сороки белая, голова и крылья чёрные, хвост длинный во весь лист, глаз блестит.

Потом нарисовал полоски такие — это вьюга дует… Снежники сыплются, большие, как звёзды, и деревья растут…

Когда начал сороке хвост чёрным карандашом красить, Василёк пришёл.

Разделся, валенки скинул, залез на стул, начал смотреть, как Алёша рисует.

— Это что? — спрашивает.

— Сорока сидит, — объяснил Алёша. — Сильный ветер дует — вот нарисовано… А тут деревья торчат…

Присмотрелся Василёк к сороке и засопел:

— Непохожа… Кривая…

— Это от ветра, — снова объяснил Алёша. — Вот он ветер, полосатый…

— Всё равно непохоже, — упёрся Василёк. — Не умеешь ты сорок рисовать…

— Умею! — рассердился Алёша. — И сорок, и людей — всех умею! Сейчас тебя нарисую! Нарисую… как тебя телёнок бодал!

Перевернул Алёша бумажку на чистую сторону, начал рисовать.

— Вот ты идёшь… Конопушки большие, много… А вот телёнок рыжий… жёлтым рисую… глаза вытаращены, круглые… Вот тебя увидал… за тобой!.. Хи-хи-хи!

Алёшины карандаши быстро по бумаге бегают, а Василёк быстро головой водит, за карандашами следит…

— Вот ты удираешь!.. Хи-хи-хи! Ботинок потерял… валяется… га-га-га-га!

— Неправда! — закричал Василёк. — Я босиком был!

— Вот ты орёшь… рот открыт «ой! ой! ой!» Вот догоняет телёнок — бум-м-м! Летит Василёк, ноги как у лягушки! Ге-ге-ге-ге!.. В крапиву прямо! Вот — крапива, колючки острые…

Дальше Василек не захотел смотреть, слез со стула, начал свои вещи собирать.

Шапку на голову надел, в одну руку пальто взял, в другую — валенок, а ещё на один валенок рук не хватило… Положил пальто, оба валенка взял — теперь пальто взять нечем…

Жалко стало Алёше, что Василёк уходит.

— Подожди, не уходи! — говорит. — Я тебя по-другому нарисую!

— Никак не хочу… — сопит Василёк. — Домой пойду…

— Я нарисую тебя… — пообещал Алёша. — С медведем!

Молчит Василёк, насупился. Потом спросил:

— А что он делает?..

— Ничего… так сидит…

— А я?

— И ты сидишь, рядышком…

Подумал Василёк, наморщив брови.

— Нет! — говорит. — Не хочу с медведем… Лучше на коне меня нарисуй… с саблей!

Дала бабушка Алёше чистый листок. Василёк ещё не верит, за стол не садится, издалека в бумажку заглядывает…

— Сначала коня рисуем, — говорит Алёша. — Скачет!.. Тут — травка… Он по травке скачет… Какого цвета конь?..

— Вороной! — сказал Василёк и поближе подошёл.

— Чёрным раскрашиваю… Вот — весь чёрный… грива густая… хвост длинный, развевается!..

— Гриву подлиннее нарисуй!.. — приказал Василёк, подойдя совсем близко.

— Теперь тебя рисую на коне… Нога — вот… вторую ногу за конём не видно… В руке — сабля…

— На голове шапка со звездой! — сказал Василёк и залез на стул.

— Вот — шапка, звезда большая, сабля острая…

— А это что? — не понял Василёк.

— Это от сабли блеск во все стороны распространяется…

— Хе-хе! — обрадовался Василёк.

— А вот — враги… маленькие, чёрненькие… из-под ног разбегаются!

— Руби их! Ура! — закричал Василёк и начал махать рукой, будто саблей. Чуть со стула не свалился.

— Тихо! — сказала бабушка.

Стали Алёша с Васильком шёпотом рисовать.

— Себя теперь рисуй… — шепчет Василёк.

Себе Алёша выбрал другого коня — рыжего, ноги белые. И бурку нарисовал себе, как у Чапаева.

— Мне тоже бурку… — попросил Василёк.

И ему Алёша нарисовал бурку. Оба в бурках скачут с саблями, а враги во все стороны летят кверху тормашками.

Очень похоже получилось!

А чтоб совсем уж ошибки не было, попросили бабушку подписать под одним конником «Алёша», под другим — «Василёк».

Подписала бабушка и похвалила:

— Эко, лихие какие!

— Ты мне этот листок дай, — попросил Василёк. — Я его дома повешу. Хорошо нарисовано, всё точь-в-точь! А плохой, где телёнок, давай порвём…

Плохой листок порвали, а хороший Василёк себе взял.

В этот день они ещё много всего нарисовали, у бабушки даже бумаги не хватило.

Но самый лучший рисунок был тот, где Алёша с Васильком скачут на конях, с саблями и в шапках со звездой!

Заболел Алёша. Стал горячий, лежит и кашляет. А если вздохнуть поглубже, то слышно, как в груди кто-то пищит комариным голосом.

— Бабушка, там кто? — спрашивает Алёша.

— Болезнь твоя… — отвечает бабушка.

— А как она туда залезла?

— Через микробов… — говорит бабушка. — Простыл ты, микробов наглотался, вот и заболел!

— А какие они? — интересно Алёше.

— Маленькие совсем…

— Меньше муравья?

— Гораздо меньше… Даже не разглядишь… А мы сейчас их выгонять будем! Ну-ка, глотни!..

И бабушка дала Алеше ложку лекарства. Лекарство такое горькое и противное, что все микробы должны от него удрать!..

Проглотил Алёша лекарство и слушает, что будут делать микробы. А они всё пищат, рады, что в Алёшу залезли!..

— Бабушка, они ещё там!.. — жалуется Алёша.

— Погоди… дай срок… — пообещала бабушка.

Плохо болеть: играть не хочется, есть не хочется, а хочется капризничать.