Юрий Третьяков - Толстый мальчишка Глеб

— А вы нам ее не дадите?

— Нет, рябяты, энта книжка старинная, Дорогая, ну-кась ты ее порвешь аль потеряешь? Вам, арястантам, только дай! Я табе лучше на словах окажу, а ты слухай. Значить, так… Ежели жалаете письмо составить, тут стих нужон! Я, бывалоча, пропасть этих стихов знала, тятрадка у девок, у Чачорах, была, где усе стихи описаны!.. Значить, так… Перед началом ставь: «Ляти, письмо, завивайси, никому в руки ни давайси, дайси в руки тому, кто мил сердцу моему!»

— Стой, я сейчас запишу! — воскликнул Мишаня, сбегав в дом, принес карандаш и бумажку и пристроился с ними на ступеньках: — Теперь диктуй!

Тетка Федотьевна продиктовала свой стишок и добавила:

— Далее — излагай свои чувства, а у конце ставится так: «Жду ответа, как соловей лета»… Надоть еще букет нарвать и преподнесть…

— Это я так запомню…

В это время в калитку вошла Верка, а с ней Роза и Лариска.

— Вот и сам прядмет ваш жалуя… — начала было тетка Федотьевна, но Мишаня так отчаянно ей замигал, что тетка Федетьевна поняла и ушла, хохоча неизвестно над чем. — Ах, анчихристы! Ах, шуты водяныя!.. Ха-ха-ха-ха!..

А Мишаня с Глебом тем временем благополучно скрылись под крыльцо.

Девочки сели во дворе на скамейку поблизости от крыльца и тоже начали хохотать. Хохотали они громко, а разговаривали тихо, так что было непонятно, над чем они хохочут-надрываются, но похоже — над Мишаней с Глебом, иначе с чего бы им так надрываться?..

Мишаня нашел подходящую щелочку и показал Глебу Розу.

Глеб, сопя, долго ее рассматривал, потом спросил:

— А Нина еще лучше?..

— Да как тебе сказать… Малость будет похуже…

Глеб еще посмотрел и сказал:

— Ты меня обдурил!..

— Я про что говорил тебе? — загорячился Мишаня. — Я про наружность говорил? Про характер! Ты сперва по гляди, какой у нее характер мировой! Прямо ничем не отличается от тунгуски, что тунгуска, то и она!..

Глеб посопел и сказал:

— Ладно.

Наконец девочки перестали хохотать, и сестра Верка позвала:

— Эй, мальчишки!..

— Чего? — угрюмо, как медведь из берлоги, откликнулся Мишаня.

— Что вы там делаете?

— Сидим…

— Вылезайте сюда!..

Мишаня глянул на Глеба, но тот выпучил глаза и замотал голввой.

— Не хотим! — передал Мишаня.

— Чего скажем!..

— Говорите оттуда, мы слышим…

— Нет, вы вылезьте! А то не скажем…

— Ну и ладно!..

— Хоть бы чаем нас угостили!..

— Обойдетесь…

К счастью, Мишаня вспомнил, что под крыльцом у него имеется брызгалка, из которой можно всех обрызгивать, и развеселился.

— Вот я вас сейчас угощу… — пробормотал он, набрал в брызгалку воды из остывшего самовара и брызнул через щелку на девочек, приговаривая: — Ага, закопошились! Как куры отряхиваются!.. Глянь, Глеб… Пускай попробуют самоварной водички… Сейчас еще наберем!..

— Да ну их, девочки, не хотят и пусть… Очень нам нужно!.. — сказала Роза, и они ушли в дом.

Мишаня и Глеб некоторое время молчали, глядя друг на друга, потом Глеб пробормотал:

— Я как-то не привык… так сразу… начинать разговаривать!.. Отвык в тайге… Там сидишь себе в дупле…

— А как же! — подхватил Мишаня. — Надо сперва обдумать, а уж потом начинать… А то все испортишь… Напишем вот письма… Аида скорей к Братцу Кролику. Может, он тетки Федотьевны книжку вынесет… Оттуда всё сдерем!..

Мишаня с Глебом выбрались из своего убежища и скрылись так поспешно, что девочки их заметить не успели.

Братца Кролика они застали за обедом.

Он важно сидел у дощатого стола под яблоней и ел со сковородки собственноручно наловленных пескарей.

При этом он напоминал Робинзона Крузо на картинке, где тот изображен обедающим в окружении своих домашних животных, если представить знаменитого путешественника значительно помолодевшим, стриженным наголо и в одних трусах. Домашняя живность Братца Кролика точно так же столпилась кругом, жадно ожидая какого-нибудь кусочка. Знаменитый огненный петух Петухан Курлыканыч стоял напротив в высокомерной позе и, когда Братец Кролик кидал ему хлебные крошки, гордо их склевывал, ничуть не роняя собственного достоинства.

Личные Братца Кролика воробьи вертелись поблизости, напоминая о себе громким чириканьем.

Штук пять разноцветных кошек, хищно сгорбившись, сидели поодаль в разных местах. Им Братец Кролик швырял пескариные головки с разбором:

— Вот эта — Петровной… Это кошка хорошая, вежливая, нельзя ей не дать… Ту, полосатую, плохо кормят, всегда голодная, даю ей самую большую!.. У, как схватила! У Психеи скоро котята, молочка ей дам после. А этот, драный, — большой нахал, ему шиша!..

Братец Кролик охотно согласился вынести книгу, но потребовал резинку для рогатки, чтобы вознаградить себя за труды, а также за неприятности, если тетка Федотьевна поймает его на месте преступления.

— Трудно доставать! У нее не то что у аспиранта: у того все раскидано! А обратно положить — так еще труднее! А если она заметит, что не так положено? Достанется мне. Даже аспирант уже ругался: «Ты брал мой микроскоп? Там стронуто!» — «Что вы, я в вашу комнату сроду и не захожу даже и, какой такой микроскоп, не знаю… Очевидно, само стронулось…»

За аспиранта Братец Кролик говорил хриплым зверским голосом, а за себя — кротко и вежливо.

— Тетка Федотьевна тоже: «И когда я отсюдова перееду, жду я, не дождусь: и усе-то он найдеть, и усе-то он разроеть, и усякую похоронку унюхаеть, и усе-то он перетаскал нязнамо куды!» Такой народ…

Кошки увидели, что Братец Кролик доел последнего пескаря, и сразу убежали, кроме важной Психеи, которая чего-то дожидалась.

Братец Кролик отнес сковородку в дом и вышел с кружкой молока, сопровождаемый чьим-то напутствием:

— Ты куда, поганец, потащил молоко?

— Сам выпью!

— То-то: «выпью»! Все чужим кошкам перетаскал!..

— Уже пью!

Он подмигнул друзьям и быстро пошел в какой-то укромный угол. Психея, поставив хвост вверх, шествовала впереди. Видно, где-то существовала особая посудина, так как Братец Кролик тотчас вернулся, допивая из кружки остатки.

— Тетка Федотьевна уходит на базар… — сообщил он. — Ждите…

Чтобы развлечь гостей и скоротать время до ухода тетки Федотьевны, он показал им нескольких знакомых пауков, проживающих по темных углам, которых он также снабжал ежедневным пайком в виде мух, и один собственный муравейник, потом предложил:

— Может, хотите свинью посмотреть?..

— Ну ее! Чего ее смотреть… — замахал руками Глеб.

Тут как раз и тетка Федотьевна с кошелкой прошла через двор.

Братец Кролик немедленно, прошмыгнул в дом, через некоторое время форточка в одном окне открылась, оттуда выпала книга, а из двери выскочил Братец Кролик…

Пообещав как можно скорее возвратить книгу вместе с резиной, Мишаня и Глеб отправились сочинять письмо.