Юрий Третьяков - Рыцари Березовой улицы

Зямка взволновался, этот разговор был как раз по нем:

— Конечно! Конечно, не все знают! Один раз не нашли снежного человека и думают, что его вовсе нет! А, по-моему, он есть, только его искали плохо. Вы как думаете?

— Про то я и говорю, мало чего знает наука, один разговор. Настоящую сущность не постигла. Она…

— И насчет марсиан! — не слушал его Зямка. — Просто безобразие. А кто же тогда выкопал каналы? И два спутника у Марса есть, кто их сделал, а? Ведь правда?

— Истинная правда, — гнул свое Михей Михеич. — Наука — вещь ненужная. Она человека только путает. Не тому, чему нужно, учат. Вера нужна…

— Ну да! Я вот, например, верю, что снежный человек должен найтись. Пусть другие не верят, пусть! Я сам его найду, тогда они посмотрят.

И Зямка начал ухмыляться, представляя себе, какие лица будут у маловеров, отрицающих существование таких замечательных существ, как снежный человек и марсиане.

Подошел и Кот, держа топор за конец ручки, как боевую секиру.

— Что много наук лишних — это правда. Зачем мне нужен французский язык, если я его не люблю? Надо учить негритянский или индейский. Учили б индейскому языку, а учителем был настоящий индеец, я б его слушал и учил на пятерку! Так же и пение! Надо учить хорошие песни — про Стеньку Разина там, про разбойников, а наша учительница долбит в рояль, как дятел: фасоль, масоль…

Сережка собрался добавить также о вредности книжки «Воспитание ребенка в семье», но постеснялся перебивать Михей Михеича, а тот говорил, внимательно взглядывая на ребят:

— Если у человека голова не забита никакой наукой, для него больше открыто. Возьмите вот юродивого Леню. Чему смеетесь? Вы думаете — глупой и больше ничего. А он человек не простой: ему открыто многое, и в прошлом, и в будущем…

— Волшебник? — подвинулся поближе к Михей Михеичу Зямка, который среди забот о судьбах снежного человека и марсиан находил время интересоваться также волшебством и колдунами.

— Не волшебник, а провидец, — строго сказал Михей Михеич. — Все может вперед сказать. Ему, значит, открыто, а ученым — шиш…

— Ну-у…

— Вот вам и «ну»! К нему народ обращается, многие старые люди… Говорит он невнятно, но истолковать можно.

Тут во двор вошли двое пацанов. Те, что помогали Михей Михеичу везти тележку в день нападения Горилл на Березовую улицу. Они с удивлением уставились на березовцев. Михей Михеич объяснил:

— Это сироты. Племянники мои. Кормлю их. Они ребята деревенские, вам с ними беседовать не о чем… — И сурово приказал пацанам: — Загоняй, чего рты поразевали!

Пацаны распахнули калитку настежь, и в нее вбежало с десяток коз, а Михей Михеич встал и протянул руку Коту:

— На сегодня довольно. Дома небось бранятся. Коль не заленитесь, завтра жду. Двое пораньше пускай прибегут, часиков в шесть. Ну хоть и ты! — он показал на Сережку и Зямку, и те радостно закивали. — А остальные так… часиков в восемь… Ну, с богом!

На улице Борис недоверчиво покачал головой:

— Ну и сироты!

— А что? — спросил Алик.

— Рожи толстые какие… Таких сирот не бывает!

— Почему не бывает? — заспорил Зямка. — По-твоему, все сироты должны быть худые?

Его поддержал Кот:

— Смотря какие сироты! Был у меня один дружок, тоже сирота, ни отца, ни матери, так ему кое в чем было получше, чем какому несироте. Все ему все дают; если чего натворим вместе, ему влетит меньше, чем нам, всем его жалко. Раз ремесленники нас били, а один говорит: «Этого не трогай, он сирота». Нам всем здорово перепало, а ему — ничего! А этих старик, наверное, кормит хорошо. Он добрый.

— Ты вот еще! — сказал Пушкину Алик. — Михей Михеич начал про бога, а он: «хи-хи-хи…» Михей Михеич отсталый, над этим нельзя смеяться, надо ему так потихоньку-потихоньку разъяснить, а то он рассердится и не захочет, чтоб мы ему помогали…

— Это я так… нечаянно… — смутился Пушкин.

— В другой раз знай, — сказал Зямка. — Это ерунда! А вот интересно про Манную Кашу — врет он или нет? А вдруг, а? А вдруг это правда? Надо как-то произвести опыт… Это же страшно интересно!

— Я проверю! — сказал Кот. — Я спрошу одну вещь. Я с месяц назад послал заявку в Москву, в радио, в детское вещание, чтоб передали по моей заявке «Агитмедведь особого отряда» — такая книжка есть. Охота медведя послушать, как он будет по радио реветь! Вот я у Манной Каши и спрошу, когда ее передадут…

Сережка тоже решил кое о чем спросить Манную Кашу, но ребятам об этом не сказал.

Бабушка была очень довольна. Она сказала Сережке, что наконец-то в нем пробудилось трудолюбие и общественное сознание, и сама разбудила его в пять часов утра.

Наспех глотая завтрак. Сережка думал про Манную Кашу — правду ли говорил вчера о нем Михей Михеич — и решил осторожно расспросить бабушку:

— Бабушка, а бабушка, а что вот, например, старик такой… не очень старый… может он быть вруном или нет? Это я просто спрашиваю…

— Не знаю, кто тебя учил так думать о людях, — ответила бабушка, — зачем старику врать, ты задавал себе такой вопрос? Конечно, если человек сам склонен к вранью, он и других считает врунами. Соврав хоть раз в жизни, он уже теряет…

— Я не об этом, — быстро перебил ее Сережка. — Я вот что хотел узнать. Вот сумасшедший — так. И вдруг этот сумасшедший совсем не сумасшедший, а умный? И даже умней, чем просто умный? А его все считают сумасшедшим, он вообще-то и есть самый настоящий сумасшедший, но только все знает? Понимаешь?

— Понимаю! — сказала бабушка. — Хоть ты и не научился четко выражать свои мысли, но я поняла, что чепухой у тебя голова забита, вот что!

Сережка хотел еще поговорить об этом с Зямкой, да не было времени, потому что Михей Михеич уже ждал их у своих ворот с тележкой.

На тележке столько было увязано всяких мешков и корзин, что Сережка сперва испугался, удастся ли стронуть ее с места. Они с Зямкой запряглись впереди, Михей Михеич подпер сзади, и тележка покатилась.

Без самого малейшего отдыха провезли они тележку и по дороге с пылью, и через песок, и по булыжной мостовой, и на гору, и с горы — до самого базара!

Только там они остановились и выпрямили спины.

Даже Михей Михеич и тот удивился такой выносливости, сказав:

— Молодцы! Силенка имеется! Отдохните теперь, мне тут по делу нужно, а вы за тележкой приглядывайте! А то враз оберут!

— Кто? — спросил Зямка.

— Найду-утся! Жулье везде кишит! У любого человека только и на уме, чего бы слямзать! Так что — гляди в оба!

Ребята сели в тень возле тележки и стали присматриваться ко всем, кто шел мимо. Жалко, что до этого с жуликами им встречаться не приходилось, и они не знали, как жулики выглядят. Поэтому трудно было разобрать в толпе, кто жулик, а кто нет. Были просто обыкновенные люди. На всякий случай ребята с подозрением осматривали каждого, кто к ним приближался, ни на секунду не теряя из виду тележку. Из всей толпы только двое подвыпивших дядек были с виду похожи на жуликов. Но оказалось, что они — знакомые Михей Михеича, который появился следом, забрал мешки и корзинки, а дядьки ему помогали, и опять ушел, наказав ребятам караулить тележку, чтобы ее никто не увез.