Харри Йыгисалу - Горностай

Ранним утром и вечером до наступления полной темноты разносились вокруг своеобразные звуки: «оок-оок, ции-ции». Днем птицы шелестели в траве и в старых палых листьях, а вскоре самка села на гнездо.

Горностаи охотились и на вальдшнепов. Да как же не охотиться, когда их слышно у тебя под самым носом и даже видно, как они взлетают с глухим хлопаньем крыльев, а не много погодя опускаются в траву чуть дальше и быстро бегут по земле.

Горностай прислушался, поднялся на задние лапы, чтобы определить направление, и длинными прыжками — для него вообще характерно скакать, а не бегать — помчался за вальдшнепом, но тот вскоре исчез. И так бывало каждый раз. Гнезда горностай тоже не нашел. Умела эта осторожная птица дурачить врагов.

Но однажды в начале лета горностаиха наткнулась прямо на птенцов. Наверное, они обнаружили себя, потому что пищали или неосторожно бегали, выйдя из укрытия. Она даже увидела маленькие комочки в коричневато-пестрых перьях, ковыляющие в траве и перепрыгивавшие-подлетывавшие с места на место. По крайней мере, один из птенцов был почти в лапах — даже слюнки потекли от запаха теплого и нежного вальдшнепика. Мало ли что годится в пищу, даже кузнечик или какой-нибудь жучок, да разве они могут сравниться с птенчиком! Но и на этот раз ничего, кроме собственных слюнок, хищнику не досталось.

В последний момент самка вальдшнепа словно с неба упала перед самым зверьком, на расстоянии полутора прыжков, как раз между барахтающимся в траве птенцом и мордочкой горностая. Сложив крылья и вытянув клюв, она будто сама просилась в пасть.

Чего тут еще ждать — прыгай и прихлопывай лапой! Однако на какие-то полшажка горностай опоздал-, вальдшнеп успел пробежать вперед настолько, что не попался, но и не пропал из виду.

Прыжки горностая становились все длиннее, все поспешнее. Вытянув лапы, распластав над землей тело и хвост, мчался он за птицей, как вдруг та взмахнула крыльями и поднялась в воздух. Расправив крылья, она планировала над ольшаником, наверное снова повернув к своим птенцам.

И в следующий раз горностай вернулся с охоты на вальдшнепа с пустым «ягдташем». Хищник, конечно, умный и хитрый, а все-таки вальдшнеп вырастил птенцов под его носом на лугу возле кустов.

Горностай выскочил на край клеверного ноля и нос к носу столкнулся с зайчонком. Тот ужасно испугался, сиганул вверх и задал стречка. Как видно, он был зимнего помета, не такой уж маленький, вполне успел подрасти на молодом клевере, которым и сейчас лакомился.

То ли косой очень тихо жевал травку, то ли ветер дул в другую сторону и его не было слышно, то ли пряный аромат цветущего клевера и ромашек отбивал запах самого зайчонка, — трудно сказать, в чем тут дело, только встреча оказалась неожиданной и для горностая. Наверное, поэтому он несколько замешкался, прежде чем бросился вдогонку за косым, который удирал, прыгая вправо и влево.

Зайчонка еще мог бы спасти бешеный бег без оглядки и скачков по сторонам, стремительный бег по прямой такими длинными прыжками, какие только позволяют ноги, и не по густой росистой траве, а по широкой свободной тропке, где ничто не тормозит движения. А уж потом, оторвавшись от погони, петлял бы, сколько душе угодно, дабы запутать следы и сбить преследователя с панталыку, а там кружным путем, глядишь, и на прежнее место вернулся бы.

Однако зайчонок, молоденький и глупый, даже предположить не мог, что в это солнечное, пахнущее клевером и ромашками весеннее утро ему грозит опасность, не сообразил, что оказался на краю гибели, когда хищник вышел прямо на него и теперь наступает на пятки.

Зайчишка вприпрыжку пустился по полю. Горностай встал во весь рост, заглянул поверх шаровидных головок клевера и полетел за ним стрелой, а через какую-нибудь минуту уже висел у него на холке.

Однако заяц не мышь, которой достаточно разок щелкнуть по затылку. Заяц так просто не сдается.

Он со всего размаха брякнулся о землю и вместе с горностаем перекувырнулся. Задними ногами, защищаясь, заехал тому по морде, пытаясь окорябать и сбить его с себя. Не очень-то много успел зайчонок. Его отважная самозащита не могла противостоять охотничьему пылу горностая. Заяц сделал еще одну попытку освободиться, собрав последние силы, но их оказалось недостаточно. И на помощь со стороны надежды не было. Да и кто бы встал на его защиту?

Разве что мать. Но она давно забыла о своих детенышах. Зайцы вообще не долго заботятся о потомстве, предоставляя ему возможность расти самостоятельно. К тому же природа так создала зайца, что он не может нападать на врага, он вынужден затаиться в случае опасности или спасаться бегством.

Может быть, зайчонок просил пощады, надеялся смягчить сердце хищника жалобными стонами?

Однако слишком наивно ждать милости от горностая, равно как питать надежду на то, что он упустит добычу, на след которой напал и которую в состоянии одолеть. Зайчонку на роду написано кружить по полям, питаться клевером и расти до тех пор, пока на него не наткнется горностай. И тут ничего не поделаешь — хищник живет на мясе. Ни волк, ни лиса, ни ласка, ни горностай клевера в рот не берут, хотя он и отдает медом.

И все-таки нельзя сказать, что на бедственные вопли зайчонка никто не обратил внимания. Его зов услышала лисица, мышковавшая на другом краю того же поля многолетних трав. Она навострила уши, точно определила азимут и прямиком направилась по нему неспешной рысцой. Она вообще остро реагировала на малейшие звуки. Стоило где-то пискнуть мышонку, как лисица уже накладывала на него лапу; случалось отбившемуся косуленку позвать мать — лисица тотчас поспешала «утешить» его; точно так же и сейчас: оставив свои дела, бросилась она «на помощь» попавшему в беду зайчонку.

Вытянув хвост, бежала она своим пружинящим шагом через поле как раз в том направлении, где горностай справлял поминки по зайчонку.

И тут поспела лисица. Горностай еще прежде услышал, как она принюхивается и шелестит на бегу травой. Попытался было удрать с добычей, но заяц не крыса, которую взял в зубы и беги на все четыре стороны. Далеко ли ты уйдешь от лисицы, если станешь волочить тяжелый трофей по земле, хотя бы все силы на это положив. Скорее, надорвешься и сам ноги протянешь.

Лисица явилась с таким видом, словно ей принадлежали исключительные и безраздельные права на зайца. Горностай злобно зарычал, однако бросил свою ношу и отступил. Отступил лишь настолько, чтобы лисица его не достала. А той и дела не было до горностая: сразу кинулась к зайцу. Зажала его в пасти и решила уйти на другое место. Но не тут-то было — горностай пересек ей путь и стал носиться вокруг. То отходил, то приближался, норовил ухватить зайца за ухо. С пустым желудком и переполненным обидой сердцем маленький хищник, раззадоренный вкусом крови, готов был выцарапать лисице глаза.