Анвер Бикчентаев - Дочь посла

Мусе, по-видимому, понравились эти храмы.

— Давай обойдем их все, — предложил он.

— Не надо! — запротестовала я. — Скорей на свежий воздух. Я больше не могу на них смотреть!

Мальчишки послушались меня. Быстро закусив, мы решили все-таки обойти все овраги, окружавшие храмы. Это — наша настоящая цель!

Мы горячо взялись за дело. Не оставили ни одного оврага, ни одного ущелья, ни одной ямки, все обошли. А их тут оказалось немало. Мы не чувствовали ног от усталости.

А главное — не обнаружили никакого следа нефти. Даже самого малюсенького! Как тяжело обманываться в своих надеждах! Я немного растерялась: нас преследует неудача за неудачей. Когда же нам улыбнется счастье? Настоящее! Большое!

Только Лал все еще держался храбро.

— Разве это овраги! — воскликнул он. — Это не овраги, а какие-то ямы! А возле моей деревни есть такие, из которых не знаешь, как выбраться, если случайно заберешься туда!

Внезапно я почувствовала, что кто-то снова смотрит на меня. Невольно повернувшись, я увидела в густой траве два маленьких глаза, такие настойчивые, неотступные, сковывающие. Как взглянула, так и не смогла отвести от них своего взора, точно они меня привязали к себе.

В таком состоянии я была от силы секунды две-три, не больше. Огромная белотелая змея, распустив капюшон, изогнулась и, внезапно поднявшись, начала раскачиваться направо и налево, точно примериваясь к прыжку. Сейчас ее заметили все и со страху отпрянули назад. Только я одна осталась сидеть на своем месте как заколдованная. Я не смогла даже пошевельнуться.

— Кобра! — со страхом прошептала Бульбули, это я услышала отчетливо.

Мое сердце как будто перестало биться. Змея, раскачиваясь, то и дело показывала раздвоенный язык.

В этот миг точно издалека я услышала голос Лала.

— Шаура, не двигайся, — тихо, но внушительно проговорил он. — Не смей! Сейчас я заворожу ее. Она у меня будет знать!

Запомнилось: над головой пронеслись черные голуби. Пронзительно-тоскливо запищала обезьяна, сидевшая надо мною на суке.

Перед глазами как стрела мелькнула змея. Я ощутила мгновенную боль.

Не столько, быть может, от боли, сколько от страха я потеряла сознание. Только в самую последнюю секунду в моем сознании вспыхнуло: «Кажется, Лал не успел заворожить кобру!»

Когда сознание прояснилось, прежде всего я увидела печальные глаза Мусы, склонившегося надо мною. Лал стоял рядом с ним, а Бульбули, стараясь спрятать заплаканные глаза, держала меня за руки. Она первая воскликнула:

— Шаура открыла глаза!

— Жива! — с облегчением вздохнул Муса.

У меня не было сил, чтобы даже заговорить с ними, ужас как болела голова, всю лихорадило. «Кажется, умираю», — с тоской подумала я, увидев горестные лица моих друзей. Захотелось плакать, — я ведь наслушалась немало о том, что укус кобры смертелен. На что надеяться? Ровным счетом не на что!

Особенно сильно ныла левая нога.

— Освободите левую ногу! — стала умолять я. — Так болит, так болит, просто терпенья нет.

— Наложен жгут, — быстро пояснил Лал. — Сама понимаешь, чтобы яд не распространился по всему телу. Жгут нельзя снимать. Никак нельзя!

Я хотела приподнять голову, взглянуть на туго связанную ногу, но не смогла. Голова закружилась, замутило. Все-таки я успела бросить взгляд вокруг себя.

— Где же храмы? — спросила я, недоуменно оглядываясь.

Муса начал меня утешать:

— Ты того, лежи себе спокойно. Мы далеко отошли от храмов. Мы целых три часа несем тебя на носилках.

— Куда? — спросила я безучастно.

— Час тому назад мы набрели на какую-то дорогу… наверное, скоро доберемся до деревни, — добавил он.

Тут я почему-то вспомнила наш разговор о зонтичной пальме, которая цветет один раз и тут же погибает.

— Почему я тогда выбрала шестьдесят лет и одно цветение? — проговорила я, повернувшись к брату. — Так мне хочется жить! — Мне надо было сказать, что хочу жить тысячу лет… В самом деле, как чудесно хоть краешком глаза посмотреть на людей, которые придут через тысячу лет. Наверное, их не будет жалить ни одна змея! Счастливчики…

Брат почему-то отвернулся. Лал тоже. Наверное, они подумали, что я отступница. Ведь я выбрала в конце концов не красивую, а долгую жизнь.

— Дайте хотя бы глоток воды! Пить хочу! — пожаловалась я.

Но я не дождалась, пока они мне подадут воды, — перед глазами все расплылось, я снова потеряла сознание.

Я не знаю, сколько прошли мы и по каким дорогам пробирались. Но когда я вновь очнулась, то уже была под крышей. В комнате, кроме меня, никого не было.

«Как они могли оставить меня одну, — с упреком подумала я о друзьях. — Что будет со мною?»

Меня все еще лихорадит. Как будто даже губы распухли.

— Где я нахожусь? — громко прошептала я. Мне, однако, никто не ответил.

Чу! Во дворе люди. Через открытую дверь доносятся их негромкие голоса, я прислушалась. И, к величайшей своей радости, разобрала знакомый говорок Лала. Оказывается, он здесь, они меня не бросили!

Вскоре он и сам заглянул в дверь. За ним вышагивал маленький слоненок.

— Как дела? — широко улыбнулся Лал, увидев, что я очнулась.

Он и не думал сдерживаться и чуть не прыгал от радости.

— Нам повезло, — с улыбкой проговорил он. — В этом поселке оказался врач. Он сделал укол и дал слово мужчины, что через три дня поставит тебя на ноги.

Я не смогла унять сердцебиение. Как хорошо выздоравливать!

— Спасибо! А где же мой брат? — сдавленным голосом проговорила я, беспокоясь за Мусу.

— Он пошел дать родителям телеграмму. Но вряд ли в этом есть необходимость, — ответил Лал.

— Почему же?

— Нас уже ищут давно и основательно. Во всех газетах напечатаны наши фотографии. Как только мы забрели в этот поселок, власти сразу оповестили правительство штата. Теперь вся Индия знает, где мы находимся.

Только сейчас я поняла всю глубину нашей вины перед родителями. Как мы посмотрим им в глаза? Что скажем?

Неожиданно меня кто-то потянул за палец. Оказывается, это слоненок. Он терся об мою руку шершавым хоботом. Я предусмотрительно отдернула руку.

— Не бойся, он тебя ни за что не обидит, — успокоил Лал. — Они вообще не умеют кусаться, честное слово.

— Где же моя Бульбули? — спросила я.

— Готовит обед. Целые сутки просидела около тебя. Еле выгнал из дому! Удивительная девчонка!

Я так растрогалась, что даже прослезилась.

— Чего вдруг расплакалась? — удивился он. — Не понимаю, дело идет к поправке…

Ведь я плакала не от горя, а от радости: кому же благодарить судьбу, как не мне! Ведь Индия подарила мне таких отличных друзей!

Лал подал мне гуяву. Он прекрасно знает, что я очень люблю ее. Наверное, специально приберег.

Желая меня немного отвлечь, он начал рассказывать о рабочем поселке, в который мы попали еще вчера.