Кейт УИГГИН - Ребекка с фермы Солнечный Ручей

Ребекка склонила голову и взглянула на ряд дымчатых перламутровых пуговиц, протянувшийся сверху вниз посредине ее плоской груди.

- Задом наперед? А, понимаю!.. Нет, нет, всё в порядке. Если у вас семеро детей, вы не можете постоянно застегивать и расстегивать их пуговицы - им приходится делать это самим. В нашем доме все всегда застегнуты спереди. Мире еще только три года, но и у нее пуговицы спереди.

Миранда ничего не сказала, когда закрывала за собой дверь, но вид ее был более красноречив, чем любые слова.

Ребекка, стоя совершенно неподвижно в центре комнаты, оглядывалась вокруг. Перед каждым предметом мебели был расстелен квадратный кусок клеенки; вытянутый коврик лежал возле узкой кровати с пологом на четырех точеных столбиках. Кровать была покрыта белым канифасовым [11] Хлопчатобумажная ткань для покрывал, штор и т. п. покрывалом, обшитым бахромой.

Все было аккуратным и чистым донельзя, а потолки гораздо выше тех, к которым привыкла Ребекка. Высокое и узкое окно комнаты выходило на север, за ним виднелись хозяйственные постройки и скотный двор.

Нет, не сама комната, которая была гораздо более удобной, чем собственная комната Ребекки на родной ферме, и не отсутствие красивого вида из окна, и не долгое путешествие, ибо в тот момент она не сознавала усталости, и не страх перед незнакомым местом, ибо она любила новые места и стремилась к новым впечатлениям, - нет, совсем не это, а какая-то любопытная смесь непостижимых эмоций заставила Ребекку поставить свой зонтик в угол, сорвать с головы свою лучшую шляпу, швырнуть ее на комод, сдернуть канифасовое покрывало, ринуться в глубину постели и натянуть покрывало на голову.

Через минуту дверь бесшумно открылась. Стучать перед тем, как войти, - такая предупредительность была совершенно неизвестна в Риверборо; впрочем, если бы о ней и слышали, то не сочли бы нужным проявлять ее в обращении с ребенком.

Мисс Миранда вошла, взгляд ее скользнул по пустой комнате и упал на бурный белый океан покрывала - океан, вздымающийся странными волнами, гребнями и валами.

- Ребекка!

Благодаря тому, как было произнесено это слово, впечатление было точно такое, как если бы его прокричали на всех перекрестках.

Над канифасовым покрывалом появилась всклокоченная черная голова и испуганные глаза.

- - Почему ты лежишь на застеленной кровати среди бела дня, портишь перину и пачкаешь столбики пыльными туфлями?

Ребекка поднялась с виноватым видом. Ей нечего было сказать в оправдание. Ее проступку не было ни объяснения, ни извинения.

- Простите, тетя Миранда. Что-то на меня нашло; сама не знаю что.

- Ну, если это слишком скоро снова найдет на тебя, нам придется выяснить, что же это такое. Сию же минуту поправь постель. Эбайджа Флэг несет сюда твой сундучок, и я не допущу, чтобы он увидел такой разгром в комнате: он рассказал бы об этом всей деревне.

В тот вечер, поставив лошадей в конюшню, мистер Кобб принес из кухни стул и расположился рядом со своей женой, сидевшей на заднем крыльце.

- Знаешь, мать, я привез сегодня из Мейплвуда маленькую девочку. Она родня девочкам Сойер и будет жить у них, - сказал он, когда уселся поудобнее и начал строгать ножом какую-то палочку. - Это дочка той самой Орилии, что сбежала с сыном Сюзан Рэндл незадолго до того, как мы сюда переехали.

- Сколько лет девочке?

- Десять или что-то около того; хоть на вид и маловата для своего возраста, но, Боже мой, послушать ее, так кажется, что ей все сто! Как задаст вопрос, так я и подскочу. И так всю дорогу. Из всех чудных детей, каких я встречал на своем веку, она самая чудная. Красоты в ней особой нет - одни глаза; но если она когда-нибудь вырастет под стать этим глазам да малость потолстеет, люди кругом будут на нее таращиться. Боже мой, мать! Послушала бы ты, как она говорит.

- Не знаю, о чем она могла говорить, такая маленькая, да вдобавок с чужим человеком, - заметила миссис Кобб.

- Чужой - не чужой, ей все равно; она заговорила бы даже с насосом или жерновом. Она скорей стала бы говорить сама с собой, чем молчать.

- Провалиться мне на этом месте, если я могу хоть что-то повторить! Она меня все время до того удивляла, что я и не соображал, что к чему. У нее был с собой маленький розовый зонтик от солнца - из тех, что похожи на кукольные, - так вцепилась она в него, как репей в шерстяной чулок. Я ей советовал его раскрыть: солнце припекало, но она сказала - нет, он может выгореть, и запихала его под платье. "Это, - говорит, - самая дорогая в жизни вещь для меня, но требует страшных забот". Точные ее слова, и это все, что я помню. "Это самая дорогая в жизни вещь, но требует ужасных забот". - Здесь мистер Кобб засмеялся и качнулся на своем стуле назад, к стене дома. - Было кое-что еще, но я не могу повторить точно. Она рассказывала про цирковую процессию и заклинательницу змей в золоченой карете. "Она, - говорит, - была так красива, мистер Кобб, что когда на нее глядишь, комок в горле". Вот зайдет она к нам в гости, мать, тогда сама увидишь. Не знаю, как она уживется с Мирандой Сойер - бедная малышка!

Подобные опасения более или менее открыто выражались многими в Риверборо, хотя в другом мнения разделились: одни считали, что это очень великодушно со стороны девочек Сойер - дать образование одной из дочерей Орилии, другие - что это образование будет куплено ценой, совершенно несоизмеримой с его действительной ценностью.

Первые письма Ребекки домой свидетельствовали, что ее собственное мнение полностью совпадало с этим вторым взглядом на положение вещей.

Дорогая мама!

Я доехала благополучно. Платье не очень помялось, и тетя Джейн помогла мне его выгладить. Мне очень нравится мистер Кобб. Он жует табак, но газеты бросает прямо к дверям. Я немножко проехала снаружи, но села внутрь, прежде чем подъехать к дому тети Миранды. Мне не хотелось лезть внутрь, но я подумала, что тебе это больше понравится. Миранда - ужасно длинное слово, и я лучше буду писать "тетя M." и "тетя Д." в моих воскресных письмах. Тетя Д. дала мне словарь, чтобы смотреть в нем все трудные слова. Это занимает очень много времени, и я рада, что люди могут говорить, не задумываясь, как это пишется. Говорить гораздо легче, чем писать, и гораздо интереснее. Кирпичный дом точно такой, как ты нам рассказывала. Гостиная великолепная, и дрожь пробирает, когда посмотришь в дверь. Мебель тоже отличная и все комнаты, только нет хорошего места, чтобы посидеть, кроме кухни. Здесь есть кошка, но тети не оставляют котят, когда они у нее бывают, а кошка слишком старая, чтобы играть с ней. Ханна однажды сказала мне, что ты убежала из дома с папой. Я думаю, что это было очень приятно. Если бы тетя М. убежала, я хотела бы жить с тетей Д. У нее ко мне меньше отвращения, чем у тети М. Скажи Марку, что он может взять мою коробку с красками, но пусть оставит красную на случай, если я опять вернусь домой. Я надеюсь, что Ханне и Джону не очень тяжело делать мою работу.