Герцель Новогрудский - Пещера Батикава

Смысла явно не было. Разговор сам собой оборвался. Мальчики встали и дружно взялись за прополку верной, ничем их пока не обманувшей кукурузы.

Куры блаженствовали. За весь их куриный век не было им так спокойно на дворе Брагиных, как сейчас. Никто не гоняет, никто не учит планировать с крыши вниз, никто не доводит петуха до истерики.

Что ж, Леша не отрицает: было. И тренировка кур в мастерстве планирующего полета была, и бои петуха с метлой устраивались, и многое другое тоже. А сейчас ему не до кур. Он вообще целыми днями не бывает дома.

И хотя мать заметила, что куры прибавили в весе и стали лучше нестись, а петух ходит гордый и перекрывает своим кукареканьем всех соседских кочетов, чего с ним раньше не было, — ее это не радует. Правильно связав благополучие куриной стаи с длительными отлучками Леши со двора, она встревожилась: где пропадает младший? Долго ли мальчишке от рук отбиться.

Об этом и зашел у нее разговор с Костей.

Дело было недели через три после того знаменательного дня, когда Костя, отправившись с ребятами купаться, потерял сандалию и наткнулся на полянку с пещерой.

Мать, придя в тот день с фермы раньше обычного, хлопотала возле печки, готовила обед.

Что-то помешивая в кастрюле, мать окинула взглядом пустой и непривычно тихий без Леши двор, задумалась, потом окликнула старшего:

— Костя!

Костя вышел на крыльцо, потянулся, сделал глубокий вдох и выдох.

В глазах матери просиял теплый огонек.

— Засиделся?

— Ага. Хорошо работается. Как в читальне: тихо, спокойно.

— Вот насчет тишины… Смутно мне, Костя. Где это Леша, думаю, гоняет? Ты бы все-таки приглядывал. За отца небось.

— Приглядываю, мать, не беспокойтесь, парень при деле.

— Что-то не слышала.

— Ну как же, опытный участок… В звеньевых ходит.

— Это при школе-то?

— Не совсем. Самостоятельное звено. Можно сказать, научно-экспериментальное.

— Ты надоумил?

— Вроде я…

— Ну-ну, дай-то бог. Хоть по-научному, хоть там еще как, лишь бы не болтался.

— Что вы! Как зверь работает.

Костя вернулся к себе, а мать продолжала готовить обед, когда во дворе появился мальчик в очках.

— Здравствуйте, — сказал он. — Леша дома?

Мать вытерла руки о фартук.

— Здравствуй. Нет его. Ты чей?

— Горишиных. С Зуевки. Может, знаете?

— Горишиных? — обрадовалась мать. — Как же не знать. Твоя сестра в моей бригаде была, потом ушла, правда… Она замуж собиралась. За землемера. Такой курчавый, с усиками, в парикмахерской волосы завивает. Вышла?

— Вышла.

— Ну и слава богу. К Леше-то у тебя что?

Мальчик переступил с ноги на ногу, поправил очки.

— За книгой пришел я. «Три мушкетера» кончил, «Двадцать лет спустя» нужно, продолжение… А библиотекарша не дает. Что взял, говорит, то сдай — и про мушкетеров, и про кукурузу. А про кукурузу у него, у Леши вашего.

— О господи! — растерялась мать. — Мушкетеры… Это что же, культура какая?

— Нет, они во Франции жили. На дуэлях дрались.

— Хулиганы, значит?

— Зачем — хулиганы? Они хорошие были, смелые… — Очки сползли, и мальчик снова их поправил. — Так вы скажите Леше: пусть принесет.

Мать кивнула:

— Ладно, скажу.

— Сегодня пусть.

— Ладно.

Мальчик взялся за щеколду калитки.

— До свидания.

— До свидания. Сестре передай: поздравляю, мол.

— Спасибо.

Калитка скрипнула. Мальчик ушел.

В последнее время это бывало не часто: Леша поспел к обеду.

Поплескался под рукомойником и с влажным лицом, на котором было явственно видно, каких пределов достигло сегодня Лешино стремление к чистоте, сел за стол.

Мать щедрой рукой положила в тарелку каши, залила молоком, протянула сыну.

— Тут приходил мальчик Горишиных. Книгу ты, что ли, взял у него.

Леша насторожился.

— В очках такой?..

— В очках, — кивнула мать. — Он чего-то говорил мне, только я в толк не взяла. Про драчунов этих французских… Кончил, говорит, книжку, продолжение, говорит, нужно, а не дает библиотекарша, другую книжку требует, у тебя которая.

Костя посмотрел на мать с веселым недоумением.

— Про каких французских драчунов, мать?

— Не знаю. Хорошие, говорит, не хулиганы… Только как же не хулиганы, если дерутся?

— Да это «Три мушкетера», — пояснил Леша. — Я бы сам прочитал, только времени нет. — Последовали вздох, пауза и фраза, обращенная к матери: — Не занесу ему книгу. Самому нужна.

Мать таких вещей не терпела.

— Это как так — самому нужна? Взял?

— Взял.

— Значит, обязан вернуть. Человек тебе одолжение сделал, а ты подводить?

— Ну да, одолжение… — Вспоминая встречу с очкастым, Леша потрогал подбородок. — За такое одолжение…

Костя прервал его: нужно пойти вместе с мальчиком в библиотеку и там попросить, чтобы книжку о кукурузе переписали с него на Лешу. Вот и все. И спорить будет не о чем.

Что ж верно, Покончив с обедом, Леша отправился на другой конец станицы, в Зуевку. Горишины жили там. Мать объяснила Леше, как их найти: дом угловой, рядом с керосиновой лавкой.

Приземистый, крытый розовым шифером дом Горишиных выходил прямо на улицу. Леша поднялся на крыльцо и услышал за дверью странное гудение, будто пчелы роятся.

Постучал.

Никто не ответил.

Постучал еще. Гудение прекратилось, и за дверью раздался четкий мужской голос:

— Звонить надо!

И снова загудело.

Леша растерялся: как звонить? Может быть, это не ему сказано?

Нет, ему. На притолоке справа Леша увидел розетку электрического звонка. Сверху полукружием шла надпись: «Нажмите кнопку».

Нажал. Первый раз в жизни. В скольких домах бывал, нигде не видел электрических звонков. Здорово устроился очкастый!

Над дверью что-то тренькнуло. Тут же вслед за треньканьем четкий голос сказал:

— Войдите.

Леша толкнул незапертую дверь, переступил порог. Гудение зазвучало явственней. Гудела щетка-пылесос. Ее держал плотный, круглолицый, круглобровый, румяный человек, с волнистыми, разделенными на косой пробор волосами и пышненькими аккуратными усиками под толстеньким, слегка вздернутым носом. Задрав ногу на стул, человек водил взад-вперед по брючине гудящим аппаратом.

Пылесосы для Леши не новость, но в действии электрическую щетку он видел впервые. Это было интересно. Леша внимательно следил за человеком, извлекающим пыль из брюк самым усовершенствованным способом.

Человек не торопясь закончил чистку, отключил щетку, намотал провод на рукоятку и только тогда холодно посмотрел на Лешу.

— Тебе Геннадия? Нет Геннадия.

— А вернется скоро?

Курчавый вскинул к глазам руку с часами. Жарко блеснула металлическая браслетка.